Чудо для друга.

Рождество.       Это слово много значит для каждого из людей, от малого до велика.        Весь Лондон буквально окутан атмосферой приближающегося праздника. Улицы замело белым снегом, что искрился в цвете гирлянд и фонарей. Люди становились добрее и веселее. Самое интересное происходило вечером. Складывалось ощущение, будто вечером Лондон был более оживлен и прекрасен.        Дети вывалили на улицу и сразу же наполняли ее и сердца прохожих радостью от своего смеха. Огоньки на улочках постепенно загорались, окна кондитерских при открывались, наполняя воздух еще и запахом пряностей. Люди закупались мандаринами и этот запах тоже проносится в воздухе. На каждой большой и людной улице стояли зеленые, пушистые елки, чуть припорошенные снегом, рядом с которыми можно было встретить людей переодетых в костюмы Санты Клауса.        Рождество было каким то волшебным праздником, дарящим людям море улыбок и радостей, побуждающим в них действия и чувства. Это был прежде всего семейный праздник, ни кто не оставался одиноким, а милый и добрый старичок в красной шубке следил за этим и старался сводить людей, чтобы ни кто не оставался один в доме. ***        Найл-голубоглазый парень с белыми волосами, одетый в милый зеленый свитер с оленями стоял на пороге дома, стараясь повесить на дверь зеленый венок, с вплетеными в него красными игрушками, что по подсознанию Найла дарил еще больше уюта и праздничного настроения его дому.        Закончив с этим парень оглянулся по сторонам. Порог дома припорошил снег, на светящегося голубым цветом оленя, что стоял во дворе дома Найла, падали белые хлопья, парящие в воздухе и исполнявшие незамысловатый танец. Паренек улыбнулся сам себе и наблюдал еще с пол минуты за легкими белоснежными хлопьями, совершенно не обращая на легкое покалывание на кончиках пальцев от холода, что более вероятно. Вздохнув, выпустив изо рта теплый пар, прорезавший воздух, Найл собрал вещи, помогшие ему в установке венка на дверь, открыл ключами дом и зашел туда хлопнув деревянной дверью.        Парень снял чуть намокшую от снега обувь и стряхнул хлопья прилетевшие ему на белые волосы и упавшие на свитер. Пройдя в гостиную он включил телевизор по которому показывали фильм " Один Дома" и улыбнувшись самому себе поплелся на кухню, чтобы еще раз проверить индейку, что мирно пеклась в духовке, и не заметив ни каких осложнений, парень заглянул в холодильник для того, чтобы достать нужные ингредиенты, которые в будущем помогут при создании Рождественских блюд. ***        На часах уже было 7:30 вечера, когда во дворе Найла послышался звук мотора и хлопок машинной двери. К нему в дом приехал единственный, а потому и лучший друг- Гарри, прекрасный парень с зелеными глазами, кудрявыми коричневыми волосами и ямочками на щеках, в те моменты, когда он улыбался. Гарри был одет в темное пальто и не менее темный теплый шарф, дополняющий стиль парня. Закрыв свою машину парень поплелся к дому и чуть поломавшись на пороге, всё же постучал в дверь Найла. -Подождите, я сейчас подойду.- послышался голос друга за дверью, постепенно приближавшегося к ней -Кто там?- спросил Найл стоя уже совсем у двери. -Это я.- ответил Гарри, голубоглазый незамедлительно открыл дверь, услышав низкий чуть с хрипотцой голос и улыбнулся во все 32 зуба другу, отходя и давая пройти кудрявому в дом. Тот мило улыбнулся Найлу, глаза которого моментально загорелись секундной радостью.        За все 5 лет, что парни дружат друг с другом они стали чем-то неотъемлемым и совершенно не меняющимся в жизни обоих. Один был всегда дополнением другого и вместе они казались великой силой, готовой сокрушить все на свете. Вместе они были единым целым и каждый являлся друг для друга миром, вселенной, чем-то не досягаемым и тем, без чего уже не можно было прожить и дня.        