Язык цветов

Уже примерно минут десять Рен стоял на крыльце небольшого коттеджа в викторианском стиле, переминаясь с ноги на ногу. Если бросить на него даже мимолетный взгляд, то без проблем можно понять, что молодого человека одолевала буря разнообразных эмоций, гамма которых отображалась у него на лице: смятение, непонимание, раздражение и, черт возьми, даже смущение! И это у одного из самых гордых людей на планете! Что он тут делал, Тао до сих пор не мог взять в толк. Просто Джун, услышав один очень интересный отрывок из биографии своего брата спустя семь лет после окончания турнира, сначала накричала на него, отчитывая будто бы пятилетнего ребенка, а не нынешнего главу семьи, а затем, наплевав на его плотный график, заставила отменить все ближайшие встречи, что могли принести немалую выгоду, и посреди рабочей недели отправила его сюда, в небольшой городок на юге Франции, а перед отлетом еще и предупредила, что он обязан быть в парадном костюме, а также всунула ему список цветов, из которых должен был состоять подарочный букет. Этот самый букет Рен держал в руке, не понимая, почему именно такого цвета, как оказалось, розы он должен был купить, но сестру послушался. Поэтому, обернутые в красивую бумагу, в его ладони сжимались пять разных роз: красная, темно-розовая, светло-розовая, бледно-лиловая и коралловая. А еще Тао совсем не понравилась мечтательная улыбка продавщицы цветочного магазина. Брюнет впервые чувствовал себя неуютно в костюме, которые он давно привык надевать на деловые встречи. А особенно его бесил этот чертов галстук, к которому китаец постоянно тянулся свободной рукой, норовя его поправить. Причиной этому послужило всеобщее внимание к его персоне — местные жители, видимо, не привыкшие видеть представительных людей вроде него, так и таращились на идущего пешком по узким улицам Рена. Букет привлекал столько же внимания, сколько и внешний вид, и Тао готов был поклясться, что люди судачат о том, что он идет делать кому-то предложение. Не то чтобы Рена волновало чье-то мнение, а особенно совершенно незнакомых ему личностей, но это выводило из себя. «Чертов костюм, чертов веник, чертова Франция!» — злился Тао, но все никак не решался уйти, во-первых, потому что он провел в самолете долгие двенадцать часов. Плюс ко всему, от Марселя, где Рен оказался по окончании воздушного пути, еще несколько часов пришлось добираться на такси. А как только машина доехала до этого городка, водителя пришлось отпустить. Хорошо хоть, что вещи молодой человек оставил в гостинице Марселя — не пришлось лишнее на себе таскать. Вторая причина, по которой Тао все еще не летел назад в Пекин, — его сестра. Джун обязательно устроит ему промывку мозгов прямо с порога и отправит назад, если узнает, что он не достиг цели путешествия, а она обязательно узнает. Ну и, в-третьих, как бы брюнет не хотел это признавать, ему и самому хотелось увидеть особу, ради которой он оказался здесь, преодолев расстояние в полпланеты. Еще раз бросив пронзительный взгляд в сторону двери, Рен выдохнул и сделал решительный широкий шаг вперед, а затем громко и настойчиво постучался в деревянную поверхность. Прошло несколько секунд, но внутри дома не было слышно ни единого звука. Нахмурившись, китаец огляделся в поисках звонка, но оного не обнаружил, поэтому постучался еще раз, но уже приложив большую силу. И снова тишина в ответ. «Куда-то отошла? — мысленно задал себе вопрос молодой человек. — И сколько мне теперь прикажете ее ждать?» А время шло вперед. Уже почти час Рен проторчал на этом крыльце и успел возненавидеть его всеми фибрами своей души. Уставший стоять, он сел на одну из ступенек, вытянув ноги вперед вдоль ее поверхности и спиной опираясь о перила. Черт возьми, лучше бы он сидел сейчас на одной из встреч в Китае, чем маялся бы от безделья здесь. А все это из-за надоедливой и упрямой, как осел, старшей сестры! От усталости после дороги и долгого ожидания веки Тао стали опускаться. Как бы брюнет не пытался с этим бороться, но природу ему победить не удалось — организм требовал отдыха, и китаец так и задремал, сидя на крыльце, считай, на людях, чего не позволял себе после турнира еще ни разу. Сон стал уходить, возвращая Рена в реальность, только когда молодой человек ощутил нежное касание на своей