В Шторме

Вейдер прекрасно осознавал, что Джейд, «рука» Императора, неотрывно смотрит на него сощуренным взглядом, пока они оба ожидали приема в вестибюле огромных апартаментов Палпатина в Южной Башне. Он вернулся на Имперский Центр только несколько часов назад и понимал, что Мастер найдет ему любую другую задачу, лишь бы вновь отослать его, подальше отсюда. Император не желал присутствия Вейдера пока имел дело с его сыном. Не хотел осложнений. И Вейдер собирался с большой охотой согласиться на это - находиться здесь сейчас было… неудобно. Если бы только мальчик уступил. Вейдер знал своего Мастера - знал, к чему тот стремится. И знал, что он будет делать, чтобы добиться своего. . Мара кипела, наблюдая за этим неповоротливым скотом, безразлично застывшим на месте, не обращающим внимания на ее презрительный взгляд. Как он мог находиться здесь сейчас? Как мог стоять так спокойно и равнодушно, зная, что происходит с его сыном? Когда ее позвали вниз - на тюремный уровень – спустя несколько часов после истечения срока договора, держащего Скайуокера здесь в неловком перемирии, Мара знала, что столкнется с последствиями гнева Палпатина, видя в каком бешенстве тот пребывал. Знала, что вся его ярость будет направлена на Скайуокера. И не потому, что он бросил вызов Палпатину - а потому, что так легко преуспел. Но Мара не была готова к его ранам. Должна была быть готова - зная своего Мастера. Но состояние Люка вызвало в ней совершенно непредсказуемую реакцию, которой все тяжелее и тяжелее получалось пренебрегать. Мара не просто могла это так оставить, не могла промолчать. - Вы навестите своего сына, милорд? - Нет, - ответил тот, не глядя на нее. - Как удобно, - пробормотала она презрительно. Вейдер развернулся к ней - застигнув врасплох силой своей злости: - Ты ничего не знаешь об этом! Несмотря на шок, Мара не испугалась, ее положение обеспечивало защитой даже от Вейдера, и, как бы там ни было, она не собиралась вступать с ним в честное противостояние, в котором не могла бы одержать верх. Нет, она никогда не сражалась по правилам. Ни в физической борьбе, ни в словесной. - Я знаю Императора, и знаю, что он сделает. Так же, как и вы. Но и Вейдер безусловно был готов следовать ее примеру: - И почему это волнует тебя? Не зная, как резонно ответить, Мара надолго замолчала. Чуть подождав, Вейдер отвернулся; в его интересах было закончить разговор. В интересах Мары было его продолжить. - В любом случае я сомневаюсь, что он узнал бы вас сейчас. О, это был сокрушительный удар. Она удовлетворенно наблюдала, как он напрягся, услышав ее небрежно язвительные слова. В течение долгих секунд Вейдер смотрел на нее; но как раз, когда она думала, что он может действительно проявить какую-то каплю человеческого сострадания к сыну, тот вновь отвернулся, произнося слова каменным голосом: - Если бы он сделал, как я сказал ему, я бы смог защитить его. Я привел бы его сюда как ситха, обладающего мощью устоять перед любым врагом. Весь ее гнев и расстройство вспыхнули при этом безучастном отказе: - Для вас! Чтобы удалить последнее препятствие к вашему приходу к власти. Единственное препятствие, на которое нет ни сил, ни решимости убрать самому. - Будь осторожнее, - проворчал он, подходя близко к ней. - Ты не настолько вне моей досягаемости, как считаешь. - Ни вы вне моей, - заверила она, не собираясь отступать перед лицом этой вырисовывающейся угрозы. - Я знаю, что вы хотите - чего вы всегда хотели. - Я служу своему мастеру, - пророкотал Вейдер басовым тоном, ударяющим ей в грудь. Но она стояла на своем: - Для чего? - Для всего, что он пожелает, - ложь прозвучала легко и естественно, он говорил ее очень много раз и верил ей