Бессмертный

— Жаркая погода никак не покинет эти места. Уже несколько недель не было дождя, да и воды стало не хватать. К добру это уж точно не приведёт, а теперь ещё и из столицы приехали эти, зачем не объяснив, заняли уже давно пустующую мэрию города. Странные они. Выглядят будто сто лет не ели, ага, небось тикаты, фух, жуткие существа. Не-не, я не говорю, что прям все до отказа жуткие твари, есть те, что вроде нашего Джонни. К чертям то, что он нас на любого птенчика променяет, зато парень хорош. — Да-да хорош! — Но есть такие тикаты, которые прям бешеные! Слыхали, что Миссару-то недавно сказал?! — Нет, не слыхали. — В общем, говорю коротко. Всех нас с севера он хочет убрать, а на месте нашей пустыни построить завод какой-то! Наверняка, эти тикаты приехали, чтобы всех нас порубить! — Бред всё это, — крикнул молодой парень, который сидел за дальним столиком в полупустом баре, но слышно его было достаточно хорошо. Все мужчины, что слушали старика у барной стойки тут же повернулись и с удивлением посмотрели на юношу. — Почему же? Звучит мысль здраво, Джонни, ты же не из тех тикатов, которые своих собратьев защищать будут, сам говоришь... — Не собратья мы вовсе, — перебил мужчину Джонни, поправив сомбреро и аккуратно стряхнув пыль с темно-синего пончо, — Никто тут никого убивать не будет. Они приехали просто для того, чтобы власть в нашем городе какая-никакая была! — К чертям Власть! — выкрикнул другой мужчина. После всеобщего одобрения, мужчины радостно выпили из своих кружек какую-то жижу, которая у большинства вызвала отвращение и мурашки по всей коже. Но никто не сказал и слова против напитка, кто-то и за второй потянулся, но старик, возле которого стоял графин с жижей, резко ударил по руке жаждущего и хмуро фыркнул. — Заткнитесь! Заткнитесь, идиоты! У нас в городе теперь власть есть! Власть надо слушать! Особенно если эта власть тикаты! Идиоты... — покачав головой, он немного отпил жижи из своей кружки, но в отличие от остальных на него смесь не оказала никакого пагубного влияния, казалось, что он просто выпил чай. — Ага, — ухмыльнулся Джонни, отвернулся от компании и посмотрел в окно, рядом с которым сидел. Оно выходило на восток, солнце уже садилось, и за окном открывалась картина невиданной красоты. Ярко синий цвет неба переходит в фиолетовый, превращается в абсолютно черный. Невероятной красоты небесный свод, утыканный небольшими крапинками звезд, окружает огромное пятно Луны. Сама Луна была так низко, что до этого чуда природы можно было бы дойти, добежать или же долететь. Но Джонни этого делать не стал, так как подобные попытки не увенчались успехом, сейчас лучше вообще об этом умолчать, а то звучит как-то глупо, по-детски. Двери в бар раскрылись. Внутрь вошел молодой человек в темно-коричневом пончо, на его голове был повязан красный платок, из-под которого во все стороны торчали черные кудрявые волосы. Выглядел он молодо, лет на двадцать девять, а если бы сбрил короткую бороду, то на все двадцать два. Глаза у него были темно-карие, отчего едва не сливались со зрачком, а при слабом освещении и вовсе были однотонными. Но главная притягательная особенность глаз парня заключалась в том, что очи его были наполнены грустью. Казалось, что глаза молодого человека постоянно налиты слезами. За этот щенячий взгляд недавно прибывшего гостья с севера обозвали Хаски, хотя настоящее имя его было Марк. Но и старику, и его компашке, которая состояла в основном из конюхов, пастухов и двух механиков, казалось это имя слишком зловещим для Хаски. Парень подошел к бармену и, заказав себе воду, посмотрел на стоящих рядом с ним людей, которые с интересом наблюдали за ним. Некоторые посетители бара даже рот слегка приоткрыли. — Что? — сказал тот тихим голосом, слегка качнув головой и с непониманием смотря за местными, — Я что-то сделал не так или что? — Нет Хаски, просто я тут подумал... Ты ведь жил на севере, не в Меркасе, а потом приехал сюда. Но ведь сорок с лишним лет назад границу между другими государствами закрыли. Но ты сказал, что родом с Севера и вырос там. Подозрительно это. Тебе ведь даже и тридцати не дашь. Марк не ответил, но с интересом выслушал рассказ старика, и, когда принесли воду, он с задумчивым видом начал безмолвно смотреть