Dust Bones

Следующий день. 21:09.

      Его циничное отношение к влюблённости преимущественно больше любви к доминированию. Гарри кромсает на части все мои возможности, и с этим просто нужно смириться, как и требует от женщин генетика. Я чувствую, что должна противостоять кудрявому каждый раз, чтобы не быть в его взгляде на ступень ниже.       Я желаю, чтобы он чувствовал гнев или раздражение. До пределов. Поэтому необходимо стать беспощадной, и в этом может помочь моё качество сокрытия собственных чувств. Но ситуация постепенно становится легче, после фееричного хлопка дверью и позыва к снятию напряжения.       Мне надоело ходить вокруг да около. Я не могу отвечать с такой же силой, как Гарри. Не хочется признавать, но Стайлс был прав, когда сказал, что я слишком чувствительна. Это правда: я могу реветь над каждой безысходной ситуацией, когда многие бы уже давно взяли себя в руки. Но, в любом случае, мое упорство и решительность всё ещё при мне.       Сегодня кудрявый начал работать с шести утра и даже не попросил меня о чём-либо. Мы не разговариваем. И это звучит довольно знакомо.       Я становлюсь перед зеркалом в ванной комнате и начинаю размышлять о том, что ни при каких обстоятельствах не буду просить что-либо у Гарри. Даже если это сможет хоть как-то развлечь меня.       Я не собираюсь его «бесить» — просто не буду отвечать на вопросы, которые парень задаёт бесконечно.       И может быть, как он и сказал, так будет лучше. Мы делали или обсуждали ранее что-либо вместе, и я сходила от этого с ума, но Стайлс, как оказалось, мог обойтись без моей помощи.       Сейчас я не нахожу занятия лучше, чем привести волосы в порядок, придать телу былую гладкость и, конечно, обвести собственные недостатки хмурым взглядом. Легче перечислить вещи, которые я в себе ненавижу, чем те, которые мне нравятся.       Но эту грёбанную застенчивость я хочу закопать глубоко внутри и никогда не давать ей высовываться наружу. До сегодняшнего дня я не задумывалась о том, как выгляжу, и не заботилась о кудрявости волос. Раньше меня отвлекали бесконечные погони преступников.       Резкий, громкий стук пугает меня. Затаив дыхание, я медленно поворачиваю голову и смотрю на дверь.       — Каталина, ты уже два часа сидишь здесь, — сердито бормочет Гарри, и поспорю, что сейчас лицо парня хмурое и парочка вен проступает на шее.       Я держу язык за зубами. Он не может точно знать, не навредила ли я себе, поэтому приходится нарочно швырнуть на пол аптечку. Она падает на плитку со звоном, поэтому с уверенностью могу сказать, что Стайлс услышал это.       Парень вновь яростно бьёт по двери, угрожая, но я молчу. Моё тело прикрывают лишь небольшие розовые трусики. Нет даже бюстгальтера, и с этим можно поразвлечься.       Я засовываю чувство неуверенности в собственном теле глубоко внутрь и напоминаю, что нахлынувшее влечение к Гарри лишь из-за его тела. Сейчас я спокойно выйду, открою дверь и извинюсь.       — Клянусь, я сломаю это дверь, если ты, мелкая…       Разозлившись, я гневно поворачиваю кран, открывая небольшой поток воды. Кудрявый же послушно перестаёт говорить.       «И вновь довольно знакомо» — думаю я.       Кажется, Стайлс ушёл. А ведь я же хотела игнорировать его и не производить какого-либо контакта. В этот раз у него не получается «проверенный выход», поэтому он бесится.       Я быстро хватаю небольшой, белый халатик с крючка на двери и надеваю его. Ведь было же запланировано взять парня за живое. Если Гарри будет так же сильно противостоять мне во всём, я пойду на жертвы, но покажу этому засранцу, как нужно вести себя.       Я открываю дверь и выхожу из ванной комнаты, не говоря ни слова и даже не смотря в сторону кудрявого. Но благодаря периферийному зрению я могу заметить Стайлса, сидящего в кресле и сердито подкидывающего небольшой пластиковый шарик одной рукой.       Не могу разглядеть, смотрит ли он на меня, ведь напряжение в комнате возрастает с каждой секундой, обдавая тело кипятком.       Я изо всех сил стараюсь выглядеть непринуждённой и бреду на кухню. Если он обо всём догадается, то воспримет происходящее за шутку и лишь посмеётся надо мной.       Сжимая челюсть, я открываю дверцу холодильника и достаю графин, наполненный апельсиновым соком, а после оборачиваюсь, замечая направляющегося к ванне Гарри.       