Шрамы на душе, но не на теле

Ховон аккуратно поставил чашку на стол. Ему нравилось приезжать в этот дом, чтобы поужинать с чужой семьей. Сонгю, его друг и коллега по работе, был чертовски вежлив и приветлив и часто звал его к себе. Одиночество парня ему хотелось хоть как-то скрасить, раз у того не было своей омеги. Несмотря на четырнадцатилетнюю разницу в возрасте, они быстро нашли общий язык три года назад и теперь старались видеться как можно чаще вне работы. Но так часто захаживать на ужины Хоя начал всего несколько месяцев назад, не объясняя истинной причины. Сонгю списывал это на желание двадцативосьмилетнего мужчины находиться с кем-нибудь, чтобы не рехнуться в пустой квартире, а альфа лишь тяжело вздыхал, не зная, как рассказать другу о своих истинных намерениях. Ухен крикнул с кухни, что до десерта еще минут двадцать, и Ховон решился на разговор. Он долго думал об этом, и с каждым днем все больше и больше приходил к решению, что должен все выложить Сонгю. - А где Сонджон? – Ли нервно теребил бумажную салфетку, отводя взгляд. – Или он сегодня не дома? - Он спустится к десерту. Задержался в университетской библиотеке. Сам знаешь, что он у нас уделяет учебе все свободное время. А почему ты спрашиваешь? – мужчина внимательно посмотрел на друга, пытаясь понять, что так беспокоит его. - Я хочу поговорить с тобой о нем, - Ким замер, не зная, что ожидать. – Ты знаешь мою историю, что я не схожусь с омегами. А мне уже пора заводить семью, детей. Ты же понимаешь, куда я клоню? Сонгю тяжело вздохнул, все еще не думая о правильности своих идей. - Я хочу попросить у тебя его руки, - мужчина вздрогнул и посмотрел на друга испуганно, будто тот предлагал ему что-то опасное и незаконное. – Подожди, дай мне закончить. Мы хорошо с ним общаемся, это не секрет для тебя. И ты желаешь своему ребенку самого лучшего. Так почему бы тебе не позволить этот брак? Ты знаешь, что я никогда не обижу его, что со мной Сонджон будет жить без страха и прочего. Тебе будет спокойно, зная, что твой сын счастлив. Ким нервно хрустнул пальцами и посмотрел на вошедшего с большой тарелкой десерта мужа. Тот не понимал происходящего, но как только ему все объяснили, улыбнулся и посмотрел на Ховона. - А почему бы и нет? Не думаю, что появится другой какой-то альфа, которому я смогу доверить Джонни, - Ухен несильно сжал плечо мужа, пытаясь объяснить свою позицию. – У Хои есть работа, стабильный доход, своя квартира. И тем более, мы его достаточно давно знаем, чтобы быть уверенными, что Сонджон будет окружен заботой. Я ни на чем не настаиваю, но против ничего не говорю. Вы были бы отличной парой. Ховон с облегчением вздохнул. Омега имел на Сонгю большое влияние, и к его мнению мужчина обязательно прислушается, прежде чем принять решение. Послышались легкие шаги, и к ним присоединился главный герой разговора, пытающийся пригладить ладонью растрепанные волосы. Сонджон занял свое место, здороваясь с гостем, и охотно отвечал на все расспросы об учебе и жизни, не переставая улыбаться. И чем дольше Сонгю смотрел на них, тем больше убеждался в правоте мужа. Они хорошо смотрелись вместе, а альфа даже сейчас обращался с парнем так, словно тот был королевских кровей, а не ребенком среднестатистической семьи. Да и Сонджону Ховон нравился, хоть тот и смущался от иногда слишком пристальных взглядов, краснел от комплиментов и отводил взгляд, когда его хвалили. Хоя начинал казаться ему идеальной партией для сына. Разница в десять лет совершенно не смущала его. Взрослый, опытный мужчина точно смог бы обеспечить его мальчика только лучшим. Но он не мог ответить прямо сейчас, ему нужно было переговорить с Джонни, чтобы узнать его мнение. Несмотря на дружбу, Сонгю не мог насильно заставить омегу выйти замуж. Об этом он и шепнул Хое на прощание, когда они стояли в коридоре. - Я позвоню тебе, когда мы решим. Все будет зависеть от него, - Ховон поклонился, выказывая свое уважение к решению друга. – Но если Сонджон согласится, мы не будем против. Ухен умеет направить мысли в нужную сторону. Как говориться, альфа – голова, а омега – шея. - Я буду ждать твоего звонка. Спасибо за то, что не выгнал сразу, как услышал, - ответом альфе послужил смех и