Омут.

«Когда я начал заглядываться на тебя, а?», - подумал Слава, наблюдая и зависая над движениями Антона во время разминки - у них первое совместное выступление. Его движения завораживали, несомненно, он отлично танцевал, хотя, нет, не отлично - изумительно. Он так выгибался, что казалось, у него совсем нету костей, и Антон спокойно может сделать любой немыслимый пируэт. Слава следил за каждым движением, поглощая, словно не хотел, чтобы оно ещё кому – то досталось, скользя по всему телу взглядом, подмечая, что есть всё. Особенно ему нравилась некая женственность в его движениях и это на удивление не портит общую картину, а даже наоборот выглядит привлекательно. - Слаааав? – Антон позвал партнёра, так как увидел, что Петренко сидит и смотрит в одну точку уже несколько минут. Пощёлкал пальцами перед лицом парня, Антон спросил: - Ку-ку, Пануфник вызывает Петренко, приём как слышно?! - А? Что случилось? – он вопросительно посмотрел на шатена, искренне не понимая чего от него хотят. - Да ничего, просто ты сидишь и пропадаешь в недрах вселенной, а так не всё нормально, – с улыбкой похлопав по плечу напарника, Пануфник пошёл дальше разминаться. – Чуваааак, да не залипай ты опять. - Есть сэр, – устало отделившись от уже ставшей практически родной стены, Слава пошёл вслед за другом. А другом ли? Всё это время, проведённое на проекте, Петренко не может себе дать нужного определения их отношениям. И подобрать нужного слова он не мог дать именно из-за поведения Антона, который то как закадычный друг себя ведёт: прикалывается и говорит с ним на разные темы, то наоборот – огрызается, или просто надевает маску, в такие моменты от него можно услышать лишь сухое «привет» и он пройдёт дальше. Было ли это связано с Алисой или ещё с чем Слава не знает, но хотел бы знать. Ведь он сам, не может дать своим чувствам точного определения, и это его немного ужасает. Нет, его не пугает, что это может быть лишь привязанность или симпатия, его больше пугает тот факт, что было бы намного легче разобраться в себе, не будь у него девушки. Да он же даже не может понять, то ли он скучает по ней, то ли его сводит с ума обладатель светло–карих глаз. Из-за Антона он начинает не только терять голову, он ещё и погружает его в омут, заставляя тонуть, глотать чёрную, вязкую, горькую воду, и, пытаясь выбраться на сушу, чтобы глотнуть воздуха - тонуть ещё глубже, хотя может Славе только кажется. Но как может казаться, когда улыбка Пануфника такая искренняя, и предназначена именно ему? Глаза, в которые хочется окунуться, незначительные касания, вызывающие стайки мурашек, и всё, абсолютно всё он сводит в «очень смешную» шутку. А Славе не до смеха, он хочет уже точного определения от Антона, если это что–то между ними взаимно, то тонуть вместе, а если нет – то выбираться любым способом на сушу. *** После концерта, когда уже все разошлись по номерам, Слава, чтобы развеяться быстро накидывает на себя куртку и выходит из номера под состроенный Волковым отцовский тон: «Куда намылился, на ночь глядя?», брюнет только искренне рассмеялся и закрыл за собой дверь. Слава шел куда глаза глядят и ему было хорошо, в наушниках играла приятная музыка, холодный ветер, помогали расслабиться и избавиться на мгновение от ненужных мыслей. Снег мягко ложился на асфальт, и парень поднял голову вверх, почувствовал касание пушистых и таких лёгких снежинок. Он стоял так кажется минут пятнадцать, подставив лицо снегу, простоял бы ещё, если бы не случайный прохожий, который толкнул его в плечо. Очнувшись от своих мыслей, он посмотрел на часы и заметил что шатается около двух часов, и развернувшись, таким же размеренным шагом побрёл в сторону гостиницы. Поднявшись на свой этаж, Славу окликнула Алиса: - Слав, подойди, пожалуйста, быстрее! – обернувшись, он столкнулся с испуганными глазами Доценко, которая стояла почему-то около открытой двери в номер где жил Антон. – Вот, Слав, я не виновата, я всего лишь пришла отдать флешку Мигеля, а он бах и всё. Слава был в шоке, тёмно–карие глаза округлились от увиденного: перед ним на полу, без сознания лежал Пануфник, рядом стояла напуганная Алиса. Сняв наспех верхнюю одежду, он наклонился к груди парня, услышав ритмичный стук сердца, и почувствовав слабое дыхание, поднял Антона на руки, донёс его до постели и аккуратно опустил, подойдя к Алисе, брюнет сказал, что не всё так плохо. - Алис, не переживай он переутомился, просто надо было спать нормально, я не говорю о том, что элементарно нужно есть, – девушка обняла парня, он обнял её в ответ и погладил по волосам. – Я с ним посижу, не переживай, иди спать. Слава проводил Алису до двери и закрыл её изнутри, снова подошёл к спящему, накрыл его одеялом и сел рядом с кроватью на пол, чтобы не упустить момент пробуждения и успеть надавать