Это было для них впервые - празновать Рождество вдвоем. Дело было в том, что родители Гарри и Найла подвели сыновей и выбрав погожий денек уехали на счастливые 2- ух недельные каникулы в Мексику, а парням ни чего не оставалось, как провести первое их Рождество вместе. -Проходи, скорее,- произнес Найл, отряхивая снег с кудряшек Гарри. - сейчас я закончу с ужином и мы вместе нарядим елку, хорошо? - Без проблем.- улыбнулся Гарри уже успевший пройти в просторную гостиную, где все было так как и всегда.       На стене висели 3 гитары Найла, а скоро уже и четыре, при вспоминании которой Гарри улыбнулся, ведь ему очень нравилось дарить Найлу подарки и наблюдать за реакцией друга, напротив большого уютного бежевого дивана стоял камин, над которым висел телевизор, по которому уже шла вторая часть "Один Дома" и наконец в углу стояла шикарная зеленая пушистая, пахнущая снегом и зимой елка, близ которой лежали большие пакеты с игрушками внутри.       Зеленоглазый присел на диван и взглянул на друга бегающего по кухне и пытающегося одновременно накрыть на стол и закончить салаты, парень улыбнулся. - Найлер, тебе помочь чем-нибудь?- усмехнулся Гарри. - Да, начни наряжать елку, милый. -Дурак. -Сам такой.- обиженно проговорил Найл.        Через 30 минут готов был ужин и елка была уже наряжена, переливаясь синими и желтыми цветами большой гирлянды. Найлер вышел из кухни в зал и удивленно смотрел на елку, чуть улыбаясь, а Гарри тем временем не сводил глаз с друга. До чего же он прекрасен, нет не только сейчас, а всегда, эти белоснежные зубы, голубые глаза и волосы, чуть заметные мышцы и худые ноги, Бог наградил парня всем самым лучшим, но вот улыбка- это уже творение сотен вселенских богов, что обезоруживала Гарри при любом малейшем взгляде на нее.        Говорят, что дружба между женщиной и мужчиной в скором времени приведет к нечто большему, что же, это утверждение и на других не распространяется? Гарри мог крутить и строить из себя натурала сколько хотел, но малейший взгляд, устремленный на Найла выдавал его настоящую натуру с потрохами. Зеленоглазый не смел раскрывать свои чувства другу, да и не посмел, уж слишком сильно он дорожил этой дружбой. -Гарри, а пойдем на улицу?- вдруг предложил Найл, сразу же смотря на друга самым обезоруживающим из своих взглядом. -Непременно. *** -Я царь горы.- злобным голосом проговорил Найл, стоя на вершине снежной горки. -Не торопись с выводами.- смеясь проговорил Гарри прыгая на Найла, а тот не удержавшись на ногах и схватившись за друга повалился на землю вместе с ним.       Скатившись кубарем с горы, Гарри упал на Найла, придавив того своим телом. Блондин звонко смеялся, запрокидывая голову и его щеки краснели от холода и смеха. А зеленоглазый издал странный звук, больше похожий на рык, Найл обратил внимание и прекратил смеяться, но все еще улыбаясь, смотрел на друга, лицо которого было похоже на лицо наркомана в момент ломки, главный наркотик которого сейчас валялся в снегу, придавленным своим наркоманом. - Я. Так. Больше. Не. Могу. - сквозь зубы прошипел Гарри и протянул руку к щеке Найла, осторожно касаясь мягкой щеки.- я не могу больше держать все это в себе, понимаешь, черт, это так сложно. - Гарри, все хорошо?- озабоченно поинтересовался Найл. - Нет чёрт возьми не нормально. Боже Найл, я так люблю тебя, так люблю, что скорее всего умру прямо сейчас. - глаза парня округлились от услышанного, но он не произнес ни слова ни сейчас, ни когда Гарри приблизился к его лицу, ни когда он слегка поцеловал его в верхнюю губу.        