пожелание хорошей дороги. Разговор с Сонджоном решили не затягивать. Чем раньше они узнают отношения сына к этой ситуации, тем меньше будет терзаться Ховон. Да и прав был друг, не хотелось отдавать единственного ребенка в руки непонятного кого. Мальчик уже ушел к себе, и Сонгю, заручившись поддержкой Ухена, отправился к нему. Муж незамедлительно последовал за ним. Сонджон лежал на кровати, с головой погруженный в чтение книги, которую ему дал несколько дней назад Хоя, но, увидев родителей, тут же отложил ее в сторону, устраиваясь удобнее. Их серьезный вид заставил его нервничать, но ласковая улыбка старшей омеги немного сняла напряжение. Сонгю сел рядом с сыном и погладил того по высветленным волосам. Омега был хрупким и нежным, и этот цвет делал его еще больше похожим на сказочного принца, а не обычного парнишку. Откашлявшись, чтобы прочистить горло, альфа попытался настроить сына на нужную волну. - Джонни, как ты относишься к Ховону? – мужчина сцепил пальцы, стараясь не выдать своей нервозности. - Ну, с ним интересно, - Сонджон улыбнулся. – И он красивый. На этих словах омега покраснел. Ухен хмыкнул, понимая сына. Тот еще ни разу не влюблялся, никогда не говорил об альфах, которые хоть как-то его заинтересовали. Сонгю шепнул «Типичная омега» и обнял мальчика. - А если бы он позвал тебя замуж, ты бы согласился? Сонджон на секунду замер, не до конца понимая отца. Было странно слышать это от него, подобные темы никогда не поднимались в семье, за исключением того, что альфа иногда высказывался на тему того, что в восемнадцать лет уже должен быть поклонник. Парень покраснел пуще прежнего и отвел взгляд. - Да, - Ухен улыбнулся так, что муж негромко посоветовал ему съесть лимон, дабы лицо не было настолько довольным, а Сонджон поспешил объяснить свой ответ. – Он не похож на тех альф, с которыми я учусь. Те отпускают пошлые шуточки и думают только об одном. А Ховон обо мне заботится. Сонгю посчитал, что стоит оставить омег наедине, позволяя обсудить одним им понятные вопросы. Он успел выпить чай, прежде чем муж вышел из комнаты сына и сел с ним рядом на диване в гостиной, закидывая на альфу ноги. - Звони Хое. Сонджон очень даже настроен на это, - жестом он пресек попытку Сонгю что-то расспросить. – Не нужно выпытывать, о чем мы говорили. Это наш с ним секрет. Но Хоя ему нравится. Пусть уже лучше сейчас выйдет за него, чем какой-нибудь юнец разобьет моему мальчику сердце. Альфа кивнул, быстро набирая сообщение другу. Ховон же, который дома не находил себе места, прочитав короткое послание, закружился по комнате, будто ему было лет пятнадцать. Почему-то он был уверен в отказе, но сейчас, когда он знал, что Сонджона не заставляют, а это его осмысленное решение, стало так легко на душе. Мужчина подошел к ноутбуку, где была открыта одна единственная вкладка. Еще раз посмотрев на выбранное кольцо, он тут же отправился в магазин, чтобы уже на этих выходных сделать омеге официальное предложение. Не хотелось, чтобы какой-нибудь молодой альфа увел у него такого потрясающего парня. Сонджон краснеет и смущенно улыбается, когда Ховон надевает на его палец кольцо. Оно не такое уж и дорогое, как может быть и хотелось омеге, но смотрится изящно, переливаясь в приглушенном искусственном освещении светом крохотных фионитов. Омега не может посмотреть в глаза, но от поцелуя в щеку улыбается и пытается прижаться ближе. Хоя оставляет между ними расстояние сантиметров в десять и проходит к столу, отодвигая для своего теперь уже жениха стул. Джонни робко сжимает чужую ладонь под столом, не переставая краснеть, и невпопад отвечает на вопросы родителей. Осмысленно думать сейчас у него получается плохо. Свадьба уже через месяц, и они не теряют времени даром. Ховон приводит свою квартиру в презентабельный вид, чтобы его мужу было здесь комфортно. После того, как альфа въехал сюда три года назад, он не особо задумывался насчет ремонта. Полностью обставлена была только гостиная, а вот над спальней и кухней приходилось поработать. Вряд ли Сонджону понравится жить в комнате, где из мебели только кровать и небольшой прикроватный столик. Да и на кухне у него только самое необходимое. Хоя подключает к ремонту друзей, которые