Смесь безумия с ароматом спелых яблок.

Гул колоколов в моей голове заставляет рассудок медленно мутнеть. Я не знаю, как его остановить, но абсолютно уверен, что обязан, иначе я сойду с ума, лишь немного не дойдя до разгадки самого страшного дела за всю историю мира. Я – детектив, меня зовут Л. Спросите, почему Л? – потому, что я вынужден скрывать своё имя от тех, кто обладает силой Тетради Смерти. Или же Рюдзаки, если вам не симпатизируют одиночные буквы, и всё это кажется слишком пафосным. Ватари – единственный близкий мне человек, который знает обо мне больше, чем положено. Поэтому никто, кроме него, не заслуживает высшей степени моего доверия, как и другие не могут мне доверять. Я бы и сам не стал прислушиваться к человеку, который прячет своё лицо и боится назвать своё настоящее имя. Наступили тёмные времена, я должен быть ко всему готов, иначе мне крышка. А недоброжелателей у меня хоть отбавляй. Я предчувствую собственную смерть. Наверное, вы скажете, что это похоже на сущий бред, но я ничего не могу поделать. Колокола оглушают, делают из меня параноика и заставляют принимать необдуманные решения. Совсем не похоже на настоящего Л. Я начинаю терять себя, а это всё равно, что предсмертная агония. Моя смерть не станет чем-то слишком значимым. Даже в этом случае я всё продумал. Не важно, сколько времени пройдёт после моих похорон, наследник сделает своё дело. Ему осталось совсем малость до победного конца. Почему я так уверен, что выиграю в кровопролитной интеллектуальной войне? Не знаю. Наверное, потому что верю, что Кира оступится. Кира… По поводу подозреваемых было настолько много сомнений, что я уже не могу довериться самому себе. Но моё сознание отчаянно выкрикивает имя Лайта. Ведь это должно что-то значить, верно? Да, Ягами Лайт – Кира. И мне интересно, что он будет делать дальше. Было весело следить за его продуманными и достаточно интересными ходами. Давно я так не наслаждался интеллектуальной борьбой. Наверняка потому, что раньше не мог встретить достойного противника. Не подумайте, что я хвастаюсь своим мозгом. Я восхищаюсь умом Ягами. Люди начинают сомневаться во мне, а большая часть населения перешла на сторону Киры, Бога Нового Мира, как он себя называет. А на самом-то деле он маньяк с особо развившейся манией величия, который возомнил, что с помощью какой-то тетрадки сможет уничтожить всё зло, населяющее землю. Злыми не рождаются, Ягами Лайт, злыми становятся. И ты тому живой пример. Сколько бы преступников ты не истребил, они буду появляться со скоростью света и творить то, что до этого творили их предшественники. Ты никогда не добьёшься желаемой цели, а отсюда следует, что ты будешь топтаться на одном месте. И вскоре количество убийств возьмёт невероятную высоту. Ты не станешь добрым богом, ты станешь очередным жалким богом смерти. И как бы я не старался тебя от этого уберечь, твой разум отказывается подчиняться правильным суждениям. Если я не ошибаюсь, подобное состояние называется одержимостью. Ты одержим, Ягами Лайт. И исправит тебя лишь смертная казнь, как бы ужасно это не звучало. Дождь скатывался по моим волосам, плавно стекая по бледному лицу, обдавая его осенним холодком, и падая на бетонную крышу. Я не помню, как оказался здесь, но уверен, что не хочу уходить. Только здесь я окончательно не потеряю рассудок. Надеюсь, дождь вылечит меня, ибо ничто другое на такое не способно. Мне стоило бы укрыться, а я всё ещё стою, подставляя разгоряченное лицо под дождь, и ощущаю жуткую потребность чего-то. Я хочу взглянуть в лживые глаза Ягами Лайта и спросить, зачем он так. Неужели он действительно не считает меня другом? А я считал. Всегда считал, несмотря на то, что он убийца. Мне нужна была родственная душа, и я нашел её в притворной части Киры. В той части, которая ещё могла содержать в себе что-то человеческое. Вот, что я считаю своей роковой слабостью. Твой ход, Лайт. Насквозь промокшая одежда неприятно прилипает и утяжеляет тело, сгибая мою спину и едва ощутимо притягивая к земле. Я не упаду на глазах Киры. - Рюдзаки, что