Два дня, две ночи

      Дверь открылась и тут же закрылась. Лера едва успела поднять глаза. В проеме, где-то высоко мелькнули кепка и нос. Через секунду она услышала раздраженные голоса: один - грудной, низкий, второй - невнятно бубнящий. Еще через пятнадцать секунд дверь снова открылась, и Лера встретилась с глазами с обладателем кепки. Откуда-то снизу через позвоночник прошел разряд, отозвавшийся влагой в ладонях. Она узнала его мгновенно. Ричард. Когда-то она следила за его творчеством, потом, это увлечение сошло на «нет», и вот, кто бы мог подумать… Он, недовольный и сердитый, стоял в ее купе и испытующе смотрел на нее сверху вниз. Да, несомненно, это он: ледяной взгляд, надменный нос и тонкие аристократические губы. И, все-таки это был другой Ричард – нервный, раздраженный и неприветливый. - Добрый день, - пытаясь казаться спокойным, сказал он. - Здравствуйте, - услышала Лера свой незнакомый, хриплый голос. - Вы иностранка? – спросил он, тут же уловив акцент. - Я – русская, - ответила Лера, выдерживая его испытующий взгляд.       Ричард чуть кивнул, как будто сам себе, и заметно расслабился. Сумка тут же была брошена в угол, кожаная куртка повешена на плечики. Ричард остался в тонком трикотажном свитере. Он был не столь внушителен рельефом мышц, как это казалось на экране, но производил какое-то странное впечатление сочетанием физической мощи и хрупкой эстетической совершенности.       Лера наблюдала за ним сквозь полуопущенные веки. Несомненно, соседи по купе не входили в планы в Ричарда. Выговор проводнику был связан именно с этим. И если бы тот не перекинулся с ней парой слов при посадке, тоже отметив ее акцент, Ричарда бы здесь не было.       Лера прикрылась ноутом как броней и усмехнулась. Видимо, господин Ричард считает Россию отсталой страной, где не знают, что существуют «Север и Юг» и «Хоббит». Ну что ж, не будем его разочаровывать. До Лондона поезд идет два часа. Два часа молчания с Ричардом Армитеджем – это тоже приключение.       Лера снова надела наушники и углубилась в просмотр. Ее английская подруга Энни уже давно просила ее вшить субтитры в «Вокзал для двоих». Она испытывала какую-то необъяснимую любовь к этому старому советскому фильму и успела посмотреть его не менее трех раз без всякого перевода, пока Лера не согласилась ей помочь.       Лера и сама любила это кино, смотрела его много раз, но всё равно смеялась, глядя на трагикомические злоключения героя. Наблюдая за перепалкой на экране, она машинально подняла глаза и встретилась с настороженным взглядом. Она тут же отвела глаза, но, это было выше ее сил - через секунду посмотрела снова. Ричард рассматривал ее пристально, с каким-то жадным любопытством. Взгляд его скользил с глаз на губы, затем на подбородок и ниже, в открытую свитером ключицу.       Мурашки появились где-то под лопатками и вспорхнули к затылку, заставив Леру поежиться.       Один уголок губ Ричарда приподнялся в его фирменной кривой улыбке. Она видела ее у его персонажей много раз, но именно теперь она потрясла ее и заставила вбить гвоздь в осознание реальности Ричарда «здесь и сейчас». - Что Вы смотрите? – спросил он. - Я сделала субтитры к одному русскому фильму для своей подруги. Она его очень любит. - Да? – Ричард выглядел заинтересованным, - это удивительно, в моем окружении, например, никто не увлекается русским кино. А я знаю только, - Ричард почесал шею, - Эйзенштейна. - Хотите посмотреть? – Лера удивилась своей смелости. Он кивнул и тут же пересел к ней на сиденье. Она почувствовала, как ее касается его сильное, обтянутое джинсами бедро. Ричард пах чем-то невероятным – смесь мечты, леса после дождя, и дурманящего шафрана. - Про что фильм? - Она официантка, он – пианист, они встречаются на железнодорожном вокзале, и… - Лера, прикусила губу. «Ну конечно, они встречаются на железнодорожном вокзале, и эта любовь меняет их жизнь навсегда». - И? – Ричард вопросительно полуобернулся к ней - Эмм…я не самый лучший рассказчик, - растерянно пробормотала она.       