сам. Пока не появился его сын, запуская старые амбиции с новой силой. - И жизнь вашего сына не имеет особого значения при этом? - спросила Мара. Она знала Вейдера слишком хорошо - знала точно, как его спровоцировать и как сломать защиту - так, как она сделала сейчас. - Возможно, ты просто не способна понять. Это - его судьба. Он станет более могущественным, чем любой джедай, чем любой ситх. Более могущественным, чем Император. Она склонила голову: - Это - измена. - Это - судьба. Даже Император соглашается с этим. Даже Люк, в конечном счете, должен будет подчиниться ей. Он не может больше избегать своего предназначения... - Нет никакой судьбы. Мы сами создаем ее. Не пытайтесь оправдать свои действия. - Он создал эту судьбу? По своему выбору он сейчас здесь? - понукал Вейдер, заставляя ее замолчать. - Ты думаешь, мне хотелось видеть, как ему причиняют боль? Последние слова смутили Мару - расстройством в голосе, неловкостью. Это смягчило ее собственный голос в ответ, хотя она и не смогла скрыть вызов в нем. - Вы доставили его сюда – к Императору. Вейдер отвернулся, сохраняя все те же эмоции: - Если он сделает так, как ему приказывают, ему больше не причинят никакого вреда. - Вы же знаете, что он не станет подчиняться, - Мара шагнула в сторону, чтобы попасть в поле зрения Темного Лорда, требуя к себе внимания. - Я знаю, что он не сделает этого, а я - только наблюдатель. Как можете вы думать по-другому! - В конечном счете он подчинится, - невозмутимо ответил Вейдер. И Мара знала, что он прав - но она знала и цену этого. - Да. Что бы Император ни хотел от него, он сделает это, - согласилась она в протяжном вздохе. - Но это будет не Люк Скайуокер. Люк Скайуокер исчезнет, вытесненный новым ситхом Императора. Вейдер медленно повернулся к ней, хотя Мара понятия не имела, смотрит он на нее или нет позади своей обсидиановой маски. Было непонятно, чувствовал ли он вообще что-нибудь, слыша правду в ее словах - вину, сострадание, потерю. И было непонятно, почему она чувствовала все это. На долгое время повисла тяжелая тишина, измеряемая ритмом неестественного дыхания Вейдера… - Судьба требует цену от нас всех, - пробасил он наконец. И внутри Мары все оборвалось; унылым голосом, пронизанным поражением, она спросила: - Вы позволите Палпатину разрушить его, не так ли? - Император даст ему все - мощь, власть, положение, - от тона Вейдера шла сдержанная уверенность в своей логике. - А то, что он сам не хочет ничего этого, не играет никакой роли, да? - Он должен хотеть. - Почему? Потому что вы хотите? - Потому что это его право. - Его право? Вы видели его? - выпалила Мара. - У вас есть хоть какое-нибудь понятие, через что он проходит - какими правами он там пользуется? Вейдер только отвернулся, хладнокровно и сознательно отклоняя ее слова. - Вы понятия не имеете, что Палпатин… - она остановилась, неспособная обвинить своего учителя, несмотря на то, что знала, несмотря на то, что когда закрывала глаза, она видела избитого, истерзанного Скайуокера. Скайуокера, которому она сочувствовала. Его присутствие в Силе преследовало ее во снах, изломанное и измученное, потерянное и одинокое. - Это равнозначная цена, - бесстрастно произнес Вейдер. - Он поймет это однажды. Необходимое зло. - Для чего? - Для того, чтобы он мог служить, стать достойным в глазах Императора. Унаследовать то, на что имеет право. И в этом все дело, поняла Мара. Для своего сына Вейдер хотел то, чего никогда не получит сам - Империю. И эта амбиция ослепляла его ко всему остальному - даже к тому, что происходило сейчас. Палпатин полагал, что Вейдер уже попытался, безуспешно, перевести Люка на свою сторону, обратить его для собственной выгоды. Теперь у