подзатыльников нерадивому трудоголику. - Что же ты с собой творишь, Тоха? – брюнет теперь спокойно мог разглядывать объект симпатии, без всякого страха что его могут рассекретить. А разглядывать было что: спокойное выражение лица, растрепанные волосы, чуть приоткрытые губы, медленно вздымающаяся грудь, и только губы не давали наблюдателю покоя. Хотелось приблизиться и попробовать, ощутить их тепло, вкус, но он может лишь смотреть, больше ничего. От этого становилось немного труднее находиться с ним в одной комнате. Просидев около трех-четырех часов около Антона, Слава уже успел поссориться с девушкой, переслушать всю свою музыку, постоять у окна, смотря, как белые снежинки кружатся над городом в каком–то своём танце. Стараясь не уснуть, он увидел на тумбочке кружку и посмотрев на содержимое решил вылить. - Фу, сколько это здесь стоит? – проверив, спит ли его друг, Петренко вылил всю ту гадость, что находилась в кружке, и за одно, помыл её. Поставив кружку на место, брюнет сел обратно и продолжил страдать от скуки до пробуждения «Царя», а точнее играть с самим собой в «Изучить до каждого сантиметра лицо Антона Пануфника». Он бы и играл в эту игру, но королевское высочество удумало проснуться, от души потянулось, и попыталось встать. - Ооооой, как голова то болит, – попытка встать не увенчалась успехом, ибо боль в затылке давала о себе знать, и обладатель многострадальной части тела принял исходное положение. - Ага, ещё бы, так приложиться, – сложив руки на груди, и и неподвижно сидя на своем месте, проиронизировал Слава. - А ты чего здесь забыл? Я помню только как Алиса пришла мне занести флешку и всё, больше ничего не помню и тебя там точно не было, - стараясь причинить как можно меньше вреда голове, Антон кое – как сел на кровати. - Вот если бы не Алиса, ты бы так и лежал бы на холодном полу, - брюнет ушёл куда то в сторону ванной и вышел оттуда уже с аптечкой. – А теперь, дай я посмотрю что у тебя там с головой. - Да нету там ничего интересного, обычная шишка, пройдёт скоро, – шатен начал запинаться и вести себя как мальчик, который не хочет чтобы мама мазала ранку зелёнкой, ведь щипать будет. - Аахахахха, да чего ты такие глаза испуганные делаешь, я ведь просто посмотрю и всё, – Петренко поставил белую коробочку на стол и начал медленно подходить к Антону, будто к дикому зверю, боясь спугнуть. – Больно не будет, честно, если только чуть–чуть. Пануфник повёл плечами, и смущённо шепнув что то вроде: «Ладно», повернулся спиной к Славе. Через мгновение он почувствовал как пальцы легко касаются его волос, убирая ненужные пряди, это было приятно, настолько приятно, что кажется, он забыл о головной боли, позволяя ловким пальцам делать то что им угодно. От прикосновений, по коже стайками бегали мурашки, а в голове... Там был кавардак. Столько противоречивых мыслей, и чувств блуждали в голове шатена. Антон, в отличие от Славы, признавал в своём влечение к нему. Антон всё прекрасно понимал и с грустью думал, что Славе всё это не нужно. Слишком правильный, воспитанный, идеальный парень. Да он так дорожит своей девушкой, своими отношениями, что даже при репетиции очередного танца с другой особой спросил у своей возлюбленной разрешение! И Антон завидовал девушке Славы: она могла касаться его везде, целовать на виду у всех, обнимать. А что ему? Ему остаётся лишь просто дружески пожимать руку, изображать из себя хорошего товарища, ведь больше ему не позволено. Ему он даже сниться начал, и только там он мог его обнимать, целовать и касаться где захочет, но как только просыпался, то ненавидел себя за эти чувства. Да он даже и мечтать о таком в действительности не смеет. Он надевает маски лишь для защиты, чтобы никто не мог увидеть его настоящего, а вот Слава смог, увидел, разглядел, и маска дала трещину, но только для него, только Петренко позволено увидеть то, что для других скрыто под непроницаемой маской. Антон не хочет, чтобы ещё раз было так же больно, он всего лишь хочет чтобы был рядом человек, который его поймёт и примет таким какой он есть, и плевать какого он будет пола. И таким человеком оказался Слава, он приветливо всем улыбался, заряжал всех своей энергией, добрый, чуткий, и такой красивый. Становится всего лишь другом, для парня с несобранной после урагана «Алиса» душой? Это сложно. Ведь Антон приложил столько усилий чтобы собрать всё обратно, сколько он склеивал все кусочки и подбирал идеальные маски, чтобы никто не мог увидеть его настоящего, чтобы никто больше не пробил его оборону, не проник в его душу и не бросил. - Хээээй, Петренко вызывает Пануфника, ты меня слушаешь? – Слава уже давно закончил разбираться с шишкой на голове Антона и просто несколько минут перебирал пряди с сосредоточенным видом, пытаясь не выдать себя. - Нет, прости, я задумался, что