на стеллажи напротив. "Странный он," — подумал Джонни, поднявшись со стула и направившись к выходу из бара. Блондин вышел незаметно для всех остальных, наверное, поэтому с ним никто не попрощался. Двери бара выходили на каменную дорогу, которая с востока была немного засыпана песком, что принесли ветра с пустыни, начинавшейся прямиком за ограждением в двух метрах от дороги. Этим ограждением, высотой примерно в пятьдесят-семьдесят сантиметров был огорожен практически весь город, название его было написано лишь в трёх километрах по дороге на юг и в пяти на север, в самом городе его не было даже на вывески мэрии. Назывался он Паст, некоторые его путали и называли Постом, что в общем то не особо обижало местных. В некоторых картах прям так и пишут "Паст (Пост)". Находится он на юго-западе пустыни "Ветрянки", тут в основном дичью торгуют, шкурками всяких фенеков, койотов и перьями сов, которые водятся только близь Паст. За углом послышался скрежет какого-то механизма, через мгновение на пути у Джонни появился небольшой старенький робот. Он передвигался на двух трехпалых, как у курицы, ногах, что располагались по бокам. Между ними расположилась капсула, замурованная в толстый слой железа, покрывшегося легким слоем ржавчины, и лишь один единственный "глаз" темно-фиолетового цвета не давал неуклюжему роботу врезаться. Тот шел строго по каменной дороге, не обращая внимание на человека. *** Марк долго сидел за барной стойкой. С немногими он попрощался, а уход большинства даже не заметил. О чем он думал, смотря на стеллажи с бутылками с виски, бурбоном и прочими горячительными смесями, можно было только догадываться. Иногда он всё же вступал в разговоры посетителей, обменивался с ними парочкой слов, а потом резко замыкался в себе и молча продолжал буравить взглядом бутылки. Он чувствовал, что при этом на него обрушивается град непонимающих взглядов, но никто и слова против не сказал. В один прекрасный момент, где-то примерно часов в двенадцать или в час, людей начало клонить в сон. Это он помнит. Словно по приказу свыше, все зазевали. Парень одарил всех насмешливым взглядом, так как у него самого не было ни малейшего желания отправиться на боковую. Все ушли. В том числе и бармен. По обычаю этого города, тут всегда всё открыто, даже не все двери домов бывают закрыты. Воров нет, убийц нет — боятся нечего. Марк мог продолжить так и сидеть до утра, но к нему подошел, совершенно бесшумно и неожиданно большой черный кот и начал облизывать руку, в которой парень держал опустевший стакан. Юноша с радушной улыбкой погладил кота. Черный довольно замурчал, намеривался даже запрыгнуть на колени, но Хаски его задержал и, усмехнувшись, оттащил кота от себя. Марк поднял взгляд и осмотрелся вокруг. Было пусто и темно. За окном властвовала ночь, и лишь придорожные фонари да Луна освещали внешний мир. Хмыкнув и вернувшись к коту, он решил, что после долгого дня малость устал, однако не настолько, чтобы не найти сил для небольшой прогулки на свежем воздухе. Оставив черного, перед этим ещё немного почесав того за ухом, Марк направился прочь из бара. На улице было спокойно, намного тише и светлее чем внутри. Впрочем, как и всегда. Этот город сначала может показаться пристанищем разбойников, но если проживёшь в нём какое-то время, он окажется самым мирным местом во всём мире. Тут в меру спокойно и в меру интересно жить. Отсюда никто не уезжает, но и принимает к себе город не каждого встречного. Чужаков тут боятся. Хаски повезло, так как он слегка чудаковатый и вовсе не похож на злодея, с каждым днём жители всё более и более убеждались в этом. Он постоянно умничал, но из-за тихого и достаточно мягкого тона, поучения не казались никому оскорбительными. Марк был чем-то вроде интеллигенции, но вот откуда он, понять было сложно. Говорил, что с севера, но границы закрыты, на южанина не похож из-за слишком бледного цвета лица. Считали, что он с Другой Земли, но это уж вообще нереально. Зачем кому-то оттуда в эту глушь приезжать? Всё же все остановились на том, что он всё же с Севера и умудрился как-то через границу переползти. По этому поводу не мало слухов и по сей день ходит. Но от слухов и на коне не ускачешь, потому Марк ровным счетом никак не препятствовал их распространению, а