Она поставила ноут между ними на свою и его коленку, отчего их ноги прижались еще теснее. Ричард смотрел очень внимательно. Многое было ему непонятно. Лера терпеливо разъясняла, как были устроены привокзальные рестораны, почему проводник возил с собой дыни в чемоданах, зачем у главного героя отобрали паспорт и многое другое.       Он смеялся, иногда изумленно вскидывал брови, морщил лоб, тер шею, в общем, вел себя так, как Лера никогда не могла бы ожидать от того спокойного, закрытого актера, каким она его представляла. К финалу он замолчал, весь подобрался, ловил напряженно каждый жест и, только когда побежали титры, со вздохом откинулся на спинку. Лера закрыла ноут и положила на полку. В купе воцарилось молчание.       Она повернула голову. Ричард задумчиво смотрел в окно. - Скоро Лондон, - машинально произнес он, затем перевел взгляд на ее лицо. Они были совсем близко друг от друга. И опять сердце ухнуло куда-то сильным толчком, и мурашки побежали по венам. Только он мог так смотреть - как будто в себя и в нее одновременно, соединяя их взглядом в единое целое. - Как Вас зовут? - Лера. - Лера, - повторил он, немного растягивая «е». Лера поежилась: «Проклятые мурашки. Они бегут даже от звука его голоса. Это невыносимо». - Меня зовут Ричард, - сказал он. Лера улыбнулась: - Я знаю, кто Вы. Уголки губ Ричарда снова поползли вверх: - Я это понял. И рад, что Вы не моя поклонница. Иначе, - он кивнул на их соприкасавшиеся ноги, - мне бы пришлось держать дистанцию всю дорогу. Лера проследила за его взглядом и смущенно отодвинула бедро. Ричард, усмехнувшись, тут же пересел к себе и, расстегнув сумку, принялся там что-то искать. - Вы живете в Лондоне? – будничным голосом, не поднимая головы, спросил он. - Нет, я еду туда на выходные. - Вам есть, где остановиться? - Да, у меня забронирован номер в "Кенсингтоне", - мысленно проклиная себя, ответила Лера: «Ну же, скажи, что брони нет, или трансфера до отеля нет, ничего нет, ну же!» - И трансфер тоже, - вслух упавшим голосом добавила она.       Ричард поднял голову, внимательно глянул на нее, но ничего не сказал.       В здании Сент-Панкраса царила необычная даже для этого вокзала суматоха. Длинные вереницы лестерских студентов, пассажиров с континента и чопорных шеффилдских пенсионеров сновали по перронам. Поезд давно замедлил ход и, забравшись под высокую клетчатую крышу, плавно затормозил. В окно «въехал» стоящий на перроне водитель отеля. На табличке большими буквами чернели ее имя и фамилия – Kensington. Lera Ivanova. Ричард кивнул в его сторону: - Это за Вами? - Да.       Ричард поднялся, закинув сумку на плечо, легко подхватил Лерин чемодан и направился к выходу. Лере ничего не оставалось, как засеменить за ним. В голове крутился клубок мыслей, которые она не могла толком сформулировать, но заключались они, примерно, в: «Ричард Армитедж несет мой чемодан» и «Ну вот и всё, он уходит».       На перроне Ричард вручил чемодан водителю, чем поверг того в крайнее замешательство, затем повернулся к ней, протянув руку: - До свидания, Лера Иванова.       Рука была большой, сильной и мягкой одновременно, и у Леры возникло странное ощущение, что так и должно быть всегда – ее рука в его руке. Ричард усмехнулся, как обычно, уголком губ, и выпустил ее ладонь. Через минуту он исчез в пятничной толпе. II       Небольшой светлый, уютный номер, высокое изголовье, вделанное в зеркальную стену, цветастые занавески. Рассматривая его на сайте отеля, Лера предвкушала чудесные весенние выходные. Теперь же, распаковывая вещи, она чувствовала сожаление и разочарование, как будто все самое хорошее с ней случилось не начавшись, и это хорошее осталось там, в купе старого поезда из Лестера. Лера бросила вещи и уселась на подоконник.       