Sin City

      В комнате жарко. В воздухе висит напряжение, прерываемое лишь звуком с которым хрустящие банкноты падают на стол, да шелестом карт, ложащихся в ладони. Сегодня последнее воскресенье месяца, а значит финальная игра в самом разгаре. Я провожу рукой по своим волосам и нервно сглатываю, чувствуя, что на моей коже остаются влажные капли. Двое других игроков замечают мое движение. Губы того, кого называют Кенни Жнец, передергивает ухмылка. – Вскрываемся, – коротко бросает он. – «Стрит». – «Фул-хаус», – улыбается второй.       Я округляю глаза и снова отправляю комок в горле вниз по пищеводу.       Мои губы расползаются в хищной улыбке. – «Каре».       Кенни Козлиная Борода, как я его называю про себя, только хмыкает и затягивается сигарой. –Ну и хитрец ты, Кирштайн, – улыбается Кенни, словно и не проиграл только что кругленькую сумму, – тебе бы только на сцене рожи корчить. – Как…, – голос Альфреда Нерли, второго игрока, срывается. – Это нечестно. Он же… – Да расслабься ты, – Кенни грубо хлопает его по плечу, – отыграешься еще. – Это блеф, детка, – улыбаюсь я, и вытягиваю руки вперед, сгребая со стола все выигранные деньги.       Закуриваю сигарету. Толстяк Нерли брезгливо морщится, а Кенни довольно подмигивает, дескать, так держать, парень. Еще немного и станешь таким же, как я. От этой мысли становится противно. Желанием становиться копией этого Бородатого Козла я не горел. Однако Кенни вел себя так, словно видел во мне приемника. Ну, или себя в молодые годы. Но как бы то ни было, ссориться с ним не хотелось – слишком влиятельным был этот хмырь. А молодому катале типа меня не помещает поддержка. Поэтому приходится подыгрывать его самолюбию. – Альф, и распорядись, чтобы нам принесли выпить, – самодовольно протягивает Кенни.       Нерли супится, поднимает на Кенни неодобрительный взгляд из-за густых с проседью бровей. Тяжело душит, раздувая красные щеки. Ему такое отношение к себе, потомственному аристократу, явно не по душе. Ну и поделом тебе, старый хрыч, не хрен было за игровой стол садиться. Что, приключений на старости лет захотелось, или решил поправить свое пошатнувшееся материальное положение? Мне, собственно, до этого нет никакого дела. Пыхти, пыхти, аристократ херов, все равно против Кенни не попрешь. Сейчас ты не в своем уютном мирке.       Тем времени Нерли, не сводя с Кенни негодующего взгляда, тянется рукой к колокольчику. Тонкий, резной язычок мерно раскачивается, несколько раз ударяет по стенкам. Спустя пару минут появляется слуга и почтительно склоняется к Альфреду. Тот что-то говорит ему, и парень скрывается за дверью, что бы уже через несколько минут появиться, держа на подносе бутылку дорогого виски, три бокала и ведерко со льдом. Оставив все это возле своего господина, он, коротко кивнув, покидает комнату. – Мог бы и обслужить, – недовольно бросает Кенни, – а, впрочем, мне будет приятно, если это сделаешь ты, Альфи.       Нерли чуть не задыхается от возмущения. Кенни смеется громко и с удовольствием, откидываясь на спинку стула. – Да не пузырись ты, Альфи, чай не аристократья, сами нальем.       Нерли супится, но молчит. Невооруженным глазом видно, что ему не по душе наша компания. Кении встает и подходит к бутылке. – Тебе налить, Жан? – Да, пожалуйста, и можно безо льда, – я улыбаюсь, удобнее устраиваясь на стуле.       Кенни наливает почти полный стакан, и толкает его в мою сторону. Поверхность идет золотыми волнами, которые ударяясь о стеклянные стенки, выплескиваются за борта, пока бокал, отправленный в путешествие рукой Кенни, не достигает моего места. Я поднимаю его и отпиваю глоток. Терпкий и обжигающий напиток прокатывается по горлу. Я слегка морщусь. – Твое здоровье, малыш, – Кенни поднимает бокал и одним движением осушает его до дна.       Я сдержанно улыбаюсь. Меня переполняют самые противоречивые чувства. С одной стороны, мне безумно приятно, что такой гений преступного мира как Кенни Жнец ставит меня на одну ступень с собой. Ну, или где-то рядом. С другой, чувство гадливости, причем от того же самого. – Сдавай, Жан, – улыбка Кенни все шире, – удача любит смелых.       Карты танцуют в моих руках. Игра продолжается. Ставки растут от партии к партии. То я, то Кенни срываем куш. За прошедшие одиннадцать игр Нерли удается выиграть всего пару раз. Иногда у меня создавалось ощущение, что Кенни специально ослабляет поводья, давая Альфреду возможности глотнуть свежего воздуха, чтобы в следующий момент вновь затянуть удила. Мне, впрочем, все равно, меня их отношения не касаются. Тем более что благодаря азарту Нерли, я был в плюсе. К началу заключительной, двенадцатой игры за ночь, Альфред был пуст. Все, что он мог поставить на кон, включая золотой фамильный перстень, уже давно перекачивало в наши карманы.       