щеке. На автомате перехватив руку нарушителя его спокойствия, крепко сжимая чужое запястье в своей ладони, он открыл глаза и наткнулся на взор алых глаз напротив. — Жанна? — узнав девушку, поняв, что она не представляет никакой угрозы его персоне, брюнет разжал стальную хватку, отпуская девушку, а затем резко поднялся на ноги. — Извини, я не хотел, — в смятении добавил он. «Отличное начало, молодец, — мысленно дал себе оплеуху китаец. — Прошло столько лет, и первое, что ты сделал — начал распускать руки». — Ничего, — ответила Жанна добрым голосом, в котором не было и намека на злость или недовольство; Рен даже удивился. — Я и сама хороша, — девушка улыбнулась. — Но я так удивилась, увидев тебя здесь, что решила проверить — может, ты мне померещился или духи шалят. — Я самый настоящий, — с облегчением ответил Тао, но затем, когда внимательно осмотрел собеседницу, несколько напрягся. — Ты изменилась. Жанна и вправду больше не была похожа на ту Железную деву, которой она была во время турнира. Во-первых, она повзрослела — стала выше, у нее появилась фигура, а лицо сделалось гораздо более утонченным. Француженка и раньше была красивой, но теперь выглядела просто невероятной, какой-то неземной — по-настоящему прекрасной. Во-вторых, ее глаза — в них появился живой блеск, который свойственен только действительно счастливым людям, которого у нее не было, когда она боролась на турнире, когда принимала хладнокровные решения. И Рен не смог подавить чувство того, что ему это понравилось. — Ты тоже, — ответила девушка. — Повзрослел, стал более статным, — сделала свои выводы пепельноволосая. — А я все думала, когда возвращалась, о каком таком симпатичном приезжем судачат у нас в городке. Слухи быстро расходятся, — заметив, что китаец немного смутился от ее слов, Жанна хихикнула и решила перевести тему. — Так какими судьбами? — Ах да, — спохватился Тао, тут же оглядываясь в поисках букета, который он уже не чувствовал в своей руке и который оказался на ступеньке выше, чем сидел Рен до этого. Молодой человек взял цветы в руку и, подняв их бутонами вверх, протянул француженке. — Конечно, может и поздновато для этого, ведь прошло уже немало лет, — начал он под изумленный взгляд пепельноволосой, — но все же лучше так, чем никогда. Я хотел бы поблагодарить тебя за то, что ты дважды спасала мне жизнь вовремя турнира. По выражению лица девушки можно было без труда определить, что она весьма удивлена. Брюнет вполне ожидал такой реакции, поэтому ничуть не растерялся на ее молчание в ответ его словам. Выходя из своеобразного ступора, Жанна часто заморгала и приняла букет в свои руки, внимательно разглядывая каждую розу, будто бы не веря своим глазам. — Рен, ты… — она замолчала, поднимая на него отчего-то взволнованный взгляд, а потом, словно убедившись в чем-то, вновь заговорила: — Ты серьезно? Тао не понял, что именно имела в виду девушка своим уточнением, но, заметив, что никаких негативных эмоций на ее лице не отображается, слегка кивнул, решив, что утвердительный ответ в этой ситуации будет самым лучшим выходом. Жанна, отпуская прежнее чувство, вдруг счастливо улыбнулась и, сделав шаг вперед, максимально приблизившись к Рену, приподнялась на носочках и, обхватывая китайца за шею одной рукой, накрыла его губы своими в чувственном поцелуе. В этот момент у Тао земля ушла из-под ног. Редко кому удавалось его удивить, но действия девушки вызвали чувство полного ошеломления, ведь такого он точно не ожидал, а уж тем более с ее стороны. Но когда она начала отстраняться, не чувствуя ответа с его стороны, что-то внутри Рена щелкнуло — какой-то импульс, электрическим разрядом прошедший через его тело, заставил его обнять ее за талию и вновь привлечь к себе, а отпустить только тогда, когда самой нужной вещью стал кончившийся в легких воздух. Тао не знал, что послужило виной случившемуся, но почему-то был уверен, что где-то здесь замешаны Джун и эти цветы. И, честно признаться, впервые за это время он поблагодарил сестру за то, что она отправила его сюда, вместо того, чтобы обругать. Ведь доселе лежащие где-то в глубине души чувства, собственнолично запертые им несколько лет назад, вновь всколыхнулись, заполняя пустоту в его сердце, которое так внезапно ускорило свой ход. И, похоже, не только у него одного.