Над городом полыхало закатное зарево. Только ранней весной, когда по вечерам еще холодно, небо над Лондоном окрашивалось в такой тревожный красно-розовый цвет. Голые ветви деревьев устремлялись в это зарево тонкими нервными пальцами, и закатная жижа стекала по ним, обволакивая кору.       «Тоскливо», - сказала Лера вслух. Это чувство, облекшись в словесную форму, начало заполнять номер. Потускнели занавески, затуманились зеркала, и белые хрустящие подушки на кровати потеряли свою белизну. Вечер вступил в свои права.       Она долго сидела в тишине, забравшись с ногами на подоконник, наблюдая, как город погружается во тьму. Тьма была не страшной, с множеством огней, женским смехом, запахом кофе и ощущением полноты жизни. Лондон, как и Нью-Йорк, никогда не спал.       Зазвонил телефон отеля, Лера сняла трубку и от неожиданности выпустила ее из рук. Трубка, скользнув между прикроватным столиком и постелью, упала под кровать. Нашаривая ее рукой, Лера пыталась унять сердце, которое билось одновременно в ушах, горле и под коленками. - Эй! Лера Иванова, ты где? – пела трубка знакомым грудным голосом. - Я здесь, - совершенно по-детски пискнула Лера - У меня свободный вечер, ты заинтересовала меня своим русским фильмом, давай увидимся.       «Черт. Безупречные английские интонации, безупречный Ричард…»       «Ты будешь жалеть», - шепнул разум. - Да, - сказала Лера в трубку.       Они сидели в небольшом кафе. Кабинки были полузакрыты и шторы не давали любопытному глазу проникнуть внутрь. Уже была выпита бутылка вина и съеден десерт, они давно перешли на «ты», и все говорили и говорили. Лера пожалела, что не взяла с собой ноут, в котором у нее была небольшая коллекция русских фильмов. Они обсуждали разницу кинематографов, любимых актеров, критерии таланта, литературных персонажей. Ричард внимательно слушал, чуть наклонив голову, потом отвечал, потом снова слушал, рассуждал, улыбался, но во всем этом не было и намека на интерес к Лере. И Лера это видела.       «Ну что же, - подумала она, подставляя руки под струю воды и разглядывая себя в зеркало в дамской комнате, - и на том спасибо. Он чудесный. Об этом я и буду вспоминать». На выходе она еще раз повернулась к зеркалу, где отразились сияющие глаза. «Влюбилась», - констатировал разум. - Увы, - сказала Лера вслух. III       Из кафе они вышли уже за полночь, но Ричард предложил еще пройтись. - Я – сова, - как будто извиняясь, развел руками он, - ложусь очень поздно. Если ты не против, конечно.       Лера покачала головой. Холодный воздух быстро приводил ее в чувство, и она начала заметно дрожать в тонком пиджаке. Она сцепила руки на груди, шагнула с тротуара на дорогу и почувствовала, как он накидывает ей на плечи свою куртку. Голос мягко прозвучал где-то над ухом: «Так теплей?» Лера молча кивнула в ответ: «Слишком тепло, потому что запах Ричарда, заставляет сердце гнать кровь по венам с удвоенной силой»       Они прошли около трех кварталов почти в молчании, когда неожиданно справа от них, где-то вверху с тонким поющим звуком лопнуло стекло, и осколки посыпались на тротуар. Из окна сразу же повалил дым. Все это происходило в полной тишине, из дома не раздалось ни звука, и напоминало какой-то сюрреалистический сюжет. Ричард рванулся к двери, перепрыгнув через небольшую изгородь, дернул ее, но она не поддалась. - Звони, - крикнул он Лере и с размаху ударился о дверь всем телом. Лера выхватила телефон, руки дрожали. Спешно начала набирать 112. Черт! Она же не в России. Лера кинулась к Ричарду: - Какой номер? – крикнула она.       