если кто спрашивал, правда ли то, правда ли это, всё опровергал, отчего казался ещё более чудаковатым. Чудаком добрым, хотя было пару раз, когда Хаски проявлял характер, но про то все забыли. Ночь уже вовсю властвовала от горизонта до горизонта. Луна, звезды и темень. Пройдя примерно две улицы, он услышал резкий звук позади и, лишь недовольно нахмурившись, решил, что ему показалось. Звук тот был похож на хруст костей, жуткий и противный. Несмотря на то, что парень пытался себя всеми силами убедить, что ничего страшного нет и, в общем, волноваться не о чем, страх сковал его сердце. Паст пусть и спокойное место, но не многолюдное, пустынное. Ночью только слабый свет фонарей освещал деревянные, брусчатые дома города. Здания из-за этого ни на мгновение не становились красивее, возможно, даже ещё более сильно сгущали краски страха. — Не хватало тут ещё сломанных костей, - еле слышно сказал Марк. Когда он немного успокоился, спрятал руки в широких рукавах пончо и недовольно нахмурился, то пришёл к выводу, что всё это ему мерещится. Мало ли что могут мозги придумать, когда видят полнейшее спокойствие вокруг себя. Ночная тишь не совсем свойственна городу, как минимум должны раздаваться по всей округе скрежеты механизмов в проржавевших роботах-полицейских. Опять хруст. Хаски повернулся, нахмурившись, он попытался рассмотреть того, кто издаёт эти звуки. Проверить и подойти ближе не решился. Будь это какой-нибудь звук падения или что-то в этом духе, возможно, но тут гораздо хуже, противней. Он не храбрец, не в тех случаях, когда всё уж слишком загадочно и непредсказуемо. Быстро повернувшись спиной к устрашающему звуку, он ускорил шаг к своему дому. Тот находился недалеко, но сейчас каждый шаг, казалось, вёл в небывалую адскую бездну, которая наполнена не болью и не мученьями, а страхом в каждом сантиметре. Уговорить себя в том, что всё нормально и ничего не угрожает его жизни, было невероятно сложно. Однако мысли предоставляли воображению безрадостные картины: он видел койотов, истерзывающих свои жертвы, убийцу, переламывающего кости несчастной, свое сумасшествие. Главным страхом сейчас была возможность встречи с этими жуткими тварями. Никто не хочет умирать. Только глупые люди думают, что смерть это нечто... Нормальное, что ли, хорошее, необратимое. Потеря жизни сейчас ничем не будет отличаться от смерти через добрую сотню лет. Марк понимал, что такое жизнь, возможно, даже лучше многих, и уж точно с ней расставаться не хотел как можно дольше. Зная об этом, его соплеменники посчитали бы его ещё большим глупцом, ведь жизнь ужасна, гнусна и жалка. Зная то, что о ней знает Марк, они бы думали иначе, но окружение его было глупым, так что вряд ли бы те поняли, хоть что-то из увиденного Хаски в этой жизни, но об этом позже. Сердце парня вновь ушло в пятки, когда опять раздался хруст. Тогда Марк не вытерпел и побежал, как уже говорилось, бежать пришлось не долго, и ключи от двери нашлись быстро — их он начал разыскивать ещё после первого недоброго знака. Единственным, что его притормозило, было волнение, из-за которого руки начали дрожать. В замочную скважину ключ вошёл не сразу, а когда дверь всё ж таки открылась, Хаски слегка ударился об дверную раму, но не обратил на это никакого особого внимания, кроме того, что слегка помассировал ушиб невредимой левой рукой. Успокоившись, что с рукой ничего особенного не произошло, он с облегчением вздохнул и захлопнул за собой дверь. Бешенный страх и некоторое недоумение остались в его глазах, которые сейчас бессмысленно пялились на противоположную брусчатую стену. Одна половина была скрыта тенью, другая её часть освещалась светом фонарей с улицы. Практически ничего не было видно. Даже лестницу, ведущую на второй этаж, Марк разглядеть не сумел. Она была полностью скрыта тенью, лишь самые последние, верхние ступени освещались тусклым лунным светом. Новый хруст был уже более громким или быть может стал ближе. Заперев дверь на все засовы, Хаски поднялся на второй этаж, можно сказать на ощупь и чуть ли не ползком. Не поднимаясь в полный рост, он пробрался к небольшому окну, которое выходило как раз на улицу и давало возможность полностью разглядеть не только её, но и начало пустыни на востоке. Свет от фонарей до