помогают ему, вечно занятому работой, а теперь и женихом, закончить все в срок. В ближайший выходной мужчина решает, что помочь омеге с выбором свадебного костюма не такая и плохая идея. Они посещают несколько салонов, но парня постоянно что-то не устраивает, и Ховон определенно устает к четвертому магазину, жалея о собственном решении. Но еще больше его пугает то, что Сонджон практически липнет к нему, ищет больше контакта с телом. Его приходится мягко отталкивать, и в глазах омеги обида. Мужчина объясняет, что не хочет торопиться, до свадьбы еще есть время, и им стоит узнать друг друга лучше, и Джонни успокаивается, тут же начиная бойко рассказывать о своей учебе, друзьях и увлечениях. Хоя слушает его мелодичный голос с удовольствием, запоминает каждое слово, но сам ограничивается общими фразами о своей жизни. Он говорит только о последних трех годах, но Сонджона это, кажется, не особо волнует. Он слушает мужчину, пытаясь выбрать подходящий костюм, а когда находит, то звонко взвизгивает, оборачиваясь к альфе. Тот кивает и ждет, когда парень примерит то, что так долго искал. Тонкое кружево пиджака и холодный шелк рубашки идеально смотрятся на худой фигуре, облегают каждый изгиб, и Ховон не может поверить, что такое сокровище досталось именно ему. Он смотрит на улыбчивого консультанта, и тот уходит упаковывать покупку. Сонджон забывается и лезет обниматься, и сейчас альфа не может отказать ему, когда тот такой счастливый и ласковый. Он треплет парня по волосам и ловко подхватывает большой пакет, собираясь проводить омегу до дома. Джонни продолжает болтать, воодушевленный после салона, не утаивает ничего от будущего супруга и около дома, смущаясь собственных действий, впервые сам несмело целует мужчину в щеку. Ховон оставляет короткий поцелуй на бледном запястье и смотрит вслед убегающему парню. Это слишком удивительно для него после тех долгих лет, когда отношения с омегами не складывались из-за его большого секрета. О котором он расскажет мужу только после свадьбы. Они не устраивают пышного торжества. Из гостей друзья Сонджона и Хои, родственники и друзья семьи. У омеги дрожат ноги, когда он надевает на палец альфы кольцо, и, кажется, он готов упасть в обморок, когда его впервые целуют по-взрослому, прижимая к себе. Джонни не особо слушает, что им желают, что говорят. Он смотрит только на мужа, такого прекрасного в этом белом костюме и продолжает сжимать под столом его ладонь, чувствуя себя самым счастливым в мире в этот момент. Праздник не затягивается надолго – гости хотят поскорее оставить молодоженов наедине, и потому с наступлением темноты оставляют свои последние напутствия молодым, и Сонджона утягивает в сторону Ухен, чтобы в очередной раз проинструктировать насчет поведения с альфой в первую брачную ночь. Омега возвращается к мужу краснее перезрелого помидора и отводит взгляд, вздрагивая от прикосновения к руке. Ему так не терпится увидеть свой новый дом, но вместе с тем так страшно заходить туда, зная, чем закончится этот день. Даже в машине рядом с альфой ему неловко, собственная неопытность делает его неуверенным в себе, но Ховон так обнимает его, что думать о постороннем просто не получается. Он кладет голову мужу на плечо и наслаждается ладонью, что поглаживает его волосы, будто забирая все тревоги. Но у заветной двери его снова охватывает дрожь, и Хоя предлагает ему зайти первым. Сонджон с любопытством осматривается и понимает, что накрутил себе много лишнего. В квартире светлые стены, в противовес им темная мебель и большое зеркало в коридоре, где омега видит их обоих, так идеально подходящих друг к другу. Джонни слишком сильно сжимает чужую руку и по наитию идет в комнату. Шестым чувством он понимает, что это спальня, и именно сейчас его тело хочет оказаться еще ближе к мужу. Ховон выключает свет, и они оказываются в абсолютной темноте. На пол летят пиджаки из тяжелой ткани, и Сонджон тянется к мужчине, желая ощутить тепло его кожи. Но, прежде чем они заходят так далеко, альфа останавливает его и тяжело вздыхает. - Ты должен кое-что знать, - и омеге становится не по себе. Он боится услышать, что не настолько желанен для своего мужа. – Наверное, нужно было рассказать об