ты здесь делаешь? Я уже чувствую его жуткую ауру и как будто ощущаю кровавый вкус его лживых слов. Продолжай подлизываться и строить из себя святую невинность, Кира. - Я? Стою, смотрю на дождь и думаю, - растягивая слова, произнес я и кинул изучающий взгляд на фигуру Лайта, скрывающуюся в темноте под навесом. Он вышел под дождь и направился прямиком ко мне. Кира не вызывает во мне страха и никогда не вызывал. Я знал, что берусь за особо опасное дело и был абсолютно уверен, что мне придется совсем не сладко. Я осознавал, что вступаю в контакт с особо жестоким врагом. Кира способен на многое, я много раз в этом убеждался и всё же до сих пор ничего не принял, потому что кусочки сложнейшего пазла продолжают сыпаться мне на голову, сбивая с основной задачи. Лайт лёгким движением откинул со лба мокрую прядь волос и непонимающе уставился на меня. - Лучше б ты о своей думалке позаботился, - с шутливым укором в голосе сказал он и, схватив меня за руку, повел под навес. Я мог пойти за Ягами Лайтом куда угодно лишь потому, что был уверен в неизбежности своей кончины. В конце концов, никакая победа не достигается без жертв. Дело не в том, что я готов умереть, а в том, что момент не подходящий. Когда моё имя занесут в тетрадь, я должен иметь связь с Ватари. Или хотя бы за несколько секунд до этого. Тогда всё, что я сделал, не окажется полностью утраченным и заметно облегчит Ниа его работу. Он - последняя надежда человечества, и я действительно горжусь им, хотя и, вполне это осознавая, подвергаю его смертельной опасности. Если Ниа оступится, мы проиграли. - Да ты весь промок, - Лайт ощупывает пальцами мой насквозь мокрый рукав и хмурится. Сколько притворной заботы. Я почти тебе верю. - У тебя в номере есть пирожные? Глаза Лайта расширяются от удивления. Ты должен был предвидеть такой вопрос, о великий Бог. - Кажется, Миса приносила какой-то пакет со сладостями, - Ягами задумчиво почесал затылок. - Да, можно посмотреть. Идём в мой номер, посушим и накормим тебя. И я не стал сопротивляться его напору, потому что не видел в этом смысла. Почему бы не случиться тому, что не причинит мне не единого вреда? А ведь я вправду хочу пирожное. Отсутствие сладкого в моём рту мешает нормальному функционированию мозга, что делает меня перед ним почти что безоружным. Лайт, воспользовавшись моим очередным приступом задумчивости, уже привел меня к его номеру, и сейчас отмыкал дверь. Когда она распахнулась, парень подтолкнул меня в проход, и комнату в мгновение окутала тьма. То, что я не видел Ягами, заставляло меня волноваться. Всё же я предпочитаю следить за каждым движением маньяка всех времен и народов во избежание непредвиденных действий. Зная Киру, я с уверенностью могу утверждать, что от этого парня можно ожидать, чего угодно. И я должен всегда находить в себе силы отражать его удары. Лайт потянул на себя дверцу холодильника, и яркий свет коснулся небольшого участка его кухни. Облегчение. Ягами вытащил оттуда тарелку с огромным куском пирога и поставил его на обеденный стол, одаривая меня веселой улыбкой. - Раздевайся давай, я повешу твою одежду сушиться, - он по-хозяйски устроился на кресле, позади которого я встал и начал стягивать с себя тоже успевшие промокнуть рубашку и классические брюки. Когда Лайт остался в одних лишь боксерах, я позабыл о куске пирога, выжидавшем меня на кухонном столе. Я понимал, что на самом деле это ужасно, но не мог оторвать от его тела заинтересованный взгляд. Первое, что я увидел - широкие мускулистые плечи, к которым мне почему-то захотелось прикоснуться. Что я и сделал. Подушечкой указательного пальца я коснулся его плеча и плавно провел им вниз, поглаживая шелковистую кожу. Ягами вздрогнул, но затем сориентировался, и, обхватив широкими ладонями мои предплечья, притянул к себе, заставив носом уткнуться в его горячую шею. "Я ведь сказал снять одежду. Простудишься ведь", - сладко прошептал мне на ухо он, слегка касаясь его кончиком языка, а я не мог не подчиниться. Немного стесняясь своего ущербного положения, я обошел кресло и встал