Без грима

      Большую часть времени они видят друг друга в этих дурацких париках и с ужасно раздражающим гримом, который накладывается, как кажется Ричарду, на все эмоции, который заштриховывает настоящие чувства, а не только неровности лица. И, между прочим, даже это предназначение косметики - делать кожу идеальной - нервирует мужчину ничуть не меньше. Армитидж всегда злится про себя, наблюдая за тем, как на такие любимые и ставшие родными складочки, морщинки и без того еле заметные родинки, гримеры начинают наносить эту противную, липкую массу. Ли только по-доброму смеется, когда видит реакцию Ричарда на свое превращение в величавого эльфийского короля.       На самом деле, Армитидж никогда не понимал, как Пейса могли пригласить на эту роль. Ведь стоит пообщаться с ним хоть немного, как понимаешь, что в этом темноволосом мужчине нет ни капли той презрительной гордости, самолюбования и чувства собственного превосходства, которые присущи Лесному Владыке.       Вот почему Армитидж ценит каждую минуту, проведенную с Ли вне съемок. Он всегда терпеливо ждет выходного дня, когда они могут наконец отдохнуть от работы и уединиться в каком-нибудь небольшом, тихом кафе или, что еще лучше, в гостиничном номере Пейса, маленьком, но таком уютном. Ричард любит бывать в нем, ведь в номере всегда так чисто и аккуратно, что мужчина не перестает удивляться, как такой творческий и занятой человек может жить в этом безупречном порядке. Сам-то он не особо трудится раскладывать свои вещи по полочкам и выкидывать все бумажки и упаковки от чипсов. Вечно раскидывает все по комнате. Поэтому Ли у него еще ни разу не был. Мужчине как-то неудобно приводить его, такого элегантного и всегда одетого, как с иголочки, в свой беспорядок.       Но Ли и не настаивает. Им обоим нравится лежать на его мягком диванчике, слушать Битлз, на которых Пейса уже долгое время пытается подсадить Ричард, истинный британец. Они любят смотреть эти бессмысленные голливудские комедии, над которыми легко и искренне смеется американец, а Армитидж даже и не старается вникать в такие, как ему кажется, глупые и однообразные шуточки. Да и какая, в общем-то, разница, что за фильмы мелькают на экране телевизора, и какая музыка разбавляет звуки тихих уставших голосов двух переговаривающихся коллег друзей любовников(?), если, когда Ли сидит рядом, такой уютный, домашний, и его полушепот, запах, улыбка, эта маленькая комнатка и даже сам воздух - все вокруг - кажется Ричарду слишком теплым, слишком кофейным, слишком очаровывающим и фантастически реальным, что у него дыхание перехватывает, и он действительно не понимает, то ли его сердце вообще остановилось, то ли, наоборот, колотится настолько сильно, что его стук сливается во что-то приятное, вязкое, расплывающееся по всему телу.

***

      Завтра их лица снова будут скрываться под успевшим изрядно поднадоесть гримом, но сейчас, когда Ли такой настоящий, а его глаза застланы дымкой неподдельной нежности, теплоты и немного детской и наивной радости, Ричард понимает, что все это невозможно спрятать ни под какой косметикой. Так что ему даже думать не хочется о работе, съемках. Они сейчас кажутся ему слишком далекими и незначительными. А вот Ли очень близко, и его дыхание приятно щекочет шею. И все, чего желает Ричард - это как можно чаще засыпать с ним под плавный голос Джона Леннона и совсем не смешные шутки Джима Керри, доносящиеся из все еще включенного телевизора.