него, казалось, появилась новая цель - реализовать все свои амбиции в сыне, получить для него то, чего не смог достигнуть сам. В этом не было ничего нового - сколько раз Мара наблюдала, как далеко заходили чрезмерно рьяные родители, подталкивая своих детей к вопиющим крайностям в усилии заработать для них высокое положение при дворе Императора. Но такое было презренно даже по их стандартам. Как далеко находится "слишком далеко"? Если Вейдер хотел всех эти «подарки судьбы» для своего сына, значит, он должен чувствовать что-то к нему. Если бы он только увидел его… В груди мгновенно вспыхнула искра надежды. - Вы должны увидеть его, - очень спокойно произнесла она. И снова Темный Лорд колебался в течение долгого времени, и потом: - В этом нет необходимости. «Трус…», - подумала Мара, разочаровываясь так же сильно от собственной немощи и бесхребетности, словно это она была Вейдером. - Я надеюсь, вы понимаете, насколько высока будет эта цена - для вашего сына и вас самих. Или вы серьезно полагаете, что останетесь в фаворе? Вейдер взглянул на нее и вновь, нанося удар, Мара почувствовала, как на ее губах появилась жестокая незваная улыбка: - Вы - устаревшая модель, Лорд Вейдер. Мода вчерашнего дня. Необязательная. Ваш сын может прийти к трону, но вы никогда не увидите этого. Высокие двухстворчатые двери распахнулись, и длинный алый строй императорской гвардии выровнялся в главном холле. Кордо, помощник Императора, жестом пригласил Вейдера войти. Мара поклонилась с ложной любезностью: - Император принимает вас…, пока. Для нее не стало неожиданностью, что в течение часа Лорд Вейдер ушел со своим флотом во Внешнее Кольцо, сразу же после аудиенции у Императора. Он не пытался увидеть своего сына. . . . Хан сидел в тесном, маленьком фрахтовике на пути к флоту Альянса, предаваясь горестным мыслям о потерянном «Сокола» и строя планы, как его вернуть. Корабль был его первой настоящей любовью - и пусть Хан не был первым у корабля, он находился с ним дольше всех, и был чертовски уверен, что вложил в него самую большую сумму кредитов. И все инструменты остались на борту... Он вздохнул, закатывая глаза. Боукастеры Чуи в «Соколе», оба. Вуки убьет его. Лицо Хана дернулось очередной раз - от понимания, что и снайперская винтовка там же, и его микробластер. - Парень… - громко простонал он. Пилот-иридонианка, сидящая рядом, оглянулась, вопросительно подняв брови. - А-а, я только сейчас понял, что все мои вещи остались на «Соколе» - моем корабле. Империя прибрала его себе. Женщина тряхнула в утешение склоненной набок головой. - Скажи своей пташке "прощай", приятель. Она была молода, возможно, того же возраста, что Люк и Лея, по прикидкам Хана, с оливковой кожей и темными глазами, волосы забраны на затылке в хвост, а многочисленные тупые рожки напоминали пока что маленькие шишечки. Хан взглянул на звездное пространство перед собой - чувствуя некую странность в том, что не он вычисляет сейчас следующий прыжок и что сидит он в чужом фрахтовике. - Нет, моя пташка - домашняя птичка, я верну его. Тем более мой второй пилот убьет меня, если я этого не сделаю. - Я уверена, что ты можешь постоять за себя, - усмехнулась девушка. - Он - вуки, - многозначительно отозвался Хан. - О! – девушка продолжала улыбаться, и словно слова Хана лишь подтвердили ее догадки, добавила: - Тогда я полагаю, что ты и есть Хан Соло, верно? При их встрече в посадочном доке Хан представился ей только по имени, иридонианка сделала то же самое - Астридж. Едва они оставили атмосферу, Астридж связала Хана с «Домом-Один» по безопасному каналу - пояснив, что это входит в ее инструкции, как и распоряжение оставить его одного на время разговора. Он проговорил с