В этот момент дверь под ударами Ричарда треснула, слетела с петель и он исчез внутри. Лера бросилась за ним. Она не рассуждала, но голова работала совершенно четко, отдавая команды телу: «Прямо! Налево! Наверх!» Внутри оказался длинный коридор, по обе стороны располагались квартиры, в конце коридора в тусклом свете лампы, уже начинавшей затягиваться дымом, белела лестница. Ричард в несколько гигантских прыжков преодолел ее и, оказавшись на третьем этаже, стал колотить во все двери подряд. Показались заспанные, перепуганные жильцы, в первую секунду никто ничего не мог сообразить, но внезапно женский голос истошно закричал: «Пожар!» Люди кинулись кто куда – часть к лестнице, часть – обратно в квартиры, часть – к Ричарду. Он был страшен в эту минуту. Лере показалось, что он стал еще выше и внушительно возвышался над перепуганными людьми. Тело его напряглось, мощная шея стала будто каменной. Он производил сейчас почти парализующее впечатление: - Берите детей, документы, выходите, скорей! – прорычал он. - Без паники! – он схватил за шиворот майки рвущегося к лестнице мужчину, - сначала женщины, дети!       Дальнейшее Лера помнила смутно. Коридор стремительно заволакивало дымом. Она помогала спускаться какой-то англичанке с тремя детьми, но в сильнейшем стрессе не могла понять ни слова из того, что та пыталась ей сказать. Потом она вернулась и вывела на улицу пожилую женщину в одеяле, потом снова вернулась и в первой же квартире, намочив чье-то полотенце, намотала его на голову. Свет погас, видимо пожарные отключили его из-за боязни замыкания. Стало совсем темно. К горлу подступала липкая паника, ее тошнило, руки и ноги тряслись, но Лера в огромном усилии все же сделала несколько шагов по злосчастному третьему этажу, для верности ведя правой рукой по стене. Внезапно она наткнулась на чью-то руку и вскрикнула. Из дымной темноты вынырнул Ричард. - Это ты? – стальной хваткой он перехватил ее руку у локтя, - ты почему здесь? Уходи немедленно! Он грубо толкнул ее к лестнице: - Ну же? И позови на помощь, там двое стариков в квартире! Он развернулся и исчез в квартирном проеме, и Лера, снова, как по зову магической дудочки, нырнула за ним.       Кухня пылала, трещала, жар был настолько нестерпимый, что Лера в первую секунду зажмурила глаза, кожу жгло. Она сделала несколько шагов направо и оказалась в спальне, где Ричард пытался взвалить на себя пожилую женщину, находящуюся без сознания. Лера подхватила ее с другой стороны и услышала, как Ричард выругался в Лерин адрес. Они сумели дотащить женщину до площадки второго этажа, когда наткнулись на пожарных, которые приняли ее на руки. - Там еще мужчина, - крикнул Ричард одному из них. Тот кивнул и показал рукой: «Вниз! Уходите!»       Ричард снова схватил ее за локоть и потащил вниз. На выходе рука его разжалась. Спасатели растянули их в стороны, и, подхватив, стали оказывать первую помощь.       На улице тем временем скопилась порядочная толпа: жильцы, пожарные, очевидцы, врачи – суета, беготня. Полисмены спешно пытались навести порядок, и выводили людей за оцепление. С улицы били мощные струи брандспойтов, но третий этаж пылал почти полностью.       Лера без сил опустилась у стены противоположного дома. Все происходило как во сне, как не с ней – мигалки скорых, клаксоны пожарных, полиция... Ей казалось, что нужно проснуться, но не получалось; хотелось встать, но ноги, ватные, тяжелые, не желали слушаться. Она с усилием подняла руку и провела по лицу. На ладони остались грязные разводы. Она даже не заметила, как рядом с ней оказался Ричард. Он безучастно откинулся на стену. Лицо его было покрыто густой копотью и свет пожара, будто нащупывая глубину, отражался в прозрачных глазах. Время остановилось, и Лера не