Моя Кровавая Муза

Женскую красоту часто сравнивают со светом… Если так, то твой свет ничуть не похож на свет небесный. Твоя красота напоминает отсвет пожара в ночи – приглушенно-красный свет, изменчиво колеблющийся по земле и стенам зданий. Это струящееся, содрогающееся зарево меняет окружающие предметы до неузнаваемости, до пугающей фантастичности. Но как ни прекрасна эта безумная вакханалия отсветов, она – лишь тень самого огня, который пожирает и уродует в равной степени неживую и живую материю, тень величественного, убийственно прекрасного, смертоносного явления. Так и красота твоя, как ни ослепительна она – есть лишь отсвет движений твоей души, твоих неуправляемых демонических страстей. О, твоя душа, масштаб твоих чувств, их губительная сила – не для земной жизни, ты со своей кипящей кровью не найдешь себе применения в мире смертных, где властвуют их жалкие законы. И как не каждый способен, не думая о разрушении, любоваться пожаром, так не каждый примет и полюбит все грани твоей сущности. На это способен только ценитель. Безумный ценитель… Ангелина Дюлес… Ангелина… Кто дал тебе это имя? Оно подошло бы кроткой юной затворнице, созданию нежному, как белый цветок – и такому же бесцветно-бледному… Но тебе оно не подходит, впрочем, тебе, кажется, не подошло бы ни одно из этих холодных, чопорных английских, вообще европейских имен. Тебе подошло бы имя восточное, звучное, блистательно-роскошное, исполненное страсти, само по себе напоминающее безумную и завораживающую вакхическую песнь… Миссис Дюлес… Идеально звучит для «цветка общества», для обворожительной, кокетливой, нарядной дамы, впрочем, превосходно воспитанной и великолепно играющей свою роль, скрывая истинные чувства за неопределенной улыбкой и светской болтовней. Но я-то знаю – ты не то небесное создание Ангелина, которым тебя, вероятно, хотели видеть твои родители, назвавшие тебя так. Я знаю также, что ты не принадлежишь этим бальным залам, слепящим своей позолотой, и этим до тошноты благопристойным салонам. Ты принадлежишь безумному миру страстей, не признающих закона, тому миру, который делишь со мной. Ты – от отчаяния загубленной жизни, я – от скуки бессмертного существования, захлебываемся этим обоюдным влечением, основанным на глубоком нашем сродстве, преступая законы божеские и человеческие, живем по своим законам, утверждаем свою эстетику. Ангелина… Нет, Мадам Рэд. Как бы ни звали тебя на самом деле, я запомню тебя под этим именем. В отличие от всех смертных, с которыми я имел дело, я буду помнить тебя всегда, сколько бы я ни прожил и до чего бы ни дожил. Я не знаю, то ли это чувство, которое ты называешь любовью. Это какая-то одержимость, привязанность… нет… связанность – да, я именно связан по рукам и ногам этой страстью, от которой я теряю остатки здравого рассудка. И мне ничуть не жаль! Я никогда не ценил здравого смысла. Я знаю, что наша история не может не закончиться трагично. Ты человек… Что значит твой мимолетный век по сравнению с моей вечностью - ты неминуемо постареешь, моя Алая Мадам, или раньше того ослабеешь, раскаешься, ужаснешься, оглянувшись на свои деяния, при воспоминании о врезавшемся в память образе: тонкая рука убитой на насквозь пропитанной кровью земле в зеленоватом свете фонаря – недвижном, строгом и бесстрастном… Нет! Я не стану дожидаться, когда развеется мой идеал у меня на глазах – я живу только им! Я лучше убью тебя, чтобы запомнить пусть мертвой, но зато прекрасной и сильной. Да… Я убью тебя, и это решено. Но я постараюсь как можно дальше отодвинуть этот момент… А я даже и не подозревал, как далеко может зайти моя зависимость от тебя. Я знаю, как и чем все закончится, но пока я счастлив. Счастлив оттого, что нашел воплощение того образа, которым наслаждался – скажу твоим языком – образа, в который я, придумав его, влюбился. Оттого, что все в тебе – от твоих восхитительных блестящих волос до малейшего движения твоей души – чудесного красного цвета… Я знаю, чем закончится эта история, и я сполна наслажусь каждым актом этой трагедии. Ведь в главных ролях в ней – мы с тобой, моя Кровавая Муза…