перед Лайтом, встретившись с ним взглядом. В его глазах теперь я видел лишь похоть, которая с недавних пор сменила былую серьезность. Так маньяк смотрит на потенциального трупа. Так хищник изучает свою будущую жертву. И я без всяких раздумий повесил на себя клеймо жертвы, потому что в глубине души осознавал, что меня пленила лживая часть Киры, Ягами Лайт. Да, он делился на две части. В то время, как я всеми фибрами души презирал Киру, я слишком сильно хотел поцеловать Ягами Лайта. И тогда, когда я это понял, стоя перед ним подобно рабу, я не сомневался, что это и стало причиной развития во мне признаков душевнобольного. Медленно, как будто растягивая время, я стащил с себя мокрый свитер и кинул его на пол. Невероятное облегчение. Ягами решил, что я действую слишком медленно, поэтому в следующую секунду он рывком стянул с меня уже местами потертые джинсы и кинул их по направлению к свитеру. Вот теперь я действительно чувствовал себя беззащитным. Руки Лайта по-хозяйски легли на мои бёдра, и теперь я расположился у него на коленях, стыдливо пряча взгляд. И куда же подевалось всё моё равнодушие, которым я так гордился? Растаяло под полным страсти и грязной похоти взглядом Лайта. И я готов был позволить ему делать всё, что угодно. Нет, я уже позволил. Его сильные руки бродили по моему влажному от дождя телу, изучая каждый мускул, каждую клеточку, не забывая не про малейшие его участки. Когда его пальцы начали играть с поясом моих боксеров, я резко остановил его. И почему же я подумал об этом только сейчас? Но Лайт отрицательно покачал головой, тем самым показывая, что граница уже разрушена, а метаться слишком поздно. Он опустил резинку, и теперь не осталось не одного участка моего тела, не облюбованного его любопытным взглядом. Это сделало моё состояние ещё более плачевным. Какого чёрта я вообще делаю? - Дорогой Л, я никогда тебя не пойму, - прошептал Лайт (или же Кира?) и внезапно коснулся ладонью моей успевшей возбудиться плоти. Губы Ягами Лайта впились в кожу шеи в то время, как руки бесстыдно управлялись с потвердевшим членом. Какой позор. Почувствовав, как его язык обрабатывает небольшой участок на моей шее, я невольно испустил полустон. Это завело Лайта ещё больше. Он опрокинул меня на узкий диван, властно обхватывая руками мои бёдра. Чёрт. - Ты ведь знаешь, кто я, и без всяких сопротивлений отдаёшься мне в руки, - Кира показал своё лицо, спрятав Лайта под непроницаемой маской. И я вновь убедился, что в теле, которое так сильно меня возбуждает, борются два разных человека. - Я отдаюсь не тебе, а Ягами Лайту. Это совсем другое, - я пытался связать в голове слова в предложения, но выходила это с трудом. На лице Киры появилась торжествующая и в тот же момент пугающая улыбка. - Лайта уже давно нет, Рюдзаки. Я думал, ты у нас мальчик неглупый, сообразительный. Губы врага перестали терзать кожу шеи и пустились чуть ниже, обхватывая сосок и лаская его языком. Я прижал свою ладонь ко рту, не позволяя себе застонать от внезапно нахлынувшего слишком уж сильного удовольствия, которое за несколько минут успело полностью вскружить мою голову и помутить рассудок. Вот, что действительно является сумасшествием. Его рука продолжала ласкать мой член в то время, когда я уже хотел большего. А Кира всё продолжал говорить, хотя его слова мне было сложно переварить. - Сейчас я владею тобой, Рюдзаки. Тобой владеет твой заклятый враг, и ты хочешь этого. Ты жаждешь моих прикосновений, ласк, пошлых слов, которые я мог бы шептать тебе на ухо. Но я больше не пророню ни слова. Я просто буду терзать твоё тело до тех пор, пока ты не будешь умолять дать тебе кончить. И это он называет жестокостью? Да я столкну его с себя, как только Кира перейдёт допустимую границу. А сейчас я буду наслаждаться своим положением, пользуясь им себе же во благо. Кира, не ты овладел мной, я использую тебе с целью получить желаемое. И это тело... боже, оно великолепно. Я был на пределе, а Кира всё орудовал ловкими пальцами, то быстро отрывая их от меня, то вновь преступая к надрачиванию моего