юноши не доходил, так как светильники в высоту достигали чуть больше трёх метров, в то время как высота одного этажа была почти пять метров. Окна делали довольно высоко, из-за чего и без того тусклый свет не доходил до окон вторых этажей, и Марка было не видно, даже если бы тот встал в полный рост. Решив не рисковать, он выглядывал из крайнего угла. Улица была пустынна. В домах напротив были закрыты шторы, и выключен свет. Никаких признаков жизни. — Ты же не сходишь с ума. Нет... — говорил себе Хаски, безуспешно лелея надежду успокоить бешено бившееся сердце, — Никого нет, всё хорошо. Ты в безопасности, ты дома, можешь просто взять и лечь спать, что тебе мешает? Он усмехнулся и, кажется, даже успокоился. Выпрямился в полный рост и направился было уже в сторону кровати с довольной улыбкой на лице. Мысленно Хаски даже надсмехался над своим поведением. Оно было настолько глупым, до боли трусливым и не характерным для юноши, что Марк даже этому немного удивился. Он остановился, недовольно нахмурившись, вновь услышав нечто подозрительное. Не хруст, как ранее, а скорее какие-то стоны, даже плач. Другое, нет, скуление. Будто бы измученный пытками пёс пытается вымолить пощады. На этот раз, что-то странное произошло внутри Марка, он в мгновение ока почувствовал небывалую уверенность. Повернувшись к окну, он увидел Джонни, выходящего из-за угла улицы. Парень хромал на ногу, а правой рукой придерживал окровавленный бок. Он ненадолго опёрся на фонарный столб, нахмурившись, собрав силы и сделав ещё один рывок, юноша побежал дальше по улице на которой жил Хаски. Тот ещё немного постоял возле окна, а после того как увидел троих недавно прибывших людей, Марк собрал в себе силы, подошёл к кровати, нагнулся и из-под неё достал кобуру, в которой держал револьвер. Проверив тот на работоспособность, он, не вставая, открыл дверцу тумбочки, в дальнем углу в которой лежала коробка с пулями. Марк зарядил оружие тремя пулями. Он медлил. Намеренно. Его совесть уже слишком сильно истерзала себя, страх же, напротив, утешал её. Лишь быстрая и мимолётная мысль о том, что может умереть тот парень, подняла Хаски на ноги и заставила спуститься на первый этаж, почувствовать уверенность в себе, открыть входную дверь и выйти из безопасного убежища и комфортной зоны, возможно, на встречу смерти или чему похуже. Когда он вышел, то женщина, стоявшая посередине зловещего трио и скрывавшая своё лицо под черной мантией, подняла руку, словно держала какой-то невидимый шар. Хаски только предполагал, зачем она это сделала, но наверное, если женщина дернет рукой, то ещё несколько костей Джонни будут сломаны. Догадки эти были небезосновательны. Он уже видел где-то эту даму, слышал о ней и о её способностях. Но сейчас эта особенность незнакомки мало волновала Марка. Лишь трое людей из столицы вместе с Джонни, который упал на землю за то время, пока Марк убеждал себя выйти и заряжал оружие. Тикат лежал на животе, один его бок был полностью в крови, ноги были странным образом вывернуты, так же как и левая рука. С помощью уцелевшей руки Джонни пытался подняться. Безуспешно, лишь лишние мучения, лишние крики... Казалось бы никто не заметил Марка. Один из трио, что-то сказал Джонни, что именно, разобрать было сложно, но и не важно. Новый участник действия держал револьвер обеими руками, нацелив прицел на землю. Однако его "незаметность" продолжилась не долго. Один мужчина, что стоял дальше прочих, показал пальцем на Марка и, кажется, немного напрягся. Удивление на его лице можно было прочитать без особых усилий. Двое других медленно повернули голову в сторону нежданного гостя, и, нечего не сказав, проследили за тем, как Хаски подошел к Джонни. — Не делай этого, успокойся, — тихо сказал он, и, кажется, Джонни не узнал его, так как не угомонился, а продолжил ползти, чем вызвал лишь жалостливый взгляд у Марка, который рассердился и в порыве гнева направился резко, без всякого страха в сторону мучителей. Не отводя взгляда от них, Хаски остановился, закрывая Джонни собой. Взгляд его озлоблен, а дуло револьвера направлено в сторону женщины. Она выглядела странно, страшно и безумно, даже слишком. Её сумасшествие было видно даже сквозь мантию. Глаза широко раскрыты, так же как и рот, во рту же её