могла сказать точно, сколько они так просидели: пять минут или полчаса. Потом они посмотрели друг на друга. Одновременно, долго, молча. И этот обоюдный взгляд был важнее сотни прикосновений. - Я не думал, что ты такая, - наконец, с трудом разлепив тонкие потрескавшиеся губы, сказал он. - А я не думала, что ты такой, - просто ответила она. - Поедем? – накрывая ее руку своей, спросил он. Лера кивнула в ответ. Ричард помог ей подняться и, едва передвигая ноги, они побрели за оцепление, провожаемые любопытными взглядами. Еще более дикий взгляд был у таксиста: конечно, не каждый же вечер везешь домой грязного, прокопченного, пропахшего гарью Ричарда Армитеджа.       Лера провалилась в забытье через пять минут поездки. Что это было - реакция на стресс, усталость, кто знает. Но, когда машина остановилась у дома Ричарда, она спала намертво. Ричарду пришлось внести ее на руках в гостиную и положить на диван. Лера даже не пошевелилась. Это усилие отняло последние силы и у него. Поднявшись на второй этаж в спальню, он рухнул на кровать как был - в копоти и грязной одежде, и забылся тяжелым сном. IV       В девять часов утра его разбудил звонок его агента: - Рич, ты спишь? «Нет, твою мать!» - Сплю, что случилось? - Ричард еле перевернулся на спину. Тело мучительно ныло. - Он еще спрашивает, что случилось, - голос агента перешел на восторженный шепот, - да ты ж национальный герой, мать твою! Спасал людей на пожаре! Заметки в Таймс и Гардиан, и фото есть, Ричард, фото! Ты представляешь, что это значит? - Что? – устало переспросил Ричард, прикладывая руку ко лбу. - А то, что у тебя пять интервью сегодня. Собирайся! Через полчаса я у тебя. - Стоп, стоп, Джон! Я не поеду сегодня, я не в состоянии. - С ума сошел? Такой шанс нельзя упускать! Вставай немедленно! У тебя полчаса! Ричард со вздохом откинул телефон:«Пиявка Джон, пиариться на людском несчастье…это невозможно. С другой стороны все равно неизбежно придется отвечать на вопросы об этом. Да, лучше поехать сейчас». Ричард с трудом спустил ноги с кровати. О возвращении белого цвета покрывалу нечего было и мечтать. Он потянул его за собой и сбросил на пол.       «Лера!» - внезапно осенило его. Тут же нахлынула горячая волна, и даже уши покраснели: «Эта маленькая русская девочка спит в его гостиной».       Ричард называл ее про себя «маленькой русской девочкой» ровно с того момента, когда в купе, из-за ноута на него глянули огромные, спокойные глаза и мелодичный голос произнес: «Я – русская». Во время поездки Ричард безуспешно пытался уловить, чем же она так манит его. Ее нельзя было назвать красавицей, она не была сексуальна напоказ, и все же, каждый раз, когда он украдкой кидал на нее взгляд и видел склоненный над ноутом высокий лоб, четкую линию темных бровей и маленькие пухлые розовые мочки ушей в наушниках, у него начинали дрожать руки. Потом он оказался рядом с ней и два часа просидел, касаясь ее бедра и вдыхая ее запах. И да, хорошо, что на нем был длинный свитер и плотные джинсы. Он с трудом сдерживал себя в рамках. И это он, социофоб и интроверт, в последние три года изредка деливший постель только с N…       И он, взрослый, сорокатрехлетний мужик испугался тогда, на вокзале, своих чувств. Он всегда боялся женщин. А ведь она ждала. И хвала небесам, он нашел ее в этом дурацком «Кенсингтоне», который терпеть не мог.       Ричард долго стоял под душем, так долго, что Джон опять начал трезвонить. Затем он оделся и, захватив плед, спустился на первый этаж. Лера все еще спала. Она лежала в неудобной позе, скрючившись, на боку, одна рука свисала с дивана и касалась пола. Ричард накрыл ее пледом и пошел к входной двери, но затем вернулся, и, взяв первый попавшийся белый лист из лежавших на столике, написал:«Дождись меня.