Леей всего ничего, минуту - и та показалась ему напряженной – но главное, они говорили, чертовски здорово было видеть ее снова, пусть даже такой. Затем она улыбнулась, и они перешли на шутки: "Ты похудел". "Да, тюремные повара старались. Хотя ты выглядишь прекрасно". "Я? Ты - старый льстец". "Чуи в порядке?" "В полном. Он тут на днях помогал двум техникам - или терроризировал их - смотря, чью версию слушать". Странно, она ни разу не упомянула Люка - не спросила, где он и видел ли его Хан; ничего. Затем, в конце разговора, она попросила, чтобы он не говорил о Люке ни с кем… ни о чем, что касается его. Попросила довольно настойчиво. Он задался вопросом, что, черт возьми, происходит, но согласился, ответив ей: "Хорошо". Возможно, у них был в разработке какой-то план, чтобы вывести его. Да, точно: у них уже было что-то на уме, почему она и попросила не упоминать малыша. Хан сломал голову, пытаясь придумать, как неупоминание Люка поможет освободить его, но на ум ничего не шло. Но это не имело значения – главным было то, что в ближайшем будущем он услышит нечто обнадеживающее и оптимистичное. Поэтому сейчас он пристально взглянул на Астридж и с легкой усмешкой ответил: - Да, я – Соло. Моя репутация бежит впереди меня. - Похоже на то, - весело фыркнула она, и потом ее лицо стало серьезным: - Я сожалею о Скайуокере. Хан посмотрел в сторону, не зная, что ответить, когда его только что попросили ничего не говорить. Очевидно, не все получили таковой приказ, потому что девушка на этом не остановилась: - Мой брат летал с ним несколько раз, он рассказывал, что Скайуокер был выдающимся пилотом и выдающимся командиром. Прирожденным. Что он всегда шел на шаг впереди и всегда искал другой угол зрения. Он был быстрым прежде всего вот здесь, да? – она постучала себя по лбу, иронично взглянув на Хана. – Именно от этого все зависит. Мой брат летает на В-винге - тяжелом бомбардировщике, знаешь такие? Это был вопрос, и Хан кивнул: - Да. Хорошие корабли. B-винги были большими, тяжелыми истребителями, напичканными мощными вооружением и щитами; они предназначались для уничтожения довольно крупных кораблей, включая фрахтовики и малые фрегаты. Когда Хан пришел пилотом в имперский флот, оптимистично рассматривая сей поступок, как путь добродетели, все пилоты, управляющие тогда шаттлами, фрахтовиками и корветами, были напуганы новыми тяжелыми истребителями Восстания. Впрочем, СИДы вскоре нашли их слабые места: В-винги были быстрее и маневреннее, чем их намеченные жертвы, но слишком медленные, чтобы противостать СИД-истребителям - это была цена за возможность нести тяжелое вооружение, способное разрушить корпус корвета. Девушка-пилот кивнула, явно гордясь братом: - Он летает на них уже три года. А я жду перевода в Золотое Крыло. Хан легко поддержал разговор: - На A-4 или С-3? - С-3. Мне нравится компания во время полета. Хан снова кивнул, радуясь, что они ушли от темы Люка. - А мне нравятся корабли побольше, чтобы было много пространства вокруг. Нравится думать, что при случае до меня доберутся не сразу. Она небрежно пожала плечами, такая же уверенная в своей неуязвимости, как все летчики-истребители. Эта уверенность была необходима, если вы хотели летать в маленькой железной коробке, позволяя при этом стрелять в вас. - Чесси - мой брат – рассказывал о поминальной службе после Хота. Многие сильно горевали по коммандеру Скайуокеру. Я сама никогда не встречала его, но… хотела бы этого, хотя бы раз. Просто, чтобы иметь возможность сказать, что я знала его, понимаешь? Парня, который разрушил «Звезду Смерти». Сконфуженный ее словами, звучащими, как панегирик, Хан резко повернулся к ней, но Астридж этого не заметила - навигационный