Местная традиция

      У людей много традиций - полученных вместе с пробуждением и выдуманных после, новых и старых. Они чтят их и не чтят одновременно. Люди цепляются за своё прошлое и сами строят своё будущее. Все они – изобретатели. Они изобрели календарь, чтобы считать года, они изобрели часы, чтобы считать секунды. Вся их жизнь – достижение целей через созидание и разрушение, она - беспрерывный счёт оставшихся до смерти мгновений. Вся их жизнь – это путь к одной конечной цели, дарованной им Эру задолго до пробуждения первого человека. Шесть тысяч лет своей эльфийской жизни Трандуил смотрит на людей и не устаёт поражаться. Как старшие и младшие дети Илуватара могут быть столь похожи и одновременно с этим так разительно отличаться друг от друга? Эльфы не чувствуют времени, невластного над ними, но они знают прошлое и хранят будущее; и все годы, все сезоны сливаются для них в один, хотя любой эльф точно помнит каждый миг своей жизни.       Битва с орками выиграна, хотя король Лихолесья чует – война ещё впереди. Несколько лет как отгремели поминальные молитвы и победные речи, но так и не затянулись раны утрат. Города и крепости отстраиваются заново: в Королевство Эребор возвращаются гномы, а в Дейле рабочие трудятся не покладая рук. Лес, окружающий эльфийский дворец, всё так же болен и всё вокруг кричит о том, что опасность близко как никогда. Но на своё счастье смертные не чуют беды, они не ведают будущего, потому что их нет в этом тёмном будущем, потому что они не доживут, потому что смерть заберёт их раньше. Трандуил думает, боятся ли смерти смертные? Он не знает, потому что страшится другого – скуки, ужасной, всепоглощающей тоски и одиночества. Лесные эльфы дики и менее мудры, но Трандуил – истинный синда. «Так почему», - думает он, - «почему я не могу сказать даже, чего боюсь больше?..». Трандуилу приходят вещие сны, да только чтобы узнать, к чему приведёт смертного его жизнь, не нужно иметь мудрость тысячи поколений. Однако, как любой король, он любит действовать решительно и поэтому на очередное приглашение из Дейла, подписанное рукой короля Барда Первого, он отвечает согласием.       В стране в самом разгаре зима, и эльфийскому владыке совершенно неясно, почему люди празднуют наступление Нового года именно сейчас. Его народ встречает новый рассвет жизни с первыми весенними цветами, с заново позеленевшей травой и последними отзвуками капели. Эльфы уходят в лес и там пируют, воздавая дары природе и своему князю. Они пьют вино, играют на флейтах и арфах, танцуют на лёгких ногах и поют песни своими звонкими голосами. Трандуил смотрит по сторонам и его холодное достоинство неистово борется с удивлением и любознательностью. Он проезжает по улицам, украшенным вечнозелёными растениями, он слушает людские разговоры, и думает, что если люди глупы лишь от невозможности понять своих старших братьев и сестёр, то каким глупцом можно тогда считать его? Младшие дети Эру недоступны и непостижимы любому разуму, и, возможно, в этом главное их достоинство. Бард, ныне король, но всё так же друг и союзник эльфов, встречает синду со своей свитой у отстроенного дворца. Он улыбается, в его глазах играют огоньки праздника и юношеского задора – как и у всех остальных в этом городе, кто смог повстречаться на пути у Трандуила. Это вызывает смятение и в то же время совершенно новое для эльфа чувство – уюта, торжества и чего-то совершенно магического. Всё вокруг пропитано магией празднества – чужой, загадочной и совершенно не опасной. - Добро пожаловать, старые друзья! – провозглашает лучник, и в его искренней и абсолютно счастливой улыбке Трандуил находит погибель для себя. Чувства эльфов прочнее митрила, но что это даёт, когда ты не можешь побороть гордость для признания? Трандуил спрыгивает на землю и склоняет голову в вежливом поклоне. У него есть две недели, чтобы суметь понять человека, к которому он испытывает чувство. О, Эру, как сделать это за несколько рассветов и закатов тому, кто не смог познать людскую сущность за несколько тысячелетий?..       