окаменевшего члена. Похоже, парень действительно решил на время заделаться садистом. И вот я почувствовал его губы. Губы, которые решили овладеть моими. Шаловливый язык старательно пытался победить в схватке с моим. Этот поцелуй был настолько страстным, что у мня мгновенно сперло дыхание. Я потерял связь с кислородом, но я продолжал цепляться за его губы, как будто они и стали моим особым кислородом. Его палец проник в мой рот. Я старательно смочил его слюной, пытаясь сделать это как можно более сексуально. И судя по пляшущим в его глазах чёртикам, у меня получилось на ура. Его палец проник в меня, давая начало новым ощущениям, которые до этого были для меня туманным и совсем непонятными. Но Лайт решил, что этим ограничиваться нельзя, и уже держал баночку со смазкой в руках. Когда он успешно разработал мой задний вход, я приготовился к самой неприятной части всего процесса, но Лайт прошептал мне на ухо так, что я невольно содрогнулся, а по телу побежали крупные мурашки: «Посмотри на меня». Я, желая того не меньше, чем он, осторожно взглянул ему прямо в глаза и был поражен. Они такие чистые и до абсурда невинные, что меня окатило волной сомнения. Не плод ли моего воображения всё это? Нет, вовсе нет. Он оставил до боли нежный поцелуй на моём лбу и резко вошел в меня. Тут даже моя ладонь, удерживающая стоны и крики, не смогла справиться с поставленной задачей. Тёмная комната поглотила вскрик боли, а я невольно проронил слезу, поспешно пытаясь спрятать свою слабость от Киры. Но и это от него не смогло крыться. Парень слизал слезу, после этого сексуально обводя контур своих губ языком. Снова эти бабочки в животе. - Ты прекрасен, - выдохнул Лайт, прогнав свою осторожность и начав быстро двигаться, найдя нужный угол. Он действовал так, будто знал все нюансы моего тела, изучил мои эмоции и реакции. И я думал, что знал его всю жизнь, как будто он был моей частью. Он двигался, и я пытался не отставать. Он стонал, и я стонал громче. Даже всё, что мы делаем в постели, превратилось в часть извечной борьбы, и меня это смешило. Тело Лайта изгибалось над моим, мои ноги были закинуты на его плечи, что дало ему больше возможности для доставления мне небывалого удовольствия. Боль сменилась приятными ощущениями. Лайт по-прежнему крепко сжимал мои бёдра, в то время как его тазовая часть проделывала плавные движения. Я пальцами сжимал подлокотник дивана, впиваясь в чёрную искусственную кожу ногтями, как будто это могло меня удержать. Мысленно я уже покинул своё тело, мною как будто управляли инстинкты. И когда он остановился, всё вернулось на круги своя. Когда он прекратил издеваться надо мною, и мы кончили вместе, я с облегчением выдохнул, понимая, что всё, что только что между нами произошло, было не более, чем злой шуткой богов. Не тех богов, с которыми мы имеем дело (хотя, я знаю, что без них вскоре не обойдется), а добрых богов, которых наверняка забавляет всё, что произошло в этой комнате. Они посмотрели бесплатную порнуху с долей невероятного масштаба иронии. Добро и зло в одной постели. Этакая трагикомедия. Лайт, обессилено упав рядом, прислонился к спинке дивана и стиснул меня в крепких объятиях, не желая отпускать, хотя я думал, что он наоборот пинками вытулит меня отсюда. Ведь всё это было мимолетным порывом, который после хорошего отдыха не оставит после себя ничего, кроме обрывочных воспоминаний. Возможно, так всё сложится для Ягами. Но в моём случае эта ночь превратится во что-то куда более значимое. Ведь то, что я чувствую к Лайту, не к Кире, скорее всего, отличается от того, что Кира и Лайт чувствуют ко мне. Но, как не странно, мне было всё равно. Стоит лишь поорудовать времени, и всё станет таким, каким было раньше. Война не закончилась, эта ночь не была её частью. Ягами уткнулся носом в мои волосы, его рука поглаживала мой плоский живот без единого признака присутствия где-то там кубиков пресса. А я вновь сумел уловить тот самый аромат, который сопровождал меня на протяжении всего процесса. Я душой прочувствовал смесь безумия с ароматом спелых яблок.