компьютер выдал сообщение об окончании расчетов. - Прыжок, - объявила она, потянув рычаг и выводя корабль на сверхсветовую скорость. . . . К моменту их прибытия на «Дом Один» Хан буквально горел от желания узнать, что, черт возьми, происходит. Но как только он ступил на трап корабля и увидел Лею, Чуи и Ландо, все остальное было временно забыто. Он сделал три больших шага и сгреб принцессу в объятиях, захватывая ее рубиновые губы в долгом поцелуе. Хан обещал себе сделать это сразу, как только увидит ее, полагая, что так сломает любой лед между ними - иначе потребовались бы дни, прежде чем Лея позволила бы ему вновь быть рядом с ней. Какое-то время принцесса отвечала на поцелуй, подчинившись нетерпению Хана, но затем оттолкнула его, взволнованная и смущенная; большие карие глаза с опаской взглянули на переполненную палубу. - Не волнуйся так, золотко, я поцелую следом вуки, - заверяюще усмехнулся Хан и повернулся к Чуи, оставляя однако руку на ее изящной спине. - Чуи! Черт возьми, это ты, большой коврик? Обхватив руками голову от радости, вуки завыл в приветствии. Хан слегка откинулся назад в притворной задумчивости: - Клянусь, ты стал больше. - Он подождал, пока Чуи задаст ему вопрос, чтобы ответить: - Нет, я имел в виду твой живот, приятель. Вуки в ответ только добродушно сжал Соло в едва не задушивших того объятиях. Наконец, зная, что в любом случае ему придется это сделать, Хан повернулся к Калриссиану. - Ландо, - с ничего не выражающим лицом произнес он. - Послушай, Хан… - начал тот. Но Хан резко прервал его, не готовый слышать никаких объяснений: - Даже не пытайся, Ландо. Ты загнал нас всех в большие проблемы, приятель. Серьезные проблемы. Я не могу просто взять и забыть об этом. Не тогда, когда Люк до сих пор на Корусканте. Он пришел к нам на выручку, а не ты. Он заплатил за твои ошибки, - на последних словах Соло ткнул Калриссиана пальцем в грудь. Лея вмешалась в разговор: - Хан, Ландо вывел нас из Облачного Города. Он помог нам бежать. - Вот как. Не очень-то удачно это вышло, да? - отозвался Хан, не спуская с Калриссиана глаз. Чуи многоречиво завыл; только он, имеющий за плечами опыт многих лет дружбы с Соло, мог снять сейчас напряжение. Продержав Ландо еще немного взглядом, Хан обернулся к старому другу, пытаясь рассеять свой гнев: - Я? Ты о чем? Ты – последний управлял им, не так ли? Помнишь, где оставил его? Чуи разразился длинной тирадой, сетуя, что он ясно все помнит и в этом-то и проблема. - А! По любому мы вернем его. Ты, я и Люк пойдем и заберем его. У нас выйдет хороший уикенд - практически семейный пикничок. И все затихли, отводя взгляды. Хан тревожно нахмурился: - В чем дело? . . . - Ты, знаешь… я даже… у меня просто слов нет! – гневно и недоуменно воскликнул Хан. – Вы все спятили? Может, что-то в воде? - Мне жаль, - это было единственное, что Лея смогла придумать в этот момент - не в последнюю очередь из-за того, что ей действительно было жаль. Зная, как Хан воспримет новости о Люке, Лея благоразумно привела его сначала в свою каюту. - Он… - Хан покачал головой. - Да, брось, Лея, ты же знаешь, что он не имперец. Ты же видела, на что они пошли, чтобы схватить его. - Есть мнение, что это было разыграно для нас. Чтобы сохранить его прикрытие. - Дерьмовое мнение, и ты знаешь это, - голос Хана стал тверже. Лея не была удивлена; все, кто находился рядом с Люком, прошли через одно и то же: потрясение, отрицание, гнев, разочарование…, но в итоге – принятие; слишком много фактов, говорящих против Люка, слишком много, чтобы игнорировать их. Хотя о происшедшем мало кто знал, конечно. По официально принятой версии коммандер Скайуокер погиб в битве у Хота. Имперский агент остался