этом раньше, прости, что дотянул до самого последнего. Сонджон осторожно обхватывает чужое запястье, безмолвно показывая свою готовность выслушать. - Когда мне было двадцать три, я попал в аварию, - парень испуганно вздрагивает. – Все было очень плохо, даже врачи не надеялись на хороший исход. Но, видимо, кто-то наверху хотел, чтобы я выжил, поэтому я пришел в себя и, как видишь, вполне неплохо живу. Но авария оставила о себе напоминания. У меня по всему телу шрамы, Сонджон. Сложно было не заметить, что я никогда не одеваю рубашек с коротким рукавом. От шеи и ниже на мне нет живого места. Только лицо хирурги смогли привести в порядок. Тебе может быть это неприятно или даже отвратительно, но я рассказал тебе об этом до того, как ты увидел их. Парень перебивает его, ослабляет хватку на руке и еле слышно шепчет «Сними рубашку». Ховону сложно. Омеги сбегали, как только видели его тело, и сейчас он ждет того же самого, но послушно раздевается, кидая рубашку в сторону. Сонджон изучает его кожу кончиками пальцев, осторожно водя ими, словно боясь потревожить старые раны. Рубцы грубые, ими действительно покрыты грудь и живот, и не ощущать их просто невозможно, когда они въедаются в собственную кожу. Джонни не страшно, ему странно от этого. Он не знает, изменился ли бы знай он раньше об этом, но сейчас он слышит чужое сорванное дыхание и понимает, что от его ответа зависит очень много. Он не сразу решается попросить включить свет. Но ему нужно рассмотреть все, чтобы понять, как он относится к этому. Комната окрашивается в приглушенный желто-оранжевый, когда Ховон щелкает кнопкой на небольшом светильнике на прикроватном столике. Теперь Сонджон пугается. Видеть это страшнее, чем ощущать, и он не знает, как должен правильно реагировать сейчас, чтобы не задеть своего мужа. Шрамы уродливые, тело изувечено ими, и альфа инстинктивно прикрывается руками, не выдерживая столь пристального взгляда. Омега непроизвольно отсаживается, и Хоя тяжело вздыхает, выключая свет. - Я оставлю тебя одного, - мужчина поднимает рубашку и пиджак и торопится уйти из комнаты. – И нет, я не злюсь на тебя. Спокойной ночи, Джонни. Их семейная жизнь со стороны выглядит так же, как и у всех остальных пар. Сонджон по утрам готовит завтрак, гладит рубашки мужу, заворачивает с собой обед. Непременно встречает альфу после работы в хорошем настроении и с горячим ужином. Вот только спят они по-прежнему в разных комнатах, и омега не может даже представить себе их близость. Каждый раз, когда он задумывается об этом, перед глазами встают уродливые шрамы, покрывающие чужое тело, и любое желание прикоснуться к мужчине испаряется, будто его и не было. Ховон не обижается. Он понимает, что парню, никогда не знавшему альфу, сложно принять это, сложно посмотреть на него как на объект вожделения. Заниматься сексом в темноте тоже не подходящий вариант, каждый рубец четко ощущается подушечками пальцев. И, как бы больно это не было, Хоя терпит, не давя на мужа, позволяя ему со временем самому все осознать и принять. Он не понаслышке знает, как это тяжело. Тем более что за исключением постели Сонджон не дает никаких поводов считать его плохой партией. Он заботится о своем альфе как умеет в свои восемнадцать, улыбается иногда заходящим к ним друзьям мужчины и выглядит счастливым и довольным. Ховону завидуют, спрашивают, нет ли у его омеги брата, который был бы таким же чудесным, на что Хоя только отшучивается и обнимает мужа, который буквально светится. Еще более довольным Сонджон становится в тот момент, когда его впервые берут с собой на устроенный компанией вечер по случаю заключения удачной сделки. Омега выглядит так, словно сошел с обложки, и альфа, переполненный гордостью за свою пару, заходит в зал, тут же ловя на себе любопытные взгляды. Сонгю тут же обнимает сына, расспрашивая его о семейной жизни, а Ховон отходит к коллегам, которые так настойчиво зовут его. Он пропускает тот момент, когда теряет мужа из вида. Альфа не переживает из-за этого, здесь много омег, с которыми Сонджон легко найдет общий язык, и продолжает непринужденную беседу с друзьями, которые продолжают выпытывать у него подробности женатой жизни. А Джонни, ответив на все