Вот оно, то самое единение, то самое одно целое, наконец то самое единственное и родное. То чувство, что закипало внутри Найла, то не изведанное и не разгаданное, но такое теплое. И казалось, что мысли вырвались из головы, холодной метелью, оставляя одну, и будто все встало на свои места, благодаря этому поцелую. Найл глубоко вздохнул, наполняя легкие запахом Гарри, смешанного с каким-то дорогим парфюмом. А внутри боролись два вопроса, хочет ли Найл этого и боится ли он.       Парень вновь неловко подался вперед, решив найти ответы на вопросы. Тихонько коснувшись мягких губ зеленоглазого, Найл чуть приоткрыл рот, чем воспользовался одичавший зверь внутри Гарри и тот буквально налетел на рот Найла, даря резкие вспышки перед глазами. Две стороны одной медали соединились и вместе образовали одно.       Кудрявый подхватил друга по бедра, а тот обнял шею парня, не разрывая поцелуя ни на секунду. Гарри пытался идти к дому и когда наконец подошел к двери опустил Найла на землю, чем вызвал не довольный возглас, но лишь на секунду, пока не открыл дверь.       Ввалившись в дом Гарри прижал Найла к стене, возобновляя страстный поцелуй, одновременно расстёгивая его и свою куртку, покончив с этим он продолжал и продолжал целовать друга. Дальше все было как в тумане он помнил все это лишь отрывками.       Как целовал впадину между ключицами Найла. Помнит, как срывал с себя одежду под тихие стоны друга, задевая все чувствительные места на теле. Помнит, как целовал шею, на месте где пульсировала венка и как на ней потом остался багровый след. Помнит как ставил еще сотню таких, по всей груди друга, под его тихие, молящие стоны, как взял в рот набухший от холодного воздуха сосок и чуть надкусил, прокручивая второй пальцем. Помнит, как Найл резко оказался сидящим поверх Гарри и выгибавшийся под его взглядом, как потом Найл неуверенно расстёгивал ширинку на брюках друга и как срывал боксеры с Гарри зубами, а потом неумело надрачивал другу, откидывав кожицу с красной головки, и размазывая смазку на кончике члена по кругу, своей холодной, но такой правильной рукой. Как наблюдал за реакцией Найл, впитывая каждый стон, каждый жест, что был отражен на лице Гарри и как потянулся за поцелуем вновь и вновь забываясь в них. Помнит, как он распластал Найла на ковре и как приблизил лицо к члену друга, отчего тот залился краской и откинул голову назад, почувствуй теплое дыхание у головки и как осторожно слизнул естественную смазку с кончика, пробуя вкус Найла, а потом как облизывал я языком каждую венку, засасывая иногда член в рот, пока не начал вбирать его полностью в рот до основания, втягивая щеки и ловя тихие вздохи друга. Дальше как бегал по дому ища крем матери Найла, а потом мокрые поцелуи, которые не прекращались и не прекращались. И снова вобрал член друга, вводя в зад палец, чтобы заглушить боль. Медленно разрабатывая зад, а потом почувствовать легкое движение, добавил второй, сразу же находя ту заветную точку, от которой в животе Найлера все скрутило тягучим узлом, посылая волны удовольствия по всему телу.       И наконец он помнит сначала свет, а потом темноту, когда входил в узкое нутро Найла, под его тихие стоны и как медленно-медленно погружался и резко выходил несколько раз и как простонал во весь голос, когда нашел внутри друга комок нервов и первое неловкое движение Найла навстречу, как при каждом толчке голубоглазый выкрикивал его имя, как никто другой, и как бешено вколачивался в Найла, придавливая к полу, а дальше как он кончал с именем Найла на губах и как кончил тот, почти одновременно, ни разу не прикоснувшись к себе. Помнит как потом они лежали голые и счастливые и помнит это тихое " Люблю" на ушко. И то самое " Люблю" было самым дорогим подарком для обоих, это было их чудо друг для друга. Только их и ничье больше.