Двенадцатая партия. Я тяну руку к колоде с картами. – Подожди, – в голосе Нерли сквозит неприкрытое отчаяние. – У меня ничего нет…Кенни, – взгляд полный мольбы в сторону Жнеца. – Да ладно, – Кенни удивленно вскидывает бровь, – а я думаю, что есть.       Он придвигается ближе к Альфреду. Аристократа начинает бить крупная дрожь. – Я… Я не понимаю. – А я думаю, что прекрасно понимаешь.       Такое ощущение, что меня нет в комнате. Это даже немного обидно…было бы, если бы я не знал, что в дела Кенни лучше не вмешиваться. И счастье тому, кто держится от этого козла подальше. Я-то что, всего лишь удачливый засранец, который и рыбку съедает, и время приятно проводит. О, да, за последним дело точно не встанет. Учитывая то, сколько я поднял за сегодняшний вечер. За этими мыслями я выпустил из внимания этих двоих. Вернувшись в реальность, я увидел немного пугающую картину. Кенни нависал над Альфредом и шипел как змей. Признаться честно, я никогда не видел Жнеца настолько взбешенным.       Альфред сжался под его взглядом, крупные капли пота катились по его лицу. – Ты что же думаешь, – наступал Кенни – я не знаю, что ты якшался с этим копом? Что же ты так побледнел, Альфред? Да, это я выпустил ему кишки. Чертов мерзавец, вообразил, что может справиться со мной, Кенни Жнецом? И думаешь, я не знаю, что ты взял на воспитание сына этого ублюдка? Ну же, Альфред, я честный человек. Я не пришел к тебе в дом под покровом ночи, и не забрал юнца. Хотя мог бы. Я поступаю честно, по законам игры. Впрочем, если ты так уж дорожишь мальчишкой, то можешь поставить на кон свою ничтожную жизнь. Давай, Альфред, покажи чего стоит твоя хваленная голубая кровь.       У меня холодок пробежал по спине. Эту историю знали все. Честные копы всегда были редкостью, а если такие и находились, участь их была не завидна. Карл Ботт был как раз таким. Неподкупный, отважный, ставящий слово «справедливость» превыше всего. Надо ли говорить, что он плохо кончил. Кенни, которому Ботт был как кость поперек горла, в одну из ночей нанес ему визит. Пожар, охвативший дом, не могли потушить до утра, а тело Карла, кишками привязанное к дереву, стало страшным предупреждением всем, красноречиво говоря о том, что с Кенни шутки плохи. Имелось, правда, в этой ужасной истории и свое темное пятно. У Ботта старшего был сын, тело которого так и не было найдено. Значит, выжил. Сбежал, найдя защиты у старого друга семьи. И вот по прошествии двух лет, Кенни явился за своей добычей.       Я нервно сглотнул. Это было не правильно. Неверно в корне. Даже если легавый перешел дорогу Кенни, то его сын не был в этом виноват. А сейчас он предлагал Альфреду сыграть на жизнь этого паренька. Меня передернуло. Но встать из-за стола и уйти я тоже не мог. Таковы правила. – Что, – Нерли хлюпнул носом, – что вы с ним собираетесь сделать? – Дурную траву рвут с корнем, – Кенни мягко улыбнулся.       При этих словах что-то тяжелое и липкое упало в низ живота. – Но! – Кенни поднял указательный палец, – кроме того, что Кенни Жнец никому ничего не прощает, я хочу, что бы все знали, что я честный человек. И так, Альфред, твое решение.       Я перевел взгляд на Нерли. Он дрожал всем телом, судорожно сжимал платок в своих пальцах-сосисках, через каждые пять минут промокая им лоб. – Твое слово, Альфред! – Кенни повышает голос.       Аристократ молчит. – Ну вот, хоть одно решение достойное … , – Кенни не успевает закончить.       Альфред хватает колокольчик, стоящий подле него. Резкое движение руки и погребальный звон оглашает комнату. Нерли закрывает руками лицо и уже не таясь, всхлипывает. Дверь открывается, и появляется слуга. Тот самый, который приносил нам виски. – Приведи, – голос Альфреда срывается, – Марко.       Парень кивает и скрывается за дверью. Кенни лишь презрительно фыркает. – Сдавай, Жан.       Карты пляшут в моих руках, ложась на стол перед игроками судьбоносными кусочками картона.       Открывается дверь и в комнату входит парень, а следом за ним двое головорезов Кенни. Я смотрю на него, и мое сердце пропускает удар. Совсем молодой, всего на пару лет младше меня. Каштановые волосы, россыпь озорных веснушек, и большие карие глаза, которым в скором времени будет суждено закрыться навсегда. Кенни не выпустит свою добычу из цепких когтей. «Да и какое тебе дело, Жан», – говорит во мне холодный рассудок. «Ты-то будешь жить. И очень даже не плохо, учитывая сегодняшнюю игру. Какое тебе дело до совершенно не знакомого парня? Главное сиди смирно и все будет хорошо». – Альфред, ты звал меня? – голос парня обрывается на полуслове.       