Патологоанатом

Неприятно дребезжит также неприятно моргающая лампа в холодной комнате. Хотя это место не назвать комнатой. Слово "комната" звучит слишком тепло и уютно для морга. Здесь мертвая тишина гоняет по полу сквозняк, врывающийся сюда непонятно откуда, то ли из труб, нависающих над белыми простынями и каталками; то ли сквозь щели в дверном проеме, несмотря на плотно закрытую массивную дверь. Сегодня утром привезли новое тело. Его, точнее сказать, её еще не осматривал патологоанатом. Сегодня он что-то опаздывает на работу. Наверное, ему снова снятся кошмары. Но страшными снами его были обычные живые люди, приходившие к нему во сне и наяву. Этот парень еще молод, но будто прожил всю жизнь, а вся эта жизнь была такая гадкая, нудная, противная. Может, он решил работать с мертвыми от ненависти к живым. Живые порой надоедают, и хочется от них убежать, скрыться. Вскрытия успокаивали его. Нет, он не был сумасшедшим, он был одиноким, таким одиноким...до мозга костей, наверное. И он любил дожди. А сегодня лило, как из ведра с самого утра. Может, он всё это время провел здесь... то есть, там, среди падающих откуда-то сверху холодных капель, и опять размышлял о том, как это происходит, и зачем всё это вообще... Так же, как и дождь, он любил свою работу, свой морг, где он был всегда один... С такими разными снаружи, но такими одинаковыми изнутри людьми, холодными как дождь. Они были такие же, как и живые люди, только не дышали, не шевелились, не говорили. Но они были прекрасными собеседниками! Так считал наш друг. Закрывая дверь с улицы и входя в коридор, он увидел рядом каталку, накрытую простыней. А на ней лежала папка с бумагами. Патологоанатом открыл дверь в свою "мертвую святыню" пошире и провез новую гостью внутрь. Поставив её на свободное место, он взял папку и прошел к столу. Сняв пальто и надев старый, запачканный, некогда белый медицинский халат, он присел за рабочий стол. Одно движение и бумаги с досье и историей болезни выпали перед ним. Он надел очки и, прищурив черноглазый уставший взгляд, принялся изучать документы. "Умерла от удушения... хмм... повесилась? Какая глупость - убивать себя из-за боли внутри. Одним идиотом в этом мире меньше." - думал он, вглядываясь в буквы. Также он выяснил, что попытки были неоднократны и это его не удивило. Он надел перчатки и поднялся с места. Взяв со стола фонарик, он направился к поступившей. Откинув простыню, он не удивился ни чему. Холодное лицо, на нем лежит спокойствие и пряди рыжих волос. Безумно бледная кожа и торчащие ребра. Всё это не представляло ничего особенного. Всего лишь тело,неподвижное и бездыханное. Но оно притягивало, как ничто. Холодные сухие губы, слегка приоткрытый рот... шея, на ней следы от веревки или чего-то, что остановило эту жизнь. Здесь холодно, но она не покрыта мурашками. Шрамы на запястьях, но не от надоедливости жизни, а от скуки, что наводила эта самая жизнь. Она никогда не нравилась нашему другу, он всегда приемлил лишь смерть, лишь конец и темноту. Кожа была еще свежей, труп еще не начал разлагаться, но жизненные процессы прекратились. Он поднес небольшой фонарик к опустившимся векам и, приподняв одно, посветил инструментом. Зеленая радужка не дрогнула. Глазное яблоко замерло на месте навечно. Зрачок больше никогда не сузится и не расширится. Что-то дрогнуло внутри. Но не у мертвом теле, а у патологоанатома. Он выпрямился над телом, неподвижно лежащим на белой простыне, нахмурил брови над стеклами в черное оправе и поджал губы. Потом сунул в карман свой фонарик и долго смотрел на мертвую девушку. Она была необыкновенна. Не красива лицом,как ожидал каждый. Здесь было что-то иное. Нелепое, незаметное снаружи, но довольно значимое. Она была просто волшебна, на самом деле. Её кожа была похожа на самые бледные лепестки самой нежной розы и по цвету, и на ощупь. А глаза, словно листья этой самой розы. Патологоанатом сравнил её с розой... Но он не знал, не мог понять на что похожи её волосы. Такие огненные... Жгучие, томящие и притягивающие его немой взгляд. Они были как небо на заре или на закате, или как огонь, воспылавший в Нем. Такие же красивые и опасные, хочется прикоснуться, но боишься обжечься. Они принесли бы боль, как и огонь, но душевную. Становилось жаль, что она не жива