вопросы отца, иногда отводя взгляд от смущения, совершенно случайно, как ему кажется, сталкивается у стола с фруктами с мужчиной. Тот осмотрел парня с ног до головы, задерживая взгляд на изящных изгибах бедер, и протянул ему бокал с шампанским. Омега отрицательно качнул головой и сцепил пальцы в замок, пытаясь побороть смущение. Он посмотрел на альфу из-под опущенных ресниц и покраснел, услышав чужой голос. - Такая очаровательная омега и в одиночестве? – Сонджон отвел взгляд, пытаясь взять себя в руки. – Что же ты забыл здесь? - Я с мужем. Он разговаривает с друзьями, - омега показал в сторону Хои, и на пальце блеснул в приглушенном свете тонкий ободок золотого кольца. - Жаль. А я уже хотел познакомиться, пригласить на ужин. Меня зовут Менсу, - мужчина обхватил ладонь парня, оставляя короткий поцелуй на тыльной стороне кисти. - Сонджон, - омега покраснел еще сильнее, не сразу отдергивая руку. – И если мы просто пообщаемся, не думаю, что Ховон будет против. Альфа, услышав это, тут же мягко схватил парня за запястье и повел его подальше от чужих глаз, объясняя это тем, что здесь им никто не помешает общаться. Он задавал слишком много вопросов, но Сонджон не обращал на это внимания, смущенный подобным вниманием со стороны взрослого мужчины. К нему проявляли интерес лишь однокурсники-одногодки и муж, и потому сейчас он испытывал странное волнение от подобного общения. Когда Хоя позвал его, то они уже успели обменяться номерами телефонов. Ли смерил руководителя другого отдела изучающим взглядом, обнял омегу и предложил поехать домой. Джонни незамедлительно согласился. Подобные вечера были для него утомительными, да и равных по возрасту знакомых у него тут не появилось. В машине они обменивались ничего не значащими фразами, а на вопросы о Менсу Сонджон отвечал очень пространно, будто разговор с ним не имел для него особого значения. Проблемы начались через несколько дней. Омега был погружен в собственный телефон, с кем-то постоянно переписывался, а на все расспросы мужа лишь отмахивался, говоря, что это друг из университета. Ховон не был особо мнительным, но чужой телефон проверил, подтверждая свои худшие опасения. Сонджон общался с Кимом, и это не радовало альфу. Менсу слыл главным ловеласом в компании, который коллекционировал красивых омег, оказавшихся в его постели. А его муж был слишком наивным, чтобы распознать это. Ему казалось, что мужчины вокруг подобны его супругу, и Хоя решил поговорить с местным Казановой, чтобы раз и навсегда дать понять, что ничего ему не светит с Джонни. Разговор так и не состоялся. Слишком большая загруженность почти не давала свободного времени, даже домой альфа возвращался уставший и неразговорчивый, предпочитая проводить вечера в тишине с книгой или вовсе засыпая, оставляя на губах мужа короткий поцелуй после ужина. Сонджон не злился. У него самого началась сессия, и он был занят подготовкой к экзаменам, потому и не мог подумать, чтобы упрекать Ховона в недостаточном внимании. В один из дней он по рассеянности забыл положить мужчине обед и, решив немного порадовать супруга, поспешил к нему на работу. Дорога не заняла много времени, и он, немного измотанный после почти бессонной ночи за учебниками, вошел в огромное здание, где трудился его муж. Омега за стойкой в фойе сразу обратила на него внимание и предложила помощь. - Мне нужен Ли Ховон. Могу я с ним увидеться? Если честно, я не помню, в каком именно офисе он работает, - Сонджон смущенно улыбнулся и опустил взгляд. - Подождите несколько минут, я вызову его. Как Вас представить? – омега заметила кольцо на пальце, когда парень с силой сжал яркий пакет. – А, вопросов больше нет. Джонни не сразу понял, что его кто-то окликнул. Он обернулся, когда Менсу уже стоял рядом с ним так близко, что можно было почувствовать терпкий запах его парфюма. Омега тут же поклонился и очаровательно улыбнулся. Неожиданная встреча подняла ему настроение, и на предложение присесть на небольшом диванчике в углу фойе, который совершенно неуместно там расположился, ответил согласием. Его не удивило, что мужчина сел к нему почти впритык, их колени соприкоснулись, и Сонджон сильнее сжал пакет. Он рассказывал про учебу, про тяжелую