Каналья

Шум трибун был почти не слышен в туалете стадиона «Петровский». Михаил Сергеевич Боярский зашел в холодный зал туалета справить нужду. Туалет стадиона «Петровский» был, без сомнения, необычным местом и Михаил Сергеевич частенько, справляя малую или большую нужду во время матчей любимого «Зенита», задумывался, кто проектировал и оформлял это место. В туалете был розовый кафель. Писсуары были тоже розовыми, а туалетные кабинки – голубыми, с узором из розовых сердечек. Перламутровые унитазы в кабинках были огромными – с ними не мог сравниться даже самый роскошный королевский трон. На стене позади писсуаров красовался ряд из огромных зеркал, а посреди зала находился маленький светло-коричневый столик, напоминающий журнальный. Он был прибит к полу и Михаил Сергеевич никак не мог понять, для чего он нужен. Занятый этими мыслями, Боярский закончил свое дело. Аккуратно стряхнув последние капли мочи с члена, он застегнул ширинку и направился к раковине. В эту секунду дверь отворилась и в туалет, распространяя запах сладкого парфюма, ворвалась какая-то бестия. Она гордо прошествовала к писсуару и встала около него. Послышался звук молнии. Бестия энергично тряхнула рыжей гривой и звук струи, бьющейся о розовый писсуар, заполнил своды туалета. Михаил Сергеевич покосился на странную женщину. Она была высокой и, кажется, довольно мускулистой и подтянутой. Спартаковская футболка обтягивала широкие плечи и подчеркивала мощную спину. Рыжая грива, спускающаяся мягкими волнами на плечи, сияла в свете ламп. Михаил Сергеевич хмыкнул. «Ишь какие болельщицы у мясных!» В этот момент он поймал себя на мысли, что болельщицы соперников едва ли писают в мужских туалетах, а если и писают, то, скорее всего, справляют нужду не в писсуар. Не успел Михаил Сергеевич обдумать данный факт, как болельщица Спартака повернулась и, снова тряхнув рыжей гривой, хриплым басом прорычала: - Михаил Сергеевич... Здравствуйте... Михаил Сергеевич поперхнулся. У рыжей бестии была черная, аккуратной формы, борода. Борода. Рыжие волосы. Бас. Хрип. Никита Джигурда!!! - Привет, Никита! Что, за Спартак болеешь? И давно? - с вызовом сказал Боярский, поправляя шляпу. - Ой... - хрипло прошептал Джигурда, почесав бороду. - А Вы Спартак не любите, да? Скоромно потупив глазки, Джигурда рассеяно уставился на ширинку, которую не успел застегнуть, так как Боярский застал его врасплох. Михаил Сергеевич даже не успел удивиться тупости Джигурды и подумать о том, как можно его, Михаила Сергеевича Боярского, страстного поклонника «Зенита», не снимающего зенитовский шарф даже в сорокоградусную жару, спросить, действительно ли он не любит «Спартак», как Джигурда со скоростью гепарда подлетел к нему, одной рукой обнял за талию, а второй начал аккуратно, но настойчиво поглаживать бело-синий шарф любимой команды Боярского. - Простите, Михаил Сергеевич... Сглупил я, эээх... - прохрипел Джигурда, приблизив свое лицо к лицу Боярского настолько, что Михаил Сергеевич ощутил его влажное, горячее дыхание на своих губах. - Джигурда!!! - в ярости прокричал он. - Ты что такое вытворяешь,а??? Да я всю дурь из тебя сейчас... Михаил Сергеевич не успел окончить фразу. Джигурда накрыл его губы своими губами. Свой мокрый и настойчивый язык Джигурда использовал вместо кляпа. В мужском туалете стадиона «Петровский» наступила тишина, которую нарушали лишь мокрые звуки страстного поцелуя. Джигурда целовал бесстыдно, с напором, но в то же время нежно и мягко, углубляясь внутрь Боярского с каждым движением языка. Какое-то время Михаил Сергеевич стоял неподвижно, позволяя горячему языку Джигурды орудовать у себя во рту, но в какой-то момент