Ричард». V       После обеда Лера проснулась. Первые минуты она равнодушно изучала линии потолка. Затем постепенно пришло тревожное осознание, что она находится в каком-то незнакомом месте. Всё болело, горло саднило, на руках явственно проступили синяки. «Где она?», - Лера обвела глазами комнату: темная мебель, кожаные диваны, даже камин – всё очень по-английски и консервативно. Взгляд упал на журнальный столик:«Дождись меня.Ричард». Лера задохнулась: неожиданно с удвоенной силой всколыхнулись воспоминания вчерашней ночи: свидание, пожар, железная хватка Ричарда на локте, тяжесть обмякшего женского тела на плече, паника, страшный гул и треск огня. Леру снова затошнило, она вскочила и кинулась к дверям гостиной. Первая же дверь в коридоре, что ей попалась, по счастью оказалась в ванную. Леру несколько раз вырвало, затем она ослабела настолько, что следующий час просидела на полу ванной, приходя в себя.       Тем временем Ричард успел раз семь позвонить на свой второй мобильный телефон, оставшийся в гостиной, а надежде, что Лера ответит. Не получив ответа, он совершенно занервничал, категорически отмел два последних интервью и уже собирался ехать домой, когда набрав напоследок свой номер, услышал в трубке ее усталый голос: - Алло, Ричард вцепился в трубку обеими руками: - Лера! Слава богу, я думал, тебе плохо, или ты ушла, или… На том конце трубки Лера слабо улыбнулась, первый раз за день: - Ну ты же попросил тебя подождать. Я жду. - Я скоро буду, через пару часов. Если захочешь поесть – в холодильнике есть все, что нужно. - Мне нужно помыться – сказала Лера, и Ричарда почему-то бросило в жар от этих слов, - можно воспользоваться душем и какой-нибудь твоей одеждой? - Конечно, что ты спрашиваешь, - в это время Джон, подошедший к Ричарду, делал страшные глаза с одновременным постукиванием по циферблату. - Спасибо, - сказала Лера.       Она пошла по дому, отыскивая гардероб. Он оказался на втором этаже, совмещенным со спальней, здесь же была еще одна ванная. Она сняла с плечиков первую попавшуюся рубашку, потом долго отмывалась под душем, но запах гари все не уходил: он въелся в поры, в волосы, и казалось, что она им даже дышала.       После душа Лера нашла кухню – просторную, светлую, с окном-дверью во всю стену и выходом в сад, где цвели нарциссы и тюльпаны, набухали почки на вишнях. По нежной, весенней траве были рассыпаны крокусы, а у стены зеленели ряды петрушки и укропа. У Ричарда был романтический сад – такой же, как и он сам.       Лера выпила чашку кофе и сразу почувствовала себя лучше. Она долго сидела на кухне; уже почти стемнело, но Ричард все не возвращался. И, чем дольше она его ждала, тем сильнее росло в ней какое-то смутное беспокойство, которое плавно перерастало в уверенность, что ей не нужно его дожидаться, нужно покинуть его дом, пока не поздно. Она не смогла бы точно сформулировать, чего она боялась, но вероятно, что чувство эмоциональной близости между ними, возникшее вчера, было всего лишь реакцией на сумасшедший стресс, который они испытали. «Зачем ты ему?» - в который раз задавала Лера себе один и тот же вопрос. «Мы же из разных Вселенных, - тут же следом отвечала себе она, - это бессмысленно».       И все же не находила в себе сил уйти. Побродив некоторое время по дому, она снова оказалась в спальне, а затем в ванной, так как запах гари продолжал ее преследовать и совершенно измучил. Она скинула рубашку и ступила на прохладный кафель. Сверху полился приятный рассеивающийся дождь. Лера несколько раз промыла волосы, воспользовалась гелем для душа, который головокружительно пах Ричардом, потом подставила лицо под живительную влагу и долго стояла так, опершись руками о стенки душевой.       