и нельзя было сказать ей всё это. Точнее можно, но она не услышит и не улыбнется. А так ему хотелось увидеть это. Внезапно ужасно захотелось, чтоб она жила, но так жаль что он ничего не может сделать... ведь уже давно поздно. И он никогда не чувствовал ничего подобного ни к живым, ни к мертвым. Но ему всегда казалось, что влюбиться в мертвого легче, чем в живого. Теперь это сложнее и больнее. Но не оттого, что эта любовь не взаимна, а оттого, что ты не можешь видеть этого человека улыбающимся, смеющимся, обнимающим тебя... это как полюбить картинку. Хотя с Ней не сравнится ни одна картинка. Так думал наш друг. "А ведь завтра её должны увезти. У меня мало времени... нужно еще провести время вместе, поговорить, ведь я никогда больше её не увижу..." - думал он. Поэтому решил незамедлительно приступить к вскрытию. *** Почему люди такие глупые? Они думают,что невозможно любить мертвого человека? Можно, но это так больно, ужасно больно, уже было сказано почему. А разве живого любить не больно? А ведь если не взаимно, то он тебя отталкивает, сопротивляется, а ты кажешься ему и даже себе навязчивым. Зато мертвый никогда тебя не пошлет в случае чего, хотя и не обнимет. Именно это и прибавляет боли. Это как облитая йодом рана. Она жжется, пытаясь излечить. Только ты не зальешь йод внутрь, на сердце, чтоб залечить такую рану, это было бы в тысячи раз больнее, ведь это душа. Не было смысла лечиться. А это усиливает страдания как с живыми, так и с мертвыми. Последние швы, такие аккуратные. Они только для неё. Но даже столь аккуратные швы портят её. Это как запачкать розу грязью, убираясь в саду в пасмурную погоду и в слякоть. Но эту розу от такой грязи не отмоет ни один, даже самый чистый дождь, что очень печалит. Он еще раз заглянул в замерзшие глаза, но уже без фонарика. Зрачки, они как лужа посреди зеленой поляны, в которой отражается ночное небо, такое чистое, глубокое. Или эти зрачки как космос, в них отражаются "звезды", неприятно моргающие под потолком на уровне труб. А он тонул в этом "космосе", он чувствовал себя исчезающим. Полопавшиеся капеляры на белке глаз были словно ветви красного дерева или окровавленные ветви в умершем сером мире. А Его мир действительно умер на тот момент. Его губы невольно коснулись безжизненных высохших губ девушки, таких бездонных, как и космос в глазах, как трубы наверху в морге. Они не отвечали взаимностью, но патологоанатом не мог оторваться. И надо же, он не чувствовал никакого отвращения к трупу, тлеющему потихоньку и приобретающему запах падали, запах смерти. Лишь равновесие, и сердце-бабочку, которая умерла вместе с этой розой. Всю ночь он провел в морге, сидя над уснувшим навечно телом. Он впал в такую глубокую тоску, что ему уже казалось, будто она всего лишь спит и вот-вот должна проснуться. Он ждал и, наверное, медленно но верно сходил с ума от её мертвого плена. Он держал её за холодную руку и уже будто сам окоченел, но ощущение, что она живет грело его. Постепенно он совсем забылся. Он говорил с ней о цветах, что так похожи на неё. Он рассказывал ей истории из своей жизни, смешные и грустные и видел как она "улыбалась". Позабыв о времени и людях, он сам уже смеялся, и если б его кто-то увидел, то он показался бы свихнувшимся. Поднималось солнце. В окно пробивались первые лучи, они освещали белоснежное холодное тело девушки. Патологоанатом прищурил покрасневшие от усталости глаза и посмотрел на время. Он достал завтрак и с сожалением произнес: - Прости, я бы поделился, но ни ты, ни твои родственники не примут этого. Ты - потому, что мертва; они- потому, что они идиоты. *** Все люди сходят с ума при виде чего-то красивого и приятного, будь то картина, цветы, человек или же труп. Не важно, кто что скажет, ты просто любишь и всё, даже если этому человеку или трупу плевать. Мы ведь не нуждаемся во взаимной любви от книги, которую любим. Вот и любовь человека ни к чему, если любишь ты; ведь это важнейшее. Не каждому дано понять как, это - любить что-то прекрасное. Люди по-разному глупы и понимают красоту по-разному. Когда тело увозили из морга, рядом с этим телом лежала роза, еще живая в отличие от этой несчастной девушки. Наполненный морем боли и тоски патологоанатом лишь устало махал рукой вслед уезжающей возлюбленной...