Будь моим

— Встречал когда-нибудь предателей? Бертольд смущенно поднимает глаза и робко смотрит на Жана, который, вместо того, чтобы носить воду для лошадей, вдруг затащил Бертольда вместе с ведром в пустой денник, и теперь ходит из стороны в сторону, покачивая головой туда-сюда. Его руки то сжимаются в кулаки, то разжимаются. Его брови почти смыкаются в одной точке. И сам он такой взвинченный, взволнованный и такой… красивый. — О чем ты, Жан? — робко интересуется Бертольд, встречаясь с Кирштейном взглядом и почти взвизгивая от того, какой сейчас Жан свирепый. — Да так, просто, знаешь… — хрипло произносит Жан, наступая на Гувера от чего тот шаг за шагом приближается к стене. — Представь, что человек без которого ты жизни не мыслишь, просто берет и… — И? — Бертольд сглатывает ком в горле и щенячьими глазами смотрит на Жана, пугаясь своих догадок. — Не знаешь? — недовольно шипит Жан, хватая Бертольда за ремни и притягивая к себе. — И с Райнером в казарме, в кладовке, в чулане, в… Бертольд машет руками и умоляюще хватает Жана за руку, чтобы тот замолчал. Кирштейн щурится, отворачивается, упирает руки в бока. Он тяжело сопит, пытаясь прийти в себя, дышит через рот, практически рыча от злости. Бертольд знает, что у него сейчас широко раздуваются ноздри, как и всегда, когда Жан злится. Он хочет успокоить Жана, но не успевает — тот разворачивается и со всей силы бьет ногой по ведру с водой, которое стоит на полу. Ведро шумно падает, разбрызгивая воду во все стороны, а Жан уже заносит руку и наотмашь ударяет кулаком по перегородке, сдирая кожу с костяшек пальцев. И прежде, чем Жан бьет снова, Гувер быстро хватает его под мышками и прижимает к себе спиной. Жан рычит и вырывается, но не может выскользнуть из рук Гувера. Сейчас он слишком не сосредоточен и зол до бессилия. — Я ведь предупреждал, что он меня не отпустит, — виновато шепчет Гувер, как младенца покачивая Жана из стороны в сторону, пытаясь успокоить. Жан чуть ли не воет, скрипя зубами. — Мы с ним связаны неразрушимой связью… Поэтому нам с тобой надо было остановиться, пока это не зашло так далеко. — Я слышал, как ты сказал ему, что любишь его! — задыхаясь от злости, рычит Жан и пытается лягнуть Бертольда ногой или хотя бы укусить за руку. — Отпусти… Отпусти меня, урод. Конечно, моральный. Ведь Гувер неописуемо привлекательный. Загорелый, стройный, крепкий, высокий, с бархатной кожей, шелковистыми волосами, огромными детскими наивными глазами. Поэтому так хочется придавить его к любой горизонтальной поверхности и иметь до потери сознания. Что всегда и делает этот ублюдок Райнер, потому что может. Жан просто взрывается, что-то невнятно кричит, что-то пинает изо всей силы. Он хочет убить и Брауна, и Гувера, и себя, и всех. Бертольд разворачивает разъяренного Жана к себе лицом и просто очень нежно касается его губ своими губами, не целуя, а тепло запечатывая злость и грубые слова внутри Кирштейна. Жан не может сдержаться и выплескивает свой гнев, начиная грубо ласкать пальцами бедра Гувера, упираясь лбом в его грудь. Как тепло. Как хорошо. Как он близко, и как же он приятно пахнет. Бертольд всегда пахнет так нежно. — Он ненормальный, — срывающимся голосом оправдывается Бертольд. — Райнер убьет тебя, если узнает про нас. Он… он, правда, может… — Заткнись, — резко отвечает Жан, толкаясь коленом между ног Бертольда. Гувер трется о его колено, стыдливо прикусывая губу. Жан грубо сжимает его упругие ягодицы. — Даже сейчас о нем думаешь. Только вякни еще что-нибудь про своего любовничка. Жан всегда хочет его. Бертольд слишком красивый. Слишком податливый и покорный, слишком горячий и сладкий, слишком соблазнительный. Именно поэтому хочется довести его кондиции. До вздохов, криков и стонов. Хочется заставить его плакать, скулить и умолять. Просто безумно хочется Бертольда. Кирштейн рывком опускается на колени перед Бертом, тянет вниз ремни, приспускает штаны, стягивает трусы за резинку, обнажая эрегированный член Гувера. Это так пошло и красиво. На секунду Жан замирает, чтобы торопливо облизать горячие пересохшие губы, а потом берет в рот член Гувера, чуть посасывает конец, облизывает его и с удовольствием отмечает, что он увеличивается и твердеет. Парень осторожно прикусывает конец и снова слегка посасывает, пока не слышит, как Гувер тяжело дышит ртом. Жан выпускает член изо рта, влажно целует внутреннюю сторону бедра Гувера, не забывая гладить его рукой, и слышит первый полувздох- полувсхлип. Жан неторопливо лижет нежную кожу внутренней стороны бедер — он сходит с ума о того, какой Берт на вкус — а потом дразняще проводит языком по всей длине, снова буквально всасывает головку в свой рот и начинает ритмично двигать головой в одном неторопливо-дразнящем темпе. Гувер бормочет его имя, запуская руку в волосы Жана и тянет за них, заставляя взять целиком. Жану нравится отсасывать Бертольду. Ему очень нравится, когда он тянет его за волосы. Кирштейн чувствует, как у