ему стало этого мало и он, подавшись вперед, поймал зубами язык Джигурды у себя во рту и легонько его прикусил. Джигурда открыл глаза и посмотрел на Боярского. Его лица было почти не видно из-за тени от шляпы, но Джигурда мог отчетливо разглядеть страсть, которая овладела Боярским в данный момент. Джигурда снова закрыл глаза, вызволил свой язык из плена зубов Боярского и снова попытался протолкнуть его глубже в глотку Народного артиста. На этот раз Боярский не стал так просто сдаваться и преградил дорогу языку Джигурды своим языком, не пуская его глубже. Какую-то минуту их раскаленные языки сражались во рту у Михаила Сергеевича Боярского словно воины на поле боя – не на жизнь, а на смерть. Однако вскоре воин Джигурды сдался, пропустив язык Михаила Сергеевича в свой рот. Бывшему мушкетеру было приятно, влажно и сладко. Вкус победы над Джигурдой и пылающий рот рыжего богатыря окончательно затмил Михаилу Сергеевичу разум, и он начал напористо и грубо вгрызаться в рот Джигурды, параллельно лапая того за крепкую попу и бесстыдно массируя уже начинающий отвечать на ласки член. Джигурда распутно стонал Михаилу Сергеевичу в рот и эти хриплые стоны сводили его с ума. Народный артист ощутил крепкую руку у себя на члене и еще одну – у себя на груди. В порыве страсти он запрокинул голову назад и неизменная шляпа с широкими полями чуть не упала с его головы на пол, но он вовремя подхватил ее, хоть и пришлось для этого оторвать руку от уже рвущегося на волю члена Джигурды. Джигурда недовольно зарычал. - Вы куда, Михаил Сергеевич? - томно проворковал он, еще сильнее сжимая уже эрегированный член Боярского. - Куда надо! - агрессивно ответил Боярский, однако, возвращая руку на член Джигурды и еще энергичнее сжимая и лаская его сквозь джинсы. Джигурда удовлетворенно застонал и тряхнул головой, шлепнув Михаила Сергеевича по лицу шикарными рыжими волосами. Боярский зашипел и, собрав все силы, шлепнул Джигурду по заду. - Спартаковская сучка! Ишь какая прыткая! Ну я тебя научу хорошему поведению по нашему, по-зенитовски... - приговаривал Д'Артаньян, разворачивая Джигурду задом и толкая его на коричневый столик, находящийся посреди туалета. Упершись двумя руками в столик, Джигурда опустил голову, и выпятил задницу. Боярский начал кружить вокруг столика, наслаждаясь видом бесстыдно стоящего раком Джигурды и массируя рукой свой уже готовый к бою член. - «Зеленоглаазое таксиии...» - тихонько напевал он. - «Притормози, притормозииии...» Приблизившись к Джигурде, Боярский жестом велел ему подняться, а когда тот выполнил его приказ, он начал стягивать с Джигурды спартаковскую футболку. - Какой Вы... - прохрипел Джигурда, похотливо облизываясь. Вместо ответа Боярский стянул с Джигурды штаны и красные трусы с узором из бананчиков и обезьянок. Перед ним предстало великолепное, освобожденное от плена тесных штанов хозяйство Никиты Джигурды. Боярский невольно охнул. Огромные, свисающие вниз почти до середины бедер покрасневшие яйца напоминали наливные яблоки. Яйца были покрыты довольно длинными густыми рыже-коричневыми волосами. Посреди всего этого великолепия красовался мощный ствол члена, по форме напоминавший кабачок, который доставал Джигурде почти до самого пупка и красная, цвета спелой клубники, налитая соками головка. Все это манило Михаила Сергеевича к себе. Джигурда, заметив восхищение Боярского, кокетливо надул губки и задвигал бровями вверх-вниз. – Михаил Сергеевич, хотите...? – промурлыкал он, сжав ладонь вокруг налившегося кровью члена и соблазнительно проведя по стволу вверх-вниз. - Сейчас ты узнаешь, чего я на самом деле хочу! – нервно взвизгнул Боярский и начал