i'll try to explain ( i love him)

Я не могу с уверенностью сказать, что было бы, не повстречай я его. Был бы я счастлив с кем-нибудь другим? Возможно. То есть, я не знаю. Скорее всего, так было бы даже проще. Ведь наша любовь никогда не была чем-то простым. Скажу больше- это самое сложное испытание, выпавшее на мою долю. Но есть один нюанс. Я ни за какие сокровища мира не променял бы Гарри на кого-то другого. *********** Это не было похоже на медленный рассвет или появление первой звезды на небе. Это было ударом. И я ощутил его едва заглянув в эти глаза впервые. Не знаю,было ли это так же и для Гарри, но в тот момент он словно был моим отражением. Таким же пораженным взглядом он смотрел на меня. И что-то заставляло меня чувствовать, что все на секунду остановились, деревья перестали шелестеть, войны утихли, толпа на Таймс Сквер замерла. Удар был таким сильным, что мне казалось, что его почувствовали все. ************* Нам повезло наткнуться на полную взаимность. Гарри возвращал мне все то же, что я давал ему, а отдавал я ему всего себя без остатка. И если бы его глаза были морем, я бы бросился в него, не задержав дыхания, впустив в легкие побольше воды, чтобы как можно скорее утонуть. А если бы его объятия были непроходимой чащей, я бы затерялся в ней навсегда. Но наша жизнь была такова, что мы не могли утонуть и затеряться. Тяжесть всего свалилась на наши плечи. Я каждый день видел, как разбивался Гарри, как еще одна частичка света уходила из него. Мне уже реже удавалось вызвать эту улыбку, ради которой можно умереть. Сейчас она стала настолько редкой, что, честно, я бы умер за нее прямо сейчас. У нас были лишь те недолгие ночи, когда я мог утонуть в его море, затеряться в его чаще. Не было ни мгновения, ни секунды, в которые я бы не ругал себя. Потому что каждый раз , беря ее за руку, я чувствовал всю эту неправильность, оседающую на моем теле. Я словно покрывался мхом. По приходу домой я по часу стоял под холодным душем, выливал на себя по бутылке геля за раз. Ничего не смывалось. Мне хотелось проглотить кусок мыла, чтобы очистить себя от всего этого. Гарри просто сидел и наблюдал за моими попытками. Он сидел в кресле, притянув к себе свои бесконечные ноги и смотрел на меня взглядом, полным сочувствия. Мой мальчик не осуждал, никогда не осуждал меня. Он лишь снова позволял мне утонуть, выплакать все слезы, которых всегда было много. И я никогда не понимал, почему он не ненавидит меня, почему утешает, держится, не проронив ни слезинки? Гарри просто вздыхал в ответ и шел варить свой потрясающий, слишком крепкий и абсолютно не сладкий кофе. И я пил его каждый день перед сном, довольно облизываясь, будто это самый вкусный напиток в мире . И это не изменится никогда. Стоя на сцене, я всегда мысленно тянусь к его руке, когда голос дрожит на таких чертовски правильных строчках. И, повернув голову, я вижу на другом конце сцены моего мальчика, сжимающего свою руку, словно в ней и вправду лежит моя.