ты там сказал? - Я говорю, что когда пришёл, у Алисы был взволнованный вид, может вам стоит поговорить? – Слава устроился рядом с Антоном и вопросительно посмотрел на него: – Кстати ты был прав, там только небольшая шишка, пройдёт через пару дней. - Да не получится у нас уже ничего, – в голосе чувствовалась усталость, а на лице опять была эта маска безразличия. – Ей этого не надо, а мне тем более. - Ну вот, опять ты прячешься, может хватит уже? – тон Славы приобрёл суровые нотки. Он хотел подойти к Пануфнику сорвать и разбить к чёртовой матери все те маски что у него есть, разбить на тысячи осколков, чтобы он не прятался, не боялся открыться людям. - О чём ты? – наигранно удивившись Антон уставился на Петренко, изображая что не понимает о чём говорит парень. - Я о твоих играх, сколько можно за ними прятаться? Хотя бы от меня не прячься, я же не идиот, всё вижу. И вообще что за резкие смены настроения у тебя в последнее время? – активно жестикулируя руками, Слава казалось, впервые за долгое время, готов выговориться по полной программе, выпалить сейчас всё что накипело. Но вовремя остановившись, думая что надо бы не сболтнуть лишнего, а то он вообще закроется от него насовсем, Петренко нахмурился. - Да как ты не можешь понять, я просто не могу сразу открыться человеку! Опять впустить, довериться, чтобы мне опять всё перевернули и оставили одного всё строить заново? Нет уж, спасибо, мы это уже проходили. Да и поздно видимо уже, мне скоро опять придётся всё выстраивать… – после последнего слова Антон резко остановился и опустил глаза, он сказал лишнее, сейчас будет расспрос, надо заканчивать этот разговор, иначе их дружеская связь оборвётся и тогда точно надо будет заново всё склеивать. - А ты мне объясни, может я пойму, ты ведь даже не пытаешься, - казалось Слава забывает о том, о чём думал секунду назад, слишком много хочется сказать. Он хочет, чтобы Антон знал:его не бросят, и если то, что чувствует Петренко найдёт ответное чувство в душе Антона, то он скажет что не поступит так, как поступила с ним Алиса. – Я не хочу так. - А чего ты от меня хочешь? Ворвался ураганом ко мне, сам того не понимая, и такой друг видите ли хороший, опрокинул всё что было выстроено, корчишь из себя такого правильного, девушку свою любишь, а я ведь погряз уже во всём этом, мне не выбраться! – вскочив с кровати и переходя на более высокий тон, Антон всё же не сдержался: - Меня всего разрывает, я не могу находиться рядом с тобой! Я понимаю, что ничего не изменить, ведь только прячась от тебя, могу поддерживать нормальные отношения! Да, я огрызаюсь, но как по–другому? Скажи как?! Хотя можешь ничего не говорить, – тяжело дыша, и закрыв руками лицо, Антон сполз по стене, понимая, что только что разрушил всё что было. - Знаешь, ведь не ты один играл в дружбу. Как такой с виду наглый, самоуверенный парень смог вот так просто изменить меня? Заставить чувствовать то, что люди считают неправильным. Как эти глаза смогли затянуть меня в свой омут? – Слава встал и начал медленно подходить к Антону, который с изумлением смотрел на него, не понимая как парень, говорит такое. Это невероятно, невозможно. Опустившись на пол и смотря в светло–карие глаза, Петренко продолжил. - Я не понимаю, но и не хочу понимать, просто хочу плыть по течению, тонуть в этом вязком омуте, задохнуться во всём этом. До этого момента у меня не было даже возможности, а теперь, когда ты говоришь мне подобное, даёшь надежду, и я хочу знать: готов ли ты тонуть вместе со мной? Ответом послужило прикосновение губ Антона, таких мягких и тёплых, что парень не верил во всё это. Ответив, Слава прижал к Пануфника к себе, одной рукой обнимая за талию, а другой зарываясь в волосы. Почувствовав как чужие руки обвивают его шею и тело прижимается ближе, Слава улыбнулся. В этом поцелуе было столько нежности и искренности, столько невысказанных слов, и они это компенсировали касанием губ, их немое признание продолжалось бы вечно, если бы не человеческая потребность в кислороде. Отстранившись друг от друга они улыбались, тяжело дыша и соприкасаясь лбами, каждый ловил вздох друг друга. - Тебе не надо больше ничего склеивать, я сделаю это за тебя, - улыбаясь и целуя в щёку, потом в подбородок и уголок губ шептал Петренко: - И я разобью все твои чёртовы маски если ты ещё раз при мне их наденешь. - Что же мы будем делать, а? Как с девушкой поступишь? – этот вопрос больше всего волновал Антона, и он с надеждой посмотрел в глаза Славы. - Я что нибудь придумаю, и обязательно скажу, что меня затянули в омут невероятно красивые глаза. Из него я не могу и не хочу выбираться, – снова целуя такие желанные губы Слава окончательно разрушает все преграды, а в одно мгновение ему кажется, что он слышит громкий звон разбитой, никому ненужной маски.