расстегивать ширинку. Джигурда, еще пару раз проведя по стволу члена мощным кулаком, не смог совладать с собой. Он прижал Боярского к себе, схватил его руку и положил ее на свой член. Михаил Сергеевич почувствовал жар и приятную влажность. Член Джигурды истекал смазкой. Боярский положил большой палец на головку и начал аккуратно ее натирать. Джигурда захрипел. Рука Боярского двигалась аккуратно, но настойчиво. - Да, Михаил Сергеевич, да!!! Покажите мне рай! – в припадке наслаждения стонал Джигурда. Наслаждаясь опытной рукой Мушкетера на своем члене, он попутно помогал тому избавиться от штанов. Когда они упали на розовый кафельный пол туалета, Джигурда попытался снять с Боярского и майку, но тот остановил его. - Стой!!! Шляпа же упадет! Джигурда покорно повиновался. Боярский остался в майке, носках, шляпе и зенитовском фанатском шарфике. Член был свободен. Джигурда посмотрел на него. Член Михаила Сергеевича Боярского не был в такой прекрасной форме, как его собственный. Тоненький, небольшого размера – на вид 13-15 сантиметров, но все же возбужденный и устремленный вверх. Джигурда облизнулся и схватил член Боярского у основания, крепко зажал его в твердой ладони и провел ею от основания к головке. Боярский дернулся как от удара током. - Михаил Сергеевич, только не останавливайтесь! – застонал Джигурда, продолжая дрочить член Боярского, наращивая темп. Боярский что-то невнятно простонал и, сжав член Джигурды, потянулся за очередным мокрым поцелуем. Их языки переплелись, руки на членах друг-друга начали ходить быстрее. Боярский снова шлепнул Джигурду теперь уже по голой заднице. Она была твердой и упругой и ее покрывали точно такие же коричнево-рыжие волосы, какие покрывали лобок и яйца его случайного партнера. Боярскому нравилось мягкость этих волос, и его рука невольно потянулась туда, где этих волос было больше всего – промеж булочек Никиты Джигурды. Джигурда, казалось, даже не был удивлен. Он оттопырил попку, и стал насаживаться на ладонь Михаила Сергеевича. - Так вот чего тебе надо! – хмыкнул Боярский, продолжая дрочить член и гладить внутреннюю сторону крепких булочек Джигурды. - Да... Я хочу этого... Хочу Вас внутри... Прямо здесь... Сейчас... – хрипел Джигурда, еще активнее насаживаясь на руку Боярского. Боярский возбужденно застонал. Развернув Джигурду к себе задом, он снова заставил того упереться руками на столик. Джигурда бесстыдно стонал и умолял Михаила Сергеевича войти в себя. Хоть Михаил Сергеевич был и не из уступчивых, собственное возбуждение вынудило его не сопротивляться. Сжав руку в кулак, он выпятил большой палец и начал водить его около дырочки Джигурды. Она тоже была горячей, вокруг нее росли густые, мягкие волосы и это сводило Народного артиста с ума. Еще немного подразнив Джигурду пальцем, Боярский ввел его в горячую дырочку рыжеволосого богатыря. - Аааа! – взвыл Джигурда. – Без смазки! - Еще чего, смазку ему подавай... – пробурчал Михаил Сергеевич, вводя палец до самого основания. Джигурда снова застонал и заерзал. Его тело крепко обхватывало палец Боярского, и это было хоть и немного больно, но приятно. Не успел Джигурда привыкнуть к ощущениям, как Народный артист застал его врасплох. - «И отвезиии меняя тудааа...» - напевал Михаил Сергеевич, вытаскивая палец из дырочки Джигурды. «Где будут рады мне всееегдааа...» мурлыкал он, заменяя палец членом. Джигурда всхлипнул. Он не ожидал, что небольшой член Боярского сможет причинить такую боль. Боль... Какое чувственное слово. Новая волна возбуждения накрыла Джигурду с головой. Он чувствовал, как двигается внутри него Боярский, входя глубже и глубже. 15 сантиметров Боярского у него внутри. 