что-то было, что-то светилось внутри. Определённого цвета у этого не было, он всегда менялся, становясь то ярче, то вовсе затухал, да так быстро, что уловить моменты, когда тот полностью переставал гореть, у Марка получилось только единожды. Помимо этого рука, что так же оставалась неподвижна с невидимым шаром, была полностью в татуировках с непонятными символами. — Кто вы такие? — пусть ответ на этот вопрос парень и знал, но сейчас он грезил надеждой, что ему удастся потянуть время, и дать его на побег Джонни, однако в мыслях он понимал, что его знакомому не удастся обрести свободу. Слишком слаб, слишком изувечен. — Власть! — заговорил мужчина, стоящий по правую руку от женщины, он был худощавым, высоким и выглядел зловеще под светом фонарей. Одет в черный костюм, под пиджаком его была клетчатая рубашка буро-белого цвета, на рукавах позолоченные запонки, пуговицы с какими-то драгоценными камнями. Редкие волосы кудрями торчат во все стороны и блестят сединой. Однако не это более всего запоминалось в его внешности. Хмурые брови, которые казались озлобленными, даже когда тот был спокоен, ну а сейчас же мужчина был просто в ярости и, казалось, был готов в любую минуту накинуться с кулаками на молодого Марка. — Зачем же Власти калечить своих подчинённых? — переведя дуло пистолета на мужчину, продолжил допрос Марк, однако заговорил мужчина, что стоял по левую руку от женщины. Он гордо поднял голову и ехидным взглядом стал буравить Хаски. — Бай, си, ри... Он нарушил указания Власти! — что означали первые слова, произнесённые незнакомцем, Марк не знал, он лишь нахмурился обнаружив, что тот был в абсолютно такой же одежде, как и первый говоривший, но более упитанный и чуть ниже. Женщина продолжала держать невидимую сферу в руке. — Что именно? — Молчи! — У меня сейчас то, что может вас убить! Так что говорите! — Они хотели забрать меня в столицу! — крикнул всё никак не сумевший встать на ноги Джонни, он смог лишь сесть, но и это ему далось с трудом, нахмурившись, он пытался сдержать стоны от боли, — Увести из-за того, что я тикат! — Он никуда не пойдёт, — слегка кивнув, сказал Марк, который в одно мгновение нашел в себе прилив смелости и решительности. Джонни очень удивило, то что для его приятеля было не в новинку столь странное желание Власти увезти тиката в столицу. Будто бы он это знал. Никто из Власти спорить не хотел. Высокий мужчина положил свою руку на плечо женщины, после чего свет из её рта загорелся с новой силой, и, казалось, будет возрастать настолько, что без труда осветит улицу. Но к счастью или нет, он не дошел до того момента, когда на сияние невозможно было смотреть. Его прервало резкое движение руки, которую женщина до последнего не отпускала. Она дернула неё. Хаски не сразу понял, что произошло, и уже собирался успокоится и выстрелить в одного из похитителей, но как только он сжал рукоятку револьвера, то почувствовал резкую боль. Эта боль медленно начала расходится по всему телу тягучими импульсами, хотелось закричать, рыдать, но он будто бы разучился, забыл делать что-либо. В голове Марка было лишь желание избавится от боли. По коже правой руки быстрым ручейком потекла кровь, слишком быстро. Наконец он смог пошевелится, и первым делом юноша разжал руку и выронил оружие, которое со звоном упало на каменную дорогу. Ему хотелось поскорее отключится, пережить все эти мучения в небытие, но почему-то он всё ещё находился в сознании, хоть и был абсолютно беспомощен и слаб. Власти, наверное, усмехнулись, смотря, как из абсолютно уверенного в себе человека, Марк превратился в лёгкую добычу, которая не представляет более опасности. Их расплывчатые фигуры медленно проплыли перед глазами Хаски и исчезли за спиной. Однако один из них решил окончательно избавиться от ненужного зрителя. Хаски не видел кто именно, но предполагал, что это всё тот же самый высокий, неприятный на вид мужчина, его слегка подтолкнул сбоку. Ударив слегка по руке, по руке, из которой сейчас торчала окровавленная кость, мужчина усмехнулся и внимательно проследил, как Марк падает. Для него это падение было чем-то вроде замедленной съёмки, где всё мутно и непонятно, где всё неизвестно и пугающе. Хаски закрыл глаза, чтобы избавится, хотя бы от страха перед неведеньем.