подготовку к экзаменам, и пытался уйти от нежеланного прикосновения чужой ладони к своему бедру. Так его не трогал даже Ховон, и это было слишком откровенно для робкого парня. Он покраснел, глаза заблестели, а короткие волоски на руках встали дыбом. Омега попыталась оттолкнуть руку, но ничего не получилось. Менсу был настойчив и силен, а парнем внезапно овладела ужасная слабость. В себя его привел резкий голос мужа, прозвучавший совсем рядом. - Ким Менсу, мать твою! – вены на шее альфы вздулись, а весь его вид с головой выдавал еле сдерживаемую ярость. – У тебя вообще ничего святого нет?! Мало свободных омег, так ты теперь женатых в свою постель тянешь? Менсу хмыкнул в ответ и хищно оскалился, словно слова мужчины для него ничего не значили. И он совершенно не ожидал, что обычно тихий и спокойный Ли Ховон ударит его по лицу. Из рассеченной губы потекла кровь, а альфа и не думал останавливаться. Он вздернул мужчину за воротник рубашки, и кулак прилетел в живот, от чего Ким согнулся. Ему было тяжело дышать, колени подогнулись, а перед глазами все поплыло. Он не мог даже дать отпор, особенно когда колено опять ударило в живот, и только охранники смогли оттащить разъяренного альфу. Сонджон испуганно вжался в спинку кожаного дивана и не мог вымолвить ни слова. Но когда Хоя, даже не взглянув на него, отправился в туалет, чтобы холодная вода привела его в чувство, поспешил за ним. Между ними висела тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием мужчины, и омега не смел сказать ему ничего. Впервые ему было страшно рядом с мужем. - Ты издеваешься, да? – голос был хриплым, и Сонджон сделал шаг назад. – Ну, прости, что я недостаточно хорош. Но как ты вообще можешь позволять другому так трогать тебя, когда у тебя есть муж?! Омега всхлипнул, теряя самообладание. Никто никогда не повышал на него голос, а сейчас Ховон был в гневе и смотрел на него нечитаемым взглядом, будто бы испепеляя. - Если тебя не устраивает то, какой я, то давай разведемся. Не надо на моих глазах гулять и делать вид, что все в порядке. Я не буду терпеть это. Хлопнула дверь, и Сонджон остался в одиночестве. Он не знал, что больше пугало его. Такое поведение всегда заботливого мужа или предложение развода. Он действительно любил альфу, может быть не так сильно, как Ховон его, но любил. И ему стало так страшно из-за возможного возвращения к родителям, что слезы потекли по его щекам. Он не мог позволить Хое, который буквально носил его на руках, усомниться в его чувствах. Наспех умывшись и поправив одежду, омега поспешил домой, чтобы впервые встретить мужа так, как он того заслуживал. Ховон возвращается домой раздраженным и уставшим. Его настроение упало ниже плинтуса, работа не клеилась, и единственное, о чем он мечтал, так это поужинать и лечь спать. И совершенно не ожидал альфа увидеть в коридоре улыбающегося Сонджона, вытиравшего мокрые руки о цветастый фартук. Злость на мужа еще не прошла, и мужчина сквозь зубы бросил «Привет», уходя в комнату, чтобы переодеться. Ему был ненавистен костюм, хотелось ощутить мягкость и тепло домашней одежды и, по возможности, не видеть мужа. Его поведение приносило боль, и Хоя удивленно охнул, когда увидел на кухонном столе горячий ужин. Он думал, что омега уйдет после его слов, вернется к родителям и закрутит бурный, но короткий роман с Менсу. Но его присутствие здесь заставляло нервничать и прокручивать возможные варианты. Поведение парня плохо поддавалось логике. Еще больше Ховон удивился, когда после ужина Сонджон чуть ли не насильно отправил его в душ, хитро улыбаясь, будто он что-то задумал. Горячая вода так и не принесла ожидаемого расслабления, мышцы болезненно ныли, и альфа даже не потрудился тщательно вытереться, оборачивая вокруг бедер полотенце. Теперь уже было все равно, что скажет на это муж, что почувствует. Босые стопы оставили на полу влажные следы, а потом мужчина широко открыл глаза, не веря самому себе. На его постели сидел Джонни, поджав под себя ноги и сверля взглядом замысловатый узор на простыне. Хоя придержал пальцами полотенце, норовящее соскользнуть с тела, и несмело подошел к кровати, не понимая, реальность это или плод его воображения. Но омега улыбнулся, протягивая