самого твердеет в паху и сосет еще уверенней, причмокивая губами и помогая себе рукой. Бертольд всхлипывает сквозь зубы и буквально натягивает Жана на себя, толкаясь концом в горло. Жан втягивает щеки и Бертольд чувствует, как внутри собирается тепло, которое стремится вниз. Он делает еще толчок и, содрогнувшись всем телом, обильно кончает в рот Кирштейна с тихим стоном. Кирштейн кашляет и вытирает влажные, испачканные спермой губы, цепко глядя на Бертольда снизу-вверх. Гувер весь красный и взмокший, но не менее привлекательный. Такой же соблазнительный, как и всегда. Сердце Жана бьется быстро-быстро, словно сейчас выпрыгнет из груди, а в паху ноет так, что скулить хочется. — Ты же хочешь объездить меня? — горячим шепотом спрашивает Жан. Бертольд очень хочет, поэтому быстро кивает и жмурится от стыда, еще сильнее заливаясь краской. — Тогда покажи, как ты себя растягиваешь, — довольно приказывает Жан, прислоняясь спиной к стене. Бертольд торопливо снимает сапоги и ногой отбрасывает в сторону стянутую Жаном одежду, краем глаза наблюдая, как Кирштейн расстегивает штаны. — Повернись спиной и начинай, — говорит Жан, поглаживая свой член. Ему больно даже просто прикасаться к нему. Хочется взять и вдолбиться в свой кулак, а лучше в Берта. Гувер послушно поворачивается, немного выпячивая упругую задницу, торопливо облизывая свои пальцы. Жан завороженно смотрит, как Берт без усилий погружает в себя палец, начиная двигать им внутри, параллельно лаская себя спереди. Это получается довольно легко. — Значит, он уже брал тебя сегодня, — свирепо произносит Жан, пытаясь загнать внутрь себя свою ревность и желание натянуть Берта. Бертольд вздрагивает и застывает, растерянно подключая сразу два пальца. Кирштейн смотрит, как они движутся внутри, как Берт насаживается на свои же пальцы с тихими всхлипами, шумно и быстро дрочит, пока наконец не издает первый развязный стон. Жан снова обхватывает свой член рукой, двигает ей вверх-вниз. Ему нравится такой Бертольд — распутный до невозможности и порочный, как блудница. И когда появляется естественная смазка, Жан небрежным движением размазывает ее по своему члену. — Давай, — говорит Жан и этого достаточно, чтобы Бертольд перестал развратно елозить пальцами внутри себя и подошел к нему. Гувер садится на колени Кирштейна, разводит руками свои ягодицы и застывает так, чтобы конец эрегированного члена Жана оказался напротив его ануса. Жан кивает головой, обхватывая руками талию любовника, и Гувер с протяжным стоном резко опускается на его член. Жан откидывает голову назад, жмурится, и наслаждается тем, как Гувер сжимает его тугим кольцом мышц. Еще больше ему нравится это блядское «Как хорошо… Ох… Жа-ан…» где-то совсем близко и жар тела партнера. Бертольд задыхаясь от возбуждения торопливо насаживается на него, не забывая эротично постанывать. Его руки ложатся на крепкие плечи Кирштейна и сильно сжимают. Жан стискивает его талию руками, и когда Берт делает движение вниз, подается навстречу — Гувер всхлипывает, обхватывая его еще сильнее. Кирштейн мычит и кусает губу — у него кружится голова. Пульс бьется яростно, и пересыхает в глотке. Гувер насаживается быстрее и резче, неконтролируемо стонет. Он уже ничего не соображает — ему жарко и невообразимо хорошо. Его член сладко ноет, а внутри все просто горит. Жан склоняет голову и открывает один глаз — так развратно Бертольд еще не выглядел. Он жмурится, всхлипывает, тяжело ловит ртом воздух, его влажные волосы прилипли ко лбу, а на лице багровый румянец. Его член почти касается живота. Жан обхватывает его и водит по нему рукой в такт движениям Гувера, с каждой секундой ускоряя темп и сильнее подаваясь бедрами вперед. По телу Бертольда проходит судорога. Ему кажется, что внутри развязался узел, и оргазм накрывает его лавиной — он кончает в кулак Жана. На несколько секунд Гувер забывает, как дышать, непроизвольно сжимая Жана так, что у парня немеют конечности. Кирштейн испытывает пиковое чувство наслаждения, подобное фейерверку и изливается внутрь Бертольда с протяжным стоном. Гувер устало наваливается на Жана, прижимаясь щекой к его плечу. Ему невообразимо хорошо и уютно. Жан гладит его по спине — очень хочется стиснуть Берта в объятиях и заснуть, вдыхая его разгоряченный терпкий запах. — Это было так хорошо, Жан… Так хорошо… Очень… Очень… — невнятно бормочет Гувер, сонно прикрывая глаза. — Лучше, чем когда-либо. Спасибо. — Останься со мной, — сопит Жан ему на ухо, приваливаясь к стене боком. — Я всегда буду нежным… И я никому тебя не отдам. — Я не должен. И… Если ты узнаешь правду, что я… — голос Гувера срывается, а сердце от страха сжимается, так что парень дрожит. Ему нельзя об этом говорить. Ему нельзя рассказывать об этом человеку, которого он действительно любит. Ему очень стыдно. — Я не могу… Ты больше не захочешь… — Это уже мне решать, — отвечает Жан с легкой улыбкой. — Можешь быть его Колоссальным. Главное, будь моим Бертольдом.