Каждый день эльфийский владыка проводит в общении с жителями Эсгарота, Он изучает их – следит за привычками, отмечает повадки, перенимает традиции. Кажется, на праздник Нового года (который так и зовётся здесь), обычаев соблюдается больше, чем во все остальные дни года. Трандуила это удивляет, как удивляет и многое другое, но он не показывает виду, считая, что не имеет права мудрый и долгоживущий эльф чего-то не понимать. Каждый здесь радостен и улыбчив, так как любой, от мала до велика, похоже, позабыл все свои горести и печали на время торжества. Во дворце туда и сюда снуют люди, друзья, и со всеми лихолесский король вежлив и приветлив. Он видит, как недоумение каждый раз проскакивает на лице Барда, и это ему нравится, и каждый раз он позволяет себе добро усмехнуться. Трандуилу нравятся Младшие дети Илуватара, он находит в них свой интерес и искренне радуется, подмечая, что и его подданные на равных общаются со всеми эсгаротскими жителями. Однажды на лестнице он сталкивается с Леголасом, так же пожелавшим принять участие во всеобщем празднестве, и глаза его расширяются, когда сын встаёт на носочки и быстро целует отца в щёку. - Это местная традиция, мой король, - поясняет сын с блестящими глазами, - Если двое попадают под венки омелы, развешенные под потолком, то они должны поцеловаться. Когда легконогий Зеленолист уходит прочь, Трандуила охватывает лёгкая грусть. Не только владычица Галадриэль может видеть будущее. Он искренне рад, что, кажется, сын смирился с бедами прошлого, но всё же он знает пророчество, о котором его Леголасу только предстоит услышать. Валинор для бессмертного – почти как смерть, как отрешение от жизни. Волна печали почти захлёстывает его разум, когда на пути его встречает Бард. - Король Трандуил, надеюсь, Вы готовы, потому что скоро нам пора выходить на улицу. Ах, да. Главное мгновение уходящего года – колокола на башне дворца должны прозвонить двенадцать раз ровно в полночь. Все люди выходят на улицу в это время с зажжёнными свечами, дабы проводить старый год и встретить новый. И произойти это должно совсем, совсем скоро. Мысль об этом мелькает в голове эльфа и улетучивается, когда их взгляды пересекаются. Трандуил замирает, смотря в глаза Барду, и новые мысли начинают кружиться в его голове. Он медленно переводит взгляд на подвешенную к стене под самым потолком омелу, а затем вновь смотрит в глаза Лучника. Тот, кажется, перестаёт дышать, и лихолесский князь вдруг ясно осознаёт две вещи. Во-первых, он совершенно точно не понимает, о чём думает стоящий перед ним человек. А во-вторых, это – самый подходящий момент. «Либо сейчас, либо никогда», - решает Трандуил и стремительным движением приближается к Барду. Тот рефлекторно пятится назад, к самой стене, под самый венок, и в итоге оказывается прижатым. - Я слышал о ваших обычаях… - начинает эльф и недоговаривает. Голос впервые в жизни изменяет ему, потому что первый раз в жизни он не знает, стоит ли вообще говорить. Его рука опирается на стену чуть выше плеча Барда и он начинает медленно наклоняться, боясь спугнуть, боясь по незнанию сделать что-то неправильно. Глаза непроизвольно закрываются и он поражённо ахает, когда Бард сам подаётся навстречу, накрывает его губы своими, обвивает руками спину. Они прижимаются друг к другу, сплетают языки, и Трандуил думает, чувствует, что это совершенно безумно и совершенно естественно одновременно, как будто он ныряет в омут с головой, но всю жизнь только и делал, что готовился к этому прыжку. Он на мгновение отстраняется, и остатками здравого рассудка замечает, как человек продолжает удивлённо тянуться за его губами, и ему нравится это. Он на мгновение отстраняется, но только чтобы вдохнуть и нырнуть ещё глубже, ещё дальше. Трандуил целует Бардовы губы, щёки, шею, и вся холодность, вся недоступность, взращённые им веками, куда-то теряются, оставляют его, но отнюдь не одного, а в жарком чужом объятии. Наконец они отстраняются друг от друга, точнее, отстраняться приходится Трандуилу, и пытаются отдышаться. Бард вдруг начинает заливисто и совершенно счастливо смеяться, и Трандуил не может не улыбнуться, и он улыбается, так, что сводит скулы. Они стоят ещё некоторое время, молча смотря друг другу в глаза, как Бард вдруг спохватывается. Теперь он – король Эсгарота, и ему надо выйти на площадь и сказать что-то своим людям, что уже ждут его там. Что-то про трудный, но успешный год, и может ещё что-то – Бард никогда не умел держать речь достаточно долго и достаточно изысканно, но он говорил со всей искренностью, на которую был способен, и это нравилось жителям. Владыка Лихолесья думает об этом, и ещё думает о том, что целуется этот человек тоже совершенно искренне, что, пожалуй, традиции люди придумывают хорошие и, может, перенять парочку? А потом думает, что он, кажется, наконец обрёл какой-то душевный покой, и что не зря он выдерживал бессмертную жизнь в Арде всё это время, и ради такого – готов выдержать ещё столько же. Он старается не думать о том, что будет дальше, совсем дальше – что жизнь людей скоротечна, что в итоге Бард станет просто воспоминанием, потому что не видит смысла думать об очевидном. Он вдруг понимает, чем точно схожи дети Эру – жизнь каждого, и эльфа, и человека, устроена так, что жить счастливо можно лишь живя настоящим моментом, так почему бы и нет? «Лови момент», кажется так, говорят рождённые вторыми. Что же, он попробует.