Сзади послышался шум, и Лера резко повернулась, прикрывшись руками. У двери стоял Ричард. Сердце зашлось в сумасшедшей сальсе, отстукивая ритм где-то в горле.       Он смотрел на нее, она смотрела на него… оба молчали. Он сделал два шага вперед и был теперь совсем близко, у порога, отделяющего душевую от ванной. Лёд глаз плавился во властном, страстном пламени. Под этим взглядом Лера опустила руки, и вода свободно потекла по коже мелкими струйками, преломляясь ярким светом ванной, из-за чего ее тело, казалось, переливалось каким-то хрустальным огнем. Сейчас ничего не существовало: ни его закрытости, ни ее боязни. Он и она. Мужчина и женщина. И ничего не осталось, кроме желания ощущать, задыхаться и сгорать в этом жаре.       Лера протянула руку и он, как был - в свитере и джинсах, шагнул под струи воды. Прикосновение шерстяного свитера к груди было подобно электрошоку. В кончики пальцев рук, ног, макушку ударили сотни мельчайших электрических разрядов. Ричард был огромным, новым миром, который накрыл ее как лавина, сжимая и лаская так, что она плавилась и стекала по его пальцам огненной лавой.       На секунду он оставил ее, стаскивая намокшую одежду, и тут же подхватив, шагнул из душа на пол. Накрыв Леру большим полотенцем, он неожиданно поднял ее на плечо и понес в спальню. Первобытное начало этого жеста потрясло ее, мысли путались, перепрыгивали друг через друга, пока не соединились в одну яркую точку наслаждения, которое он ей дарил. И эта точка росла, ширилась, ослепляла, пока не накрыла ее с головой. VI       Утро было неприветливым. В окно глядел кусочек серого неба, полускрытый красной кирпичной стеной дома через дорогу. Редкие дождевые капли скользили по стеклу, скапливаясь в углах оконной рамы. Лера потянулась,повернула голову. Ричарда не было.       Ночью, когда они мокрые и дрожащие, наконец, разняли тела, он откинулся на влажную простыню, но почти сразу притянул ее к себе, и через минуту уже спал, властно обняв за бедро рукой. А Лере не спалось. Она смотрела на его лицо: на спокойный лоб, на безупречный нос, на припухшие губы и темнеющую в рассветных сумерках щетину. И она и подумать не могла, насколько нежна кожа на его груди, оторвать руки от которой было выше ее сил.       Лера тронула постель – видимо, он ушел уже давно. Она села на кровати, прислушалась. В доме было тихо. Надев рубашку, она открыла дверь на небольшую площадку второго этажа и, подойдя к перилам, снова прислушалась: «Да, так и есть. Ушел». На этот раз не было даже записки. Внутри натянулась тончайшая струна – страх, надежда, ожидание – всё перемешалось. Лера спустилась по прохладным деревянным ступенькам. Только тут, внизу, она ощутила слабый запах готовящейся еды – на кухне кто-то был. Лера толкнула дверь.       На плите жарился омлет с прослойками бекона, рядом, на столе закипал чайник. Выход в сад был открыт, но, едва она сделала шаг, на веранде появился Ричард, с букетом петрушки в руках. На нем были простые спортивные брюки, черная майка и он, как и всегда, был эстетическим совершенством. - Привет, - улыбнулся Ричард, закрывая дверь, - ты выспалась?       Лера на секунду закрыла глаза: «Что же это такое?» Ричард не был первым мужчиной в её жизни. Почему же сейчас, когда он просто улыбается ей, ей так хочется одновременно смеяться, плакать и прыгать от радости, как маленькой девочке, которая в первый раз осознала, как прекрасен мир вокруг? - Ээй, - сказал ласковый голос где-то над ухом.       Лера открыла глаза. Лицо Ричарда было совсем близко. Он положил ладонь ей на затылок и, слегка повернув её голову, поцеловал в щеку, затем в нос, потом добрался до губ, сначала верхней, потом нижней. Вскоре поцелуи стали требовательней, он легко поднял ее и посадил на стол. Забытый в руке букет петрушки, упал Лере на колени. Она засмеялась, и Ричард прижал ее к себе.