Он узнает Кенни. Палача, пришедшего за ним из самой преисподней. Веснушчатый резко дергается, но ребята Кенни тут же хватают его за руки, пресекая попытку к бегству. Кажется, в лице парня не осталось ни кровинки, а глаза стали еще больше. – Альфред, – одними губами, – за что?       Нерли лишь крепче сжимает пальцами розданные карты. В сторону парня он даже не посмотрел. Отвратительная сцена. Кенни зло хохотнул. – И тебе, здравствуй, Марко.       При упоминании своего имени парень вздрагивает.       «Нет, это не правильно! Так не должно быть!» – эта мысль бьет в висок, и вгрызается в сердце, похлещи самой суровой совести. «Не правильно! Не правильно! Он совсем еще мальчишка. Почему он должен умирать?» И уже тише, но впечатывая в память каждое слово. «Если ты ничего не сделаешь, ты разделишь с Кенни роль палача, как только что это сделал Нерли. Ты готов стать пассивным убийцей, Жан?»       Время, кажется, замерло. Ураган мыслей и всего два движения минутной стрелки. Пара минут – Кенни наслаждается беспомощностью жертвы, пара минут – Нерли познает глубины отчаяния, пара минут – единственно верное решение принято. – Альфред уже сделал свою ставку, – Кенни кидает на середину стола часть своей наличности, – я тоже. Ход за тобой, Жан.       Я поднимаю голову и встречаюсь глазами с этим парнем. В его взгляде немая просьба. Он бледен, и, кажется, если бы его не держали за руки эти громилы, упал бы на пол. Отвожу глаза. «Так, Жан, если ты хочешь помочь нужно успокоиться. Волнение сейчас все только испортит». – Пас, – Альфред кладет карты обратно на стол, едва подняв их, и закрывает лицо руками.       Теперь на меня устремлены два взгляда – вопросительный Кенни и умоляющий Марко. – Поднимаю, – говорю я, и молю Бога о том, что бы мой голос не дрогнул.       Кенни усмехается. – Поддерживаю.       С этими словами он бросает в общую кучу несколько пачек денег. – Ол-ин, – сердце готово выпрыгнуть из груди от волнения.       Кенни удивленно вскидывает бровь. – Жан, мальчик мой, ты ничего не путаешь? – он говорит спокойно, но в этих словах невозможно не заметить угрозы.       Мои губы коробит подобие улыбки. – Все или ничего.       Слова повисают в воздухе тяжелыми каплями. – Отвечаю. А теперь вскрываемся, мистер Кирштайн.       Движения его руки медленные. Пальцы отпускают карты с неохотой. «Стрит-флеш».       Я уже понял, что только что произошло, но нужно доиграть спектакль до конца.       Я не смотрю на свои руки. Они делают все за меня. Мой взгляд прикован к Кенни. Он смотрит в мои глаза не моргая.       Вдох. В повисшей тишине звук пластика, задевающего стол. Глаза Кенни колотый лед. Туз треф, король треф.       Выдох. Еще две карты ложатся на стол. Мои глаза расплавленное золото. Дама треф, валет треф.       Мы оба набираем воздух в легкие. Последняя карта на столе. Десятка треф. «Флеш-рояль». «Королевская масть».       Кенни отводит глаза. Ему не нужно их опускать, что бы узнать результат. – С вами приятно иметь дело, господа, – улыбка выходит натянутой.       Ноги трясутся. Хорошо, что этого никто не видит. Достаю из-под стола сумку, и, перегнувшись через него, сгребаю свою добычу. Кенни выглядит абсолютно спокойным, а Альфред смотрит на меня со смесью ужаса и восторга.       Закидываю сумку на плечо и подхожу к парнишке. Его все еще держат за руки ребята Кенни, правда, уже менее уверенно. – Пойдем, – беру его за кисть, Боже, да она ледяная, и тяну на себя.       Кенни поднимает два пальца вверх и эти кретины убирают свои лапища. Выпускаю его ладонь и поворачиваясь спиной ко всей этой компашке, направляюсь к выходу. Марко следует за мной. – Жан, – окликает меня Кенни, и я замираю.– Не плюй в колодец, напиться придется, – слова, как выстрел в спину. – Спасибо, Кенни, – я так и не повернулся к нему лицом, – учту. Идем, Марко.       Возможно со стороны это смотрелось чертовски круто, но на самом деле я просто не нашел в себе силы посмотреть Жнецу в глаза.       Быстрыми шагами мы покидаем поместье Нерли. Парень не отстает от меня ни на шаг. Оно и неудивительно, идти ему больше не куда. Я кидаю сумку с выигрышем на заднее сиденье моего кабриолета, и буквально запрыгиваю в машину. – Садись, – киваю я парню на соседнее с водителем сидение, и как только юноша оказывается рядом, бью по газам.       Мы несемся прочь от этого поганого места. Мой новый знакомый молчит, и вообще старается лишний раз не смотреть в мою сторону, а я напряженно думаю.       Кенни не прощает тех, кто переходит ему дорогу. Их смерть мучительна и становится назиданием остальным. Если так, то каковы мои шансы выйти сухим из воды?