к нему руку, и ему ничего не оставалось, как сесть рядом с ним, напрягаясь, когда теплые ладони коснулись его спины. - Ты слишком напряжен, - голос был тихим и мягким. – Я много читал про массаж, вот, сейчас пригодится. Ховон замер, не до конца осознавая происходящее. Еще несколько часов назад его муж сидел рядом с другим альфой, позволял ему слишком откровенные ласки, а сейчас словно напрашивался, разминая мышцы плеч. Мужчина не знал, что и думать. До этого Сонджон закрывал глаза, стоило ему увидеть хоть один уродливый шрам на теле альфы, а сейчас он добровольно касался их пальцами, не отдергивая рук и не отсаживаясь подальше. Это не укладывалось в голове Ховона. А когда ладони скользнули ниже, огладили лопатки и надавили на больное место между ними, то Хоя вообще перестал соображать. Прикосновения были обжигающими, его рассудок утекал, будто песок сквозь пальцы, тело, давно забывшее ласки омег, поддавалось каждому нажатию. Стоило сухим губам коснуться кожи плеча, как мужчина задрожал, сжимая кулаки. Сонджон точно напрашивался, он вел себя непозволительно, находясь с мужем в одной постели в такой ситуации. Но на одном поцелуе парень не остановился – его губы скользили по шее, коснулись другого плеча, спустились вниз, оставляя влажные следы вдоль позвоночника. Ховон сорвался. Может, он был груб и тороплив, но его омега был слишком открыт и податлив, чтобы не воспользоваться этим. В чужих глазах он не увидел отвращения, только желание принадлежать своему мужу, и альфа впился в покрасневшие губы поцелуем, сжимая худое тело ладонями. Он провел от бедер вверх, по животу и бокам, наслаждаясь мягкостью и нежностью кожи, и осторожно сжал затвердевший сосок. Щеки омеги покраснели, и Хоя совершенно сошел с ума. Не знавший до него ни одного альфы Сонджон был желаннее всех в этом мире, и мужчина мягко засосал кожу над ключицей, оставляя красноватый след, который уже через несколько часов станет сине-фиолетовой отметкой, которую парню придется прятать под кофтой. Джонни застонал, когда их члены соприкоснулись, и впервые он почувствовал чужую возбужденную плоть. Он ощущал ее жар через свою одежду, через ткань махрового полотенца, и, борясь со смущением, жаждал увидеть мужа обнаженным. Его больше не пугали шрамы, он водил по ним подушечками пальцев, находя в этом что-то изумительное. Они были такими разными, но их общее желание делало воздух в комнате тяжелым и горячим, с трудом поступающим в легкие. Сонджон застонал в очередной раз и обхватил мужчину ногами, прижимая к себе. Ховон раздевал парня с остервенением, не боясь испортить одежду. Домашние штаны омеги упали на пол вместе с бельем, туда же упало полотенце, и глаза Джонни заблестели. Он наслаждался телом мужа, снова потянулся руками к нему, чтобы прикоснуться к коже, но его остановили. Очередной поцелуй выбил последний кислород из легких, и омега задыхался, не смея попросить остановиться. Его короткие ногти оставили несколько полос на сильной спине, и Хоя вжался в него, не справляясь с собственным возбуждением. Он так жаждал этого по сути еще ребенка, что боялся не удержаться и сделать больно. Ноги парня раздвинулись слишком легко от единственного касания к внутренней стороне бедра, и альфа сжал член мужа, лаская большим пальцем головку, размазывая по ней выступившую смазку. Сонджон ерзал по постели, просил большего, безостановочно стонал, пытаясь глотать воздух ртом. Как же сильно Ховон хотел его. Он приподнял бедра омеги и коснулся пальцем влажного отверстия. Джонни желал его не меньше. Мужчина растягивал его медленно, стараясь свести к минимуму последующую боль, но это было слишком сложно из-за невозможности омеги лежать смирно. Он насаживался на пальцы, комкал простыню и надрывно просил не останавливаться. А у Хои никогда не было такой податливой пары. Все тело парня требовало торопиться, требовало взять то, что принадлежало мужчине по праву с тех пор, как прозвучало еле слышное «Согласен», и альфа не смог себя остановить. Вязкая смазка покрыла его собственный член, и Ховон осторожно толкнулся внутрь. Его движение было неторопливым, будто бы не он сейчас изнывал от желания сделать омегу окончательно своей. Но Сонджон все решил за