Вздыхаю, услышав громкий хлопок дверью. Звук до сих пор разносится эхом в моей голове. Дураку понятно, что парень зол — и это не может не радовать. Думаю, сломить его не займёт много времени.       Я задеваю спиной кухонную тумбу, ухмыляюсь, наливаю сок в кружку и принимаюсь его не спеша попивать. Но счастье длится недолго, ведь через несколько минут дверь ванной комнаты открывается вновь, открывая вид на кудрявого молодого человека.       Глазами я сразу же нахожу графин. В попытке хоть как-то отвлечься, я засовываю его обратно в холодильник, а после направляюсь в спальню, уже планируя в голове, как вновь бешено хлопну дверью, но внезапно слышу яростный голос Гарри:       — Каталина.       Как и было задумано, я игнорирую парня и продолжаю свой путь. Не желаю быть одной из мягких девчонок, которые рыдают по любому поводу. Хотя, наверное, я навсегда останусь такой.       А может быть, всё изменится, нужно лишь немного подождать.       Но, после того как я слышу громкое шарканье и шаги позади себя, понимаю, что скоро попаду в неприятности. Я быстро добегаю до места и уже захлопываю дверь, как её внезапно останавливают буквально за четыре секунды.       — Куколка, — спокойно начинает Гарри.       Не обращая внимания на своё прозвище, я подхожу к комоду и приоткрываю его, размышляя о том, во что стоит переодеться. Молчание затягивается. И я чуть не забываю, как стоять на ногах, когда ощущаю внезапные прикосновения на своих бёдрах.       Задержав дыхание, я заставляю себя сохранять равновесие. Я настолько слаба, что даже не могу выдержать обычных прикосновений рук Стайлса. И, чтобы хоть как-то бороться с нахлынувшими чувствами, я начинаю вспоминать все те обидные слова, которыми кудрявый называл меня.       Каждое оскорбление служит водой, которая поливает разгоревшийся костёр из-за дурманящих прикосновений парня. Если бы он действительно хотел, чтобы я начала вновь разговаривать, тогда бы уже давно начал вести себя лучше.       Быстро вытащив джинсы, я отхожу от Гарри. Что ж, я оставила его там, в другой половине комнаты, абсолютно недоумевающего и переполненного гневом одновременно.       — Серьёзно? — спрашивает кудрявый, тяжело выдыхая и сразу же направляясь за мной.       Я вновь ощущаю его присутствие позади себя прямо в нескольких дюймах. Приходится оставаться спокойной, поэтому я направляюсь к шкафу, чтобы найти подходящую к джинсам рубаху.       Но, быстро обернувшись, я замечаю, как Стайлс хватает меня за бёдра так сильно и решительно, что даже приходится остановиться и врезаться спиной в его твёрдую грудь. Кожа шеи сгорает под обжигающим, горячим дыханием Гарри, и он специально обдаёт её небольшим прикосновением губ.       Я прикусываю язык, дабы напомнить себе о заданной цели. Могу с лёгкостью сказать, что он уже привычно плотно сжимает челюсть, рассматривает меня своими бледно-зелёными глазами и ожидает контрольного сигнала, который даст знать, что ситуация вновь «под контролем».       Не в этот раз, дорогой. Я продолжаю поиск рубашки, пока не останавливаюсь на одной. И, делая вид, что не замечаю кудрявого, я отхожу назад, но после удивлённо вздыхаю, когда кудрявый внезапно вырывает её из рук и откидывает на пол.       Парень так беззаботно со мной обращается. Я вновь поворачиваюсь к шкафу, и Стайлс начинает смирно говорить на ухо слова, которые без особых усилий заставляют меня краснеть. Да, я всё ещё ужасно рассержена и разочарована в нём, но всё же не могу контролировать реакцию собственного тела на Гарри.       — Что ж, ты играешь в игру, хорошо, вот только жаль, что она продлится не долго, — предупреждает он, окутывая той пугающей атмосферой, которая столь присуща его образу.       Я прикусываю язык вновь, напоминая, что нужно держать его за замком.       — Хм, — мурлычет кудрявый, прижимаясь носом к моей щеке. — Похоже, ты серьёзно обижена на меня, раз не бросаешься на шею.       А в ответ тишина.       — Я заставлю тебя раскрыть рот, — заявляет Гарри, немного сжимая мои бёдра в руках так, что мне приходится затаить дыхание. Даже не верится. В животе начинает неприятно жечь, когда я понимаю, что это не сон.       Нужно оставаться спокойной и не подавать вида. Его руки медленно тянутся к моему шёлковому белью, и мне не остаётся ничего, кроме как, содрогаясь, выдохнуть струю горячего воздуха и хоть как-то скрыть грядущий провал. Не могу поверить, что парень идёт на такое. Стайлс сделает всё ради того, чтобы предъявить доказательство своего доминирования.       — Я вижу всё под этим халатом, — шепчет он. — Дорогая, это убивает меня.       Я уже в паре секунд, чтобы открыть рот и извиниться перед ним, но внезапно слышу продолжение:        — Ты ведь это хотела услышать, не так ли? Сейчас я открыт для тебя.       Идиотская насмешка в его голосе пропитывает каждое издевательское слово.       Прикосновения. Именно они подпитывают мои чувства. Ведь тело досконально запомнило каждый миллиметр больших ладоней парня.       Когда Гарри прокладывает влажную дорожку на моей шее, я блаженно прикрываю глаза. Медленные, нежные прикосновения дают мне желанное тепло, пока он продолжает мучить мою грудь лёгкими касаниями.       — Через какую хуйню я должен пройти ещё? — внезапно спрашивает Стайлс, беззаботно блуждая по всему телу руками, пока не доходит до цели и не прикасается к завязкам на халате.       Я задерживаю дыхание, а после громко выдыхаю. Уже нет сил сопротивляться.       — А, куколка? Сколько ещё это будет продолжаться? Я знаю, что заслуживаю такого наказания, но не могу сопротивляться, когда ты ходишь, блять, почти голая, — говорит Гарри, вдыхая воздух. — Я ведь мужчина и не могу больше сдерживаться.       Я не смею отвечать, поэтому кудрявый решается продолжить:        — Мы думаем только членом. Да, звучит ужасно, но это правда. Я устал ходить вокруг да около. Как противно признавать, что ты не можешь стонать моё имя во время секса.       Эти слова, которые он произносят, не похожи на издевательство. Наоборот, удивительно полны честности.       — Малышка, а ведь ты сводишь меня с ума. Несправедливо. Я пытаюсь держать дистанцию и предпринимаю для этого всё возможное, а ты начинаешь расхаживать по квартире в одном халатике, сдавливая меня. Как это называется? — спрашивает Гарри, нежно целуя меня за ухом, вновь прикасаясь к завязкам.       Я быстро хватаю его за руку, пытаясь остановить, но он лишь перенимает инициативу, захватывая моё запястье.       — Ты проиграешь, как в прочем и я, Каталина.       — Гарри, прекрати, — напористо требую я.       Стайлс позволяет повернуться к нему лицом, все ещё не выпуская из скованного состояния. Мы смотрим друг другу в глаза, и я замечаю в его взгляде ненависть, желание и ещё множество других противоречивых эмоций.       — Ты утягиваешь меня, — признаётся парень, выпуская мои бёдра из крепкой хватки. Сжав челюсть, он продолжает: — Я не нахожу метода, который заставит тебя отвернуться, ведь его не существует, потому что ты всегда находишь способ притянуть меня ближе. И я так сильно ненавижу это, — бормочет Гарри, расстроенно оттягивая руками волосы.       Каждый вдох становится невыносимым.       — Ты не обязан терпеть мои выходки, — строго заявляю я. — Каждый раз, когда нас преследовали, я не задумывалась о тебе. А ведь были моменты, когда хотелось просто закрыть глаза, но ты всегда был рядом. Когда ты получил ранение, я не могла смотреть без боли и сожаления. Но ты урод, и не заслуживаешь моего сострадания.       Гарри смотрит на меня, как на пустое место, но я уже хорошо успела изучить его поведение и прекрасно знаю, что сейчас он скрывает чувства глубоко внутри.       — А что я должен делать? — злобно спрашивает он. — Извини, но я не догадываюсь! Я не знаю, как должен себя вести рядом с тобой!       — Просто относись ко мне так, как бы хотел, чтобы обращались с тобой. Относись бережно, с нежностью… вообрази в голове, что ни за что не должен допустить, чтобы кто-то обидел меня. Покажи в отношении осторожность. И, предугадываю вопрос, это не будет означать, что ты действительно заботишься обо мне.       И, тяжело вздыхая, я продолжаю:        — Хорошо, признаю — я слишком чувствительна. Так что теперь это не секрет, и ты должен относиться ко мне менее грубо.       И могу заметить, как лицо Гарри понемногу смягчается с каждой секундой. Разница, конечно, не такая большая, как хотелось бы. Он вновь тянется ближе и скрепляет руки в замок у меня на талии.       — Я всегда груб, куколка. В этом и заключается моя натура, — тихонько бормочет парень.       Стайлс немного наклоняет голову набок, и я говорю:        — Я знаю это. Поэтому попробую как можно реже выводить тебя, — кудрявый все ещё хмурится, сердясь, но не так как это было минуту назад. — Ты успокоился?       — Ещё нет, — бормочет он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня.