Часть 1
5 января 2015 г. в 21:57
Был последний день семестра, и в воздухе Хогвартса повисло ожидание. Этой ночью все поспешно паковали чемоданы и прощались с друзьями, чтобы на следующее утро Большой зал заполнился сотнями шумных учеников, готовыми отправиться на станцию и на Хогвартском экспрессе уехать обратно в Лондон. Менее суток бурной деятельности оставалось до того момента, как студенты покинут Хогвартс, свободные до конца каникул.
А потом все затихнет на целых две недели. Немногие оставшиеся здесь ученики и преподаватели в одиночестве разбредутся по разным углам, и замок будет казаться спящим, укрытый снегом и невидимый для чужих глаз.
Артур так ждал этой тишины и спокойствия, что ему уже казалось, что они никогда не наступят.
Это был первый год, когда родители предложили ему остаться в школе на каникулы – в надежде, что это время он потратит на подготовку к СОВ, – и Артур с радостью ухватился за возможность провести немного времени в одиночестве. Одиночество он ценил, но редко имел шанс им насладиться. Все детство юный волшебник провел вместе с оравой братьев и кузенов, превращавших его жизнь в ад, а по прибытию в Хогвартс ему пришлось мириться с целым полчищем молодых волшебников. И как бы он ни любил учебу, из-за предвкушения одиночества он ждал этих каникул с начала года.
Оставался всего один урок – и он свободен.
Само собой, любой урок, поставленный последним перед каникулами, будет сорван. Артуру не повезло, и у него было Прорицание, а это значило хаос невероятных масштабов. Сам Керклэнд обожал этот предмет, но большинству Прорицание казалось абсолютно несерьезным. Многие выбрали его в качестве самого простого, зная, что сдача экзамена им почти гарантирована, и на каждом уроке дурачились и занимались ерундой.
Его одноклассники не верили в астрологию и гадание на картах – как будто предсказывание судьбы было чем-то смешнее, чем идея Трансфигурации или Заклинаний! Никто и глазом не моргнул, когда они проходили оборотней и фей на Защите от темных искусств, но при этом все смеялись над Таро, и Артуру это казалось несколько несправедливым. Только то, что большинство волшебников не могло освоить Прорицание, не делало его плохим предметом.
Так что даже в обычное время Артур не возлагал на него больших надежд. Тем более глупо было думать, что его одноклассники смогут сидеть спокойно, когда свобода так близко.
Профессор Хедервари сдалась уже через две минуты. Красивую венгерскую волшебницу ученики любили, и она не возражала, чтобы они забыли про последний урок и просто часик поболтали. Она даже сама походила между столами, спрашивая у учеников об их планах на Рождество, успехах по другим предметам, и сплетничая о преподавателях и студентах Хогвартса.
Она подошла и к Артуру, сидевшему за столом в дальнем углу. Он, как всегда, был один, хотя низкие круглые столы предназначались для двоих. Как всегда, он уткнулся в книгу, и подскочил на стуле, когда вдруг голос профессора Хедервари раздался прямо над его ухом.
– Хорошо тебе отдохнуть, Артур! Что читаешь? – спросила молодой профессор, ласково улыбаясь.
Даже такой нелюдим, как Артур, любил разговаривать с ней. Он показал ей обложку.
– Повторяю тассеомантию, – объяснил он. – Я пью очень много чая и на каникулах смогу попрактиковаться в чтении по чайным листьям, мне никто не будет мешать.
Хедервари медленно кивнула, пристально глядя на Артура. Он нервно сглотнул, думая, что же она могла Видеть. Прорицание было недоступно многим магам, но профессор была редким, настоящим Провидцем.
– Тебе нравится Прорицание, да?
Артур кивнул:
– Да, да, очень.
– Ну хорошо, – объявила профессор, громко ударив ладонями по столу. – Вернемся к делу! – она выпрямилась и повернулась к классу. Ее длинные каштановые волосы изящно ложились ей на плечи. – Так! У нас осталось только сорок минут, давайте потратим их с пользой!
Класс дружно застонал, но Артур радостно улыбнулся, отложил книгу и сел поровнее.