15 сантиметров рвут его узенькую дырочку. 15 сантиметров заставляют его хрипеть от боли и извиваться, как змея. Боярский наслаждался своим видом в зеркале. Положив руки Джигурде на бедра, он гордо делал глубокие фрикции, заставляя Джигурду стонать. Шляпа прекрасно дополняла картину. Народный артист прикусил губу и, убрав одну руку с бедра Джигурды, стащил со своей шеи зенитовский шарфик и начал им размахивать. Другую руку он сжал на мокром от смазки члене рыжеволосого русского богатыря и начал неистово дрочить. - Спасибо, родной... – хриплым и сбившимся от возбуждения голосом проурчал Джигурда. - Каналья!!! – отозвался Боярский, продолжая махать зенитовским шарфом. –«Раз-два-три, "Зенитушка", дави!» Боярский почувствовал приближающийся оргазм. Ускорив темп, он почувствовал, что очко Джигурды, сочащееся его собственной смазкой, начинает сжиматься. Схватив рукой огромные, но подтянувшиеся яйца его партнера, Михаил Сергеевич окончательно убедился, что Джигурда тоже скоро кончит. - «Три-четыре-пять, "Зенит", дави опять!» - прокричал Боярский и начал долбить уже растянутую дырочку Джигурды изо всех сил. Джигурда, попутно подмахивая Боярскому, потянулся к своему члену. Он был горячим и мокрым. Уже собираясь зажать его в кулаке, он почувствовал руку Михаила Сергеевича. Не долго думая, Джигурда схватил ее, поместил поверх своего члена и накрыл его руку своей. Обе их руки двигались синхронно, быстро и упорно. Джигурда стонал и хрипел, делая фрикции и попутно подмахивая бедрами и выгибаясь назад, чтобы член Боярского вошел в него как можно глубже. Стало еще жарче. Тело Джигурды покрылось потом и он чувствовал, что и Михаил Сергеевич весь потный. От страсти к нему, к Никите Джигурде! В глазах потемнело. Джигурда громко захрипел, махнул бедрами вперед и кончил прямо в руку Михаилу Сергеевичу. Михаил Сергеевич одобрительно застонал. Сперма Джигурды была горячей, как кипяток. Ощущение обжигающей жидкости на коже окончательно свело Боярского с ума. Он сделал еще несколько резких фрикций и, войдя в дырочку Джигурды по самые яички, еще раз крикнул напоследок «Каналья!!!» и кончил. Вынув член из растянутого очка Джигурды он с наслаждением посмотрел, как из него вытекает молочно-белая сперма. Вспомнив, что его собственная рука все еще в сперме Джигурды, он, убедившись, что Никита смотрит, поднес руку к губам, высунул розовый язык и провел им по ладони, слизывая семя. Облизав всю руку, он проглотил все, что было на его языке, после чего продемонстрировал язык Джигурде и ухмыльнулся. - Михаил Сергеевич... Если бы я мог, я бы собственную попку вылизал... – виновато пробормотал Джигурда. – Но я в долгу не останусь. С этими словами Русский богатырь потянулся рукой к своей сочащейся спермой дырочке и начал собирать семя Боярского пальцем, после чего засунул палец к себе в рот и начал томно обсасывать, стреляя глазами в сторону Михаила Сергеевича. Боярский удовлетворенно улыбался. -Молодец, Никита! Джигурда радостно засмеялся. -А я и не знал, что Вы такой... - Ты еще очень многого не знаешь, Никитушка! – самодовольно произнес Михаил Сергеевич. – Впрочем, мне пора! Зенит, знаешь ли, превыше всего! -Как??? – возмущенно взревел Джигурда. Боярский в это время уже натягивал штаны и возвращал на место зенитовский шарф. - Пора, Никита, пора... Джигурда зашмыгал носом. - Давайте я вам хоть свой номер запишу... А, Михаил Сергеевич? - Не нужно, Никита! Порезвились – пора и честь знать! С этими словами Боярский направился к выходу из туалета. Дверь громко хлопнула. Голый, растрепанный Джигурда остался стоять посреди туалета стадиона «Петровский» с раздолбленной дырочкой и разбитым сердцем.