Не на троих

- Любовь нельзя разделить на троих, - говорила Хината, бросая камешки в воду, нарушая беззаботное спокойствие озерной глади. – Нельзя. Сжимала руки, и Кибе становилось больно; он знал, что она говорит не о них, но это ничего не меняло. Любовь не делят на троих, и потому Узумаки Наруто гуляет под ручку с Харуно Сакурой, с ней напару глазея на фейерверки и запуская воздушных змеев – как в детстве, том, по-настоящему счастливом, на которое синоби не имеют права. Любовь не делят на троих; Хината пересчитывает камушки на берегу. Хината бросает их – медленно, неуверенно; ее камешки не скачут по воде, они тонут сразу же. - Хината. - Да, Киба-кун? – даже головы не повернула. А Акамару сидит тихо, непривычно молчаливый; кажется, сейчас вообще уйдет. Чтобы не мешать – любовь не делят на троих... не приводят к общему знаменателю. - Ты никогда не думала, что делить не обязательно? – Киба сам не понял, как у него вырвались эти слова. По обыкновению, они прозвучали так, будто он ни в грош не ставил непутевую напарницу... Хотя на самом деле все было не так. – Достаточно просто любить. - Если твоя любовь кому-то мешает... если тот, кого ты любишь, уже влюблен, и не в тебя... - она обернулась, грустная, усталая. – Ты не сможешь делить того, кого ты любишь, с кем-то еще. Раньше я не понимала, но теперь... Есть те, кому суждено любить и быть любимыми, а есть те, кто... лишний. - Ты не можешь этого знать, - заметил Киба. Он вообще ничего не понимал в любви и не особенно страдал по этому поводу. Он знал, с кем ему хорошо, и в этом был смысл его жизни. - Но... так говорят... – она совсем растерялась. – Говорят, что нельзя делить... - Как ты можешь слушать кого-то, кроме себя? Как ты можешь доверять кому-то еще, слепо полагаться на чужие слова? – Киба почувствовал, что вот-вот наорет на Хинату, и вовремя остановился. - Подумай о тех, кто рядом, - добавил после паузы. – О нас. Хината смотрела на него огромными, невероятно светлыми глазами, и Киба вдруг понял, что она улыбается. Развернулся одновременно с Акамару, собираясь уходить; услышал тихий плеск. - Киба-кун, - неожиданно окликнула Хината. Ее голос звучал по обыкновению неуверенно, с надрывом. Киба оглянулся. - Ты... что имел в виду? – Хината смотрела на него. – Под «нами»? Ты... о себе говорил? – сказала и тут же прикрыла рот обеими руками, и покраснела, и Киба тоже почувствовал, что краснеет. Пришлось подойти к ней, встать напротив и, избегая смотреть ей в глаза, пробормотать: - А если о себе, то и что с того. Хината отвела руки от лица, и Киба заметил – ее улыбка изменилась. В ней появилось то, прежнее, изначальное, что сделало их не только товарищами по команде, но и друзьями – едва ли не с первого взгляда. - Ты... подумаешь об этом? – Кибе казалось, что глупее он себя в жизни не чувствовал. И счастливее – тоже. Хината кивнула, продолжая улыбаться; Кибе показалось – не поняла. Это же Хината. Ей все объяснять надо... В этом они похожи, что ни говори. А потом она его поцеловала в уголок губ – и, залившись смущенным румянцем, поспешила уйти; Кибе только и осталось, что стоять на месте и гадать, был это дружеский поцелуй или нечто большее. Что «большее» – он и сам не знал. Акамару проводил Хинату тоскливым взглядом: он тоже понимал, что любовь не делят на троих. А значит, теперь в жизни хозяина появится сфера, куда ему, Акамару, путь заказан...