– Этим летом вы сдаете СОВ, – сказала профессор Хедервари, проходя в начало класса. – Поэтому я думаю, что сейчас лучше всего заняться повторением, прежде чем из ваших голов все выветрится. Давайте откроем учебники и попрактикуем методы Прорицания, которые мы изучили.
Класс страдальчески вздохнул, но профессор Хедервари подняла палец вверх и усмехнулась.
– А чтобы вам было интереснее, я попрошу вас прочитать любовные судьбы друг друга.
В классе моментально воцарилась тишина. Теперь все выглядели гораздо более заинтересованными, как будто у них в головах одновременно щелкнули переключатели.
– Но вы говорили, что их не бывает! – возмущенно воскликнул Франциск (он давно дал понять, что любовные предсказания были единственной причиной, по которой он взял этот предмет, и когда в первый же день его мечты рухнули, он был обижен и разгневан).
– Вообще-то, Бонфуа, я сказала, что нельзя использовать Прорицание для того, чтобы узнать имена прекрасных незнакомцев, живущих рядом с тобой, – закатив глаза, поправила его Хедервари. – Но ты можешь предсказывать будущие романы или проблемы в отношениях, хотя обычно для начинающих это сложно. Большинство учеников никогда не смогут видеть что-то столь сложное, поэтому я никогда не тратила на это время. Но, в конце концов, если будете практиковаться...
Она не договорила, пожала плечами, позволяя ученикам самим делать выводы. Все тут же придвинулись поближе, надеясь, что и вправду смогут найти своих будущих партнеров на глупой практической работе.
– Так, хорошо, тогда все разбейтесь по парам. Вон за тем столом семь человек, так не пойдет. На Прорицании работаем в парах, вы же знаете, – профессор Хедервари начала распределять учеников, которые в начале урока сели вместе, чтобы потрепаться. К Артуру подходить никто не собирался, пока профессор не обратилась громко к одному из учеников:
– Альфред, извини, Торису и Феликсу придется сесть вдвоем. Пересядь к Артуру, пожалуйста.
Артур непонимающе смотрел, как Альфред развернулся и глянул на него, не менее удивленный. Обычно профессор не заставляла никого садиться с кем-то конкретным, поэтому Артур невольно задумался, почему именно Торису и Феликсу надо было сидеть вместе, а Альфреда отправить к кому-то другому.
Волшебник из Америки неуверенно подошел к его столу, как будто думая, что в любую секунду Артур подпрыгнет и вцепится в него зубами.
– Можно, я тут сяду? – спросил он, учитывая его обычное хамоватое поведение, довольно вежливо. Надо сказать, он был типичным гриффиндорцем. Артур помнил, как едва коснувшись его головы, Распределяющая шляпа завопила: «ГРИФФИНДОР!», как будто это было самым легким решением из всех возможных.
– Конечно, – Артур подвинулся, чтобы освободить место, несмотря на то, что и так уже сидел, вжавшись в стену.
Альфред аккуратно присел на свою подушку, с трудом закидывая ногу на ногу под низким столом. Казалось, что он пытается быть осторожнее и, можно сказать, изящнее, чем обычно. Обычно гриффиндорец просто плюхался на пол, как придется, а теперь он даже пытался сидеть ровно. Может, думал, что Артур, известный зануда, будет на него ворчать, если он не попытается выглядеть прилично.
А Керклэнд... может, он и стал бы, не будь это Альфред Ф. Джонс. Артур давно уже перестал врать самому себе. Он многое пережил в своих чувствах к Альфреду за последние четыре с половиной года и, честно говоря, он устал. Первые два года он отказывался это признать. На третий начал издеваться над Альфредом безо всяких причин, а на четвертый впал в депрессию, спрашивая: «Почему я?». Теперь, на пятом году Артур признал – он был без ума от Джонса.
А сейчас они работали вместе. До сих пор он ни разу не был с Альфредом в одной команде, никогда не имел благовидного предлога для разговора. Сегодня они наконец могли поговорить, и, может, у него получилось бы хорошо себя зарекомендовать, и Альфред сел бы с ним еще как-нибудь. Он знал,что у Альфреда с Прорицанием не очень, может, он даже смог бы ему предложить подтянуть его для СОВ!
Пока они ждали, ему представился огромный список возможностей для начала разговора. Но едва он позволил себе взглянуть на ярко-голубые глаза, золотистые волосы и красивое лицо, весь список рассыпался в прах и был выброшен куда-то на обочину сознания.
Он никогда не привлечет внимания Альфреда. Артур знал, что выглядит так себе, эти его неряшливые светлые волосы и густые брови... Не будь даже Альфред таким крутым, оставалась маленькая проблемка: Артур был асоциальным изгоем. Такой открытый и дружелюбный человек, как Альфред, ни за что не посмотрит на такого отшельника, как он.
– Итак, все помнят, с какой формы прорицания обычно начинают, если хотят использовать несколько методов одновременно? – заговорила профессор, заставляя Артура отвести несчастный взгляд от Альфреда. Он поднял руку, профессор кивнула.
– Обычно начинают с огненных знаков, это помогает сконцентрироваться и очистить голову до конца чтения, – заученно ответил Артур.
– Верно, как всегда, Керклэнд, – улыбнулась профессор. – А кто-нибудь помнит, какие именно травы нужно сжигать, когда занимаешься чтением любви и будущего? Мисс Питерс?
Эмма беспомощно огляделась в поисках ответа, а внимание Артура снова переключилось на Альфреда. Что сегодня увидит гриффиндорец? Артуру действительно придется сидеть и смотреть, как его человек, которого он любит, увидит чье-то другое лицо в кристальном шаре? Он со стыдом ощутил, что надеется, что у Альфреда сегодня неудачный день, и он не сможет ничего увидеть. Ему не хотелось знать о счастливом будущем Альфреда без него.
– Итак, зажигайте огонь. Вам на это пять минут, так что не копайтесь.
Артур очнулся от своего меланхолического ступора. Альфред быстрым движением палочки зажег на столе огонек.
– Фуф, – вздохнул он, обезоруживающе улыбнувшись Артуру. – До сих пор нервничаю, когда просят зажечь огонь. Три года мучался, чтобы научиться им управлять, а то он получался просто жутко огромным!
Артур слишком перенервничал, чтобы улыбнуться в ответ, поэтому он просто неловко кивнул, чувствуя смущение и вину. Альфред пытался быть к нему дружелюбным, а он не мог даже вежливо посмеяться. Артур прекрасно помнил огни Альфреда. Даже если бы он не пялился на него на протяжении пяти лет, такое сложно было не запомнить, запомнили наверняка все. Он видел это два или три раза зимой, когда Альфред пытался согреться на улице на переменах. Огни превращались в гигантские столпы пламени, вырывающиеся из-под контроля, и в итоге Альфреда наказывали за использование магии без присмотра учителя. Едва ли он этого заслуживал – огонь явно был стихией Альфреда, и, наверное, тяжело было контролировать настолько естественную вещь.
Но этот огонек был идеален. Он ярко горел на столе, не оставляя никаких следов на деревянной поверхности. Альфред с гордостью наблюдал за ним, и Артур улыбнулся про себя. Он тоже зажег огонь, потому что нельзя было использовать один на двоих. Профессор ходила по классу, взмахивая палочкой, отправляла травы по воздуху ученикам, и Артур и Альфред взяли себе по пучку трав и листьев. Артур разломил его пополам, раскрошил так, как было показано в учебнике, и бросил в огонь.
Метод Альфреда, однако, был несколько менее щепетилен. Он подержал травы в руке, определенно зная, что с ними надо что-то сделать, но не совсем помня, что именно. А потом засунул в горящее пламя.
– Теперь расслабьтесь, – нараспев заговорила профессор. – Отпустите свой разум. Отпустите его в танцующий огонь, пусть он будет свободен, как пламя.
Огонь не был стихией Артура, и у него всегда не складывалось с этой формой прорицания. А тут еще и Альфред сидел так близко, и стоило только поднять взгляд – и можно было любоваться им, пока он занят. Он снова задумался, что Видит Альфред, и в нем закипела ревность.
Неожиданно Артур подскочил на месте – в огне он увидел льва. Оранжевые языки пламени явственно сплетались в силуэт большой кошки, и он удивлено смотрел на нее. До сих пор он никогда не видел огненные предсказания так ясно!
– Ого! – Альфред тоже удивленно дернулся. – Я видел птицу! Прямо там! – он показал пальцем на огонь, его лицо светилось от волнения. – Поверить не могу! Я никогда еще так четко не видел!
– Это здорово, – поздравил его Артур. – Что за птица?
– Мм, не знаю, я в них не совсем разбираюсь, – застенчиво признался Джонс. – Но она была большая. Похожа на орла, вроде.
– На орла? – задумался Артур. Он отмел в сторону предательскую мысль о том, что, может, Альфред влюблен в кого-то из Рэйвенклоу и стал думать дальше. Вообще, увидеть свой собственный патронус было странно, но он об этом сказать не мог, потому что пришлось бы долго объяснять Альфреду, откуда он вообще знает, что его патронус – орел.
– Может, это значит, что твой будущий партнер – американец? – предположил он. – Это их национальный символ, вроде как?
На секунду Альфред замолчал, обдумывая это предположение, он чуть ссутулился и перестал улыбаться, но почти сразу же тряхнул головой и кивнул.
– Ага, может быть! – он сделал паузу и смущенно спросил, – а ты... что-нибудь видел?
– Мм, да, льва.
– О, прямо как Гриффиндор! – засмеялся тот.
Артур сглотнул и отстранился, надеясь, что Альфред не сложит два и два. К счастью, особой логикой Джонс не славился. – Слушай, а лев – не символ Англии? Может, твой будущий – англичанин?
Надеюсь, что нет, подумал Артур, пока профессор говорила об окончании чтения по огню.
– Теперь, когда ваше сознание открыто, перейдем к хиромантии, – объявила она, пока ученики, переговариваясь, тушили свои огоньки. – Доставайте книги, мы этого давно не делали, вам может понадобиться что-то повторить. Запомните, мы занимаемся только линиями любви, но вы можете посмотреть на другие, если вам нужно более детальное предсказание.
Артур повернулся обратно к столу, и только увидев красное лицо Альфреда, осознал, что только что сказала профессор.
Хиромантия. Он будет читать по ладони Альфреда, и наоборот. А это значило...
Ему придется дотронуться до его руки...
И наоборот...
Это вообще можно делать при несовершеннолетних? Конечно, им нельзя друг друга трогать! Почему никто не возмущается?!
– Эээ... лучше, наверное, ты займись мной, – пробормотал Альфред. – Я посмотрю и потом повторю за тобой. У меня не очень хорошо с Прорицанием, тот орел – первое, что я Увидел.
Артур чудовищным усилием заставил себя заговорить, что угодно, только не думать о том, что Альфред только что сказал «займись мной».
– А-а зачем ты тогда выбрал этот предмет, если не можешь Видеть? – заикаясь, поинтересовался Керклэнд. Он опустился на колени рядом с Альфредом и взял его за правую руку, поглаживая подушечками пальцев, чтобы очистить кожу, как было написано в учебнике. Он мужественно игнорировал почти осязаемое напряжение между его пальцами и грубоватой кожей Альфреда и продолжал болтать, только чтобы отвлечься. – Наверное, искал вариант полегче, чтобы точно сдать. Как и все.
– Нет! – вскрикнул Альфред так яростно, что Артур остановился и поднял взгляд. Голубые глаза пылали, и Керклэнду стало за себя стыдно.
– Нет, я правда хотел научиться! – упорно продолжал Джонс. – Я думал, что если у меня начнет получаться, то я смогу видеть будущее и помогать людям. Знаешь Человека-паука и его паучье чутье?
Артур помотал головой, абсолютно сбитый с толку. Человек-паук? Какое-то волшебное создание, о котором он еще не читал?
– Так вот, я думал, что смогу быть, как он, – смущенно продолжил Альфред. – Если бы у меня получалось предвидеть плохие вещи, то я мог