неназванным - его имя не имело больше значения; объявили, что шпион был раскрыт и бежал при отступлении, во время тех же событий. Озвучивание правды привело бы только к ненужной демонстрации бреши в безопасности на высшем уровне командования, к тому же это подорвало бы моральный дух повстанцев и репутацию самого Альянса. - Я понимаю, что это трудно… - Трудно!? Я знаю малыша лучше, чем кто-либо, как оказалось. Я знаю его с тех пор… Как ты объяснишь Татуин, а? Что, черт возьми, там произошло? Лея вздохнула. - Им нужно было знать, где находится база мятежников, Хан. Они не смогли вытащить это из меня под допросом - поэтому и ввели Люка, с хорошей, убедительной легендой. Ему даже удалось присоединиться к генералу войн клонов, который тоже поверил ему. Имперцы, должно быть, захватили Арту сразу же на Тантиве, а потом стерли ему память об этом, когда увидели, какая у него информация. Я вложила в него все, что им было нужно для разработки своего сценария, включая имя Кеноби и его местожительство. Что могло бы лучше заставить меня доверять имперскому агенту, как ни его появление вместе с генералом Кеноби? Я сама привела имперцев к генералу Кеноби и затем к Явину 4. Из-за Люка. Подумай, Хан, кто был единственным человеком, несумевшим сбежать со «Звезды Смерти»? Разве ты не видишь, как это удобно? Что весь этот план был разработан только, чтобы заманить Кеноби на борт «Звезды Смерти» – и что единственный человек, которому нельзя было позволить уйти оттуда, не сделал этого. - Тогда это казалось не очень удобно, - прорычал Хан. - Нет, я не куплюсь на это. - Хан, установлен голос Люка - на комлинке Люка. - Голос можно сфальсифицировать, - ответил Хан. - И затем загрузить в его комлинк? Когда? Контейнер Люка был заперт, а над шифром сообщений работали одновременно трое техников. Ботаны идентифицировали его голос, как голос агента Империи, не зная, ни откуда мы его взяли, ни кому он принадлежит. Они не идентифицировали его, как голос Скайуокера - потому что мы впервые попросили прогнать его через базу имперских агентов. Мы были обмануты, Хан. Все мы… - Хорошо. Тогда, какого черта его держат сейчас в заключении?! Лея покачала головой: - Я не знаю. Я не знаю, что у них на уме. Есть несколько теорий. Но, когда его видела я - он не был ни в каком заключении. - Ты видела его? На Корусканте? Лея устало кивнула: - Да, я видела его на следующий день после нашего туда прилета. Он был еще без сознания, но я поняла, что он ненадолго приходил в себя и просил меня видеть. - Где он находился? Лея нахмурилась, вспоминая: - Он был в частных апартаментах в Южной Башне. По-видимому, это его апартаменты - они выглядели достаточно обжитыми. - С огромным длинным холлом и стеклянным куполом посередине? Лея удивленно взглянула на него: - Да. - Там его и держат. Все время, что я находился у него, ему не разрешали выходить за пределы трех комнат в конце одного из коридоров. Там повсюду охранники. Лея покачала головой, смягчаясь против решительного упрямства Хана. - Я не видела никаких охранников, когда приходила к нему. И все двери были открыты. Как часто ты бывал у него? Хан нахмурился, зная, как она рассудит его ответ. - Раз в неделю, практически. За небольшим исключением. Не было никаких установленных дней или времени. - И как надолго тебя оставляли с ним? - На час где-то. Иногда меньше. Лея опустила глаза, качая головой: - Этого недостаточно, Хан. Недостаточно, чтобы подвергнуть сомнению все остальное. - Она указала на лежащий в пакете комлинк, заимствованный ею у службы разведки, на чипы с расшифрованными сообщениями и на стопку копий документов, полученных от ботанов. - Это слишком… - Что ж, тогда какого черта он помог мне