него. Стоило мужчине войти до самого конца и замереть, как тот заерзал, вцепляясь пальцами в чужие запястья. На коже точно останутся синяки, но их всегда можно скрыть рубашкой. Отказать такому Джонни было нереально. Альфа медленно вышел, оставляя внутри горячего тела только головку, и резко толкнулся. Высокий стон разнесся по комнате, и Хоя перестал себя сдерживать. Он брал и брал, не думая о том, что оставляет на плечах омеги отметины, что парень почти расцарапывает его спину в кровь. Это наслаждение нельзя было ни с чем сравнить. Сонджон оказался жадным до ласк, он требовал еще и еще, его голос сел, и теперь из горла вырывались только сдавленные хрипы, среди которых с трудом можно было разобрать имя мужа. В этот момент Ховон поверил, что омега на самом деле ничего не чувствовал к Менсу. Но эта мысль исчезла моментально, стоило Джонни сжаться вокруг его члена. Большая ладонь резко двигалась по напряженной плоти, и парень открыл рот в немом крике, пачкая обжигающим семенем свой живот и чужие пальцы. Наверное, только чудом альфа успел покинуть расслабившееся тело до того, как их связал узел. Он не успел даже удивиться, когда ощутил изящную ладонь мужа на своем члене. Их пальцы переплелись, и это был сильнейший оргазм Ховона в этой жизни. Он готов был умереть здесь и сейчас, лежа рядом со своей омегой, но тот тесно прижался к нему, закидывая на мужчину ноги. Дыхание медленно приходило в норму. Глаза Сонджона были полуприкрыты, но даже так альфа мог заметить разлитую во взгляде негу. Парень погладил влажную от пота кожу на его плече и оставил на ней короткий поцелуй. - Ты такой красивый, - Хоя хотел возразить, но омега приложил к его губам палец. – Для меня ты самый красивый. И твои шрамы… Они тоже. Если бы Ховон мог, то разрыдался бы на месте, но вместо этого он сгреб мужа в объятия и коротко чмокнул в макушку. - Если хочешь, на выходных можем сходить куда-нибудь. Даже если ты захочешь пройтись по магазинам игрушек, - Сонджон сделал вид, что обиделся, но долго держать гримасу не смог. Он рассмеялся, слегка царапая чужое бедро ногтями. - Сейчас я хочу сходить в душ и продолжить готовиться к экзаменам. А после них, может, выберемся на пару дней на Чеджу? Я там ни разу не был, а говорят, что очень красиво, - Хоя кивнул, поглаживая мягкие волосы. Впервые за последний месяц альфа проснулся действительно отдохнувшим. Оставленные мужем царапины немного ныли, когда в душе на них попала вода, но это было ничто по сравнению с тем наслаждением, которое тот подарил ему вчера. Выглаженный костюм привычно висел в комнате, но сегодня от одежды пахло чем-то неуловимо сладким. Ховон списал это на то, что он немного двинулся на почве всеобъемлющей любви к омеге. Сонджон нашелся на кухне, негромко подпевающий песне одной из своих любимых групп, и мужчина отметил, что нужно будет расспросить парня на эту тему. Не может же он не знать, чем интересуется его муж. Джонни заметил его почти сразу, широко улыбаясь и тут же поддаваясь сильным рукам, что обняли его. У него получалось одновременно отвечать на короткие поцелуи и следить за завтраком, а когда пальцы альфы задрали край футболки, то шутливо хлопнул мужчину по ладоням. Хоя насупился, но тут же рассмеялся, усаживаясь за стол. Наверное, это и было тем, что называли «влюбиться по уши». Сонджон болтал об экзаменах, о своих мыслях насчет поездки, иногда, в порыве чувств, схватывая мужа за руку. Ховона это только забавляло. Джонни был таким счастливым и искренним, что хотелось послать работу куда подальше и остаться дома. Но вряд ли начальник отдела будет рад подобному. Уже в коридоре, за несколько минут до выхода, когда он целовал мужа, прижав к себе, ему пришла в голову мысль, которая должна была посетить его еще до свадьбы. - Нам нужно будет сходить к врачу, - омега широко распахнул глаза, не понимая, о чем говорит мужчина. – Пусть выпишет тебе те таблетки, которые точно подойдут. Без самодеятельности. Ты же не в первый и последний раз меня так порадовал? Сонджон покраснел, казалось, с головы до ног, пискнул «Хорошего дня» и практически выставил мужа из квартиры, тщетно пытаясь справиться со смущением. К подобным фразам альфы он, кажется, никогда не привыкнет.