бежать? Лея взглянула на него, явно испытывая неловкость. - Я должна осмотреть тебя. - Она повернулась к двери, сняла с нее потертую медсумку и выудила оттуда переносной ручной сканер. Делая усилие, чтобы сохранить голос ровным, спросила: - У тебя есть какие-нибудь порезы, Хан? Какие-нибудь раны, которые ты не можешь объяснить? - Ты думаешь, они пометили меня? Лея промолчала; стараясь не смотреть ему в глаза, она устанавливала параметры поиска на сканере. - Перестань, невозможно скрыть метку в теле человека с таким диапазоном слежения. - Да. Но с более коротким вполне возможно. К примеру, чтобы выяснить, есть ли явочная квартира на Корусканте. Хан нахмурился, почувствовав беспокойство. Лея наконец взглянула на него: - Ты говорил что-нибудь - о любом безопасном способе выйти из столицы? - Про явочную квартиру ничего, я даже не знаю такой на Корусканте. Я говорил, что есть место, в котором мы можем переждать, пока не получим помощь в ответ на наш экстренный запрос. Но это место контрабандистов. - Тиренские Острова, - кивнула Лея. - Мы использовали их несколько раз. Теперь все. Хан замер, обводя глазами комнату, пока вспоминал их разговоры - он никогда не упоминал Люку точные координаты островов… но зато чудесным образом получил транспорт, чтобы полететь туда. Ему могли подсунуть корабль… напичканный любыми устройствами слежения; такими, что в довольно близком диапазоне с помощью ретранслятора они могли бы отследить его и после покидания корабля. Разве Люк не ограничил его выбор транспорта двумя-тремя кораблями в ангаре, хотя тот был полностью заполнен. Хан не думал об этом тогда, конечно, - не обратил внимания. И где были все штурмовики? Он был чертовски уверен, что никто не гнался за ним, пока он разгуливал по дворцу. Хан нахмурился, потеряв уверенность… - Нет, - в конце концов проговорил он. - Нет, я знаю его. Малыш - не тот человек. - Сними свою куртку. - Ну ладно. А зачем было ждать двенадцать недель? - спросил Хан, пожав плечами в одолженной одним из повстанцев куртке. У него не было больше даже собственной одежды. Лея вздохнула: - Мы провели с тобой вместе несколько недель перед тем, как попали в плен – возможно, имперцы решили, что смогут выудить у тебя какую-нибудь информацию, которой я поделилась с тобой. Поддерживая все эти ваши встречи и разговоры, они поддерживали твое доверие. - Если им нужна была информация, почему они не проделали всю эту комбинацию с тобой? - Потому что я уже знала, кто он, Хан. Они допустили ошибку, приведя меня к нему на второй день; они позволили мне понять, кто он на самом деле. Я просто знаю, кто он. Последние слова были произнесены с нажимом, заставляя Хана склонить голову набок. - О чем ты? Лея вздохнула и подступила ближе, останавливая на время работу сканера. - Это закрытая информация. То, что я скажу тебе, останется между нами, понял? Хан напряженно кивнул, ожидая следующего удара. - Ты знаешь, что Люк… иногда делал кое-что... необъяснимое. Какая у него была реакция, как он использовал интуицию... - Я знаю, что он был… чувствительным к Силе, джедаем… - Хан по-прежнему испытывал неловкость от высказывания таких вещей вслух. - В общем, как Кеноби. - Нет, - ответила Лея серьезным, мрачным тоном. - Не как Кеноби. - Что ты хочешь сказать? - Хан услышал, как в его голосе прорезались воинственные ноты. Совершенно не зная, как это все объяснить, Лея просто произнесла: - Он - сын Вейдера. Мы думаем, что Люк - сын Дарта Вейдера. Хан ничего не ответил - и это было хуже, чем любая взрывная реакция. - Это пока не подтвержденные данные – их довольно сложно проверить. В Империи явно не заинтересованы, чтобы это стало общеизвестно. Ботаны сейчас пытаются получить ключ к ДНК крови Вейдера - у нас в досье уже есть ДНК Люка, но получить то же самое на Вейдера оказалось слишком трудно. Но мы уверены, безоговорочно, что он сын кого-то из личного окружения Императора - это информация из отдельного, надежного источника. - Кто сказал, что Люк - сын Вейдера? – спросил наконец Хан низким голосом. Лея сглотнула, все еще чувствуя свою вину по этому поводу. - Я. Я узнала об этом, когда нас держали на Корусканте. Кое-кто сделал ошибку, сказав это - я услышала. Хотя не должна была. Хан взглянул на нее потемневшими от ярости глазами: - И ты вернулась сюда и рассказала остальным. Он обвинял ее в предательстве, она знала. - Да, - ответила Лея, повышая собственный голос и решая больше не испытывать сожалений по этому поводу. Люк был шпионом, имперским агентом. Она ничего ему не должна. Возобновив сканирование, Лея повернула Хана спиной, слушая его грубый, наполненный гневом голос: - Тебе лучше быть чертовски уверенной в том, что сделала - даже если это правда, ты взяла огромный груз… Сканер завизжал, и Лея вернула его к месту чуть ниже лопаток Хана. Сигнал повторился - указывая на положительный результат. Хан затих. - Жучок среднего диапазона. Новый тип, мы не видели таких раньше. Довольно короткий срок работы. Что-то около четырех-пяти недель до истощения заряда. У нас с Чуи и Ландо обнаружили точно такие же, когда мы вернулись. - Мы думали, что нас хотят доставить на Кессель, - объяснила она ровно в ответ на его вопросительный взгляд. - И, как нам казалось, мы бежали на Неймодии. Там мы связались с подразделением Альянса, прося у них помощи. Меньше, чем через час, после того, как мы улетели оттуда, имперские войска провели большую зачистку - они разрушили две из трех наших баз на планете. Мы потеряли около пятидесяти человек. Это были базы, через которые мы прошли - я, Чуи, Ландо. Она не смотрела на Хана, пока рассказывала это, не в силах взглянуть ему в глаза. Он провел ладонью по волосам и твердо помотал головой. - Я не могу, Лея, – я не пойду на это… Я не отвернусь от него. Ты не права. - Что еще нужно, чтобы убедить тебя, Хан? – Лея чувствовала себя полностью разбитой. – Взгляни на факты! Ты что, не поверишь, пока сам Люк не скажет тебе этого? - Да, черт возьми! Тебя послушать, так это плохо! - Хан, он продал нас - он никогда не был одним из нас, с самого начала! – она почти кричала в ответ. Ни один их них не желал уступать. - Верьте, чему хотите, Высочество, но я знаю, что прав. - Вопреки всему! - Да, вопреки всему! И ты знаешь, почему? Потому что все это – подгон фактов и предположений! А он стоит больше того, что сообщает ваша драгоценная разведка и больше того, что внезапно раскапывают ботаны, потому что я знаю его. Он как брат для... Не закончив, Хан только махнул рукой и ураганом вылетел за дверь. Лея осталась одна; отдавшись собственным мыслям, она не сразу услышала легкий стук в дверь. На пороге переминался Хан, со смешанным выражением досады и замешательства на лице. - Мне некуда больше идти, - спокойно произнес он. - У меня больше нет корабля. Уступая и приглашая его обратно в комнату, Лея печально улыбнулась: - Мы найдем тебе койку, лётчик. - Только не с Чуи, - криво усмехнулся Хан, когда она взялась за комлинк. - Он храпит, как бортовой мотор. Улыбка продержалась на его лице не больше секунды – когда Лея взглянула на него, та уже расстаяла. - Что мы будем делать со всем этим? – спросила она, подразумевая сам факт их спора. Она не хотела терять то, что у них только-только начиналось, и надеялась, что Хан тоже не хочет этого. Он вздохнул, уткнувшись взглядом в пол: - Я не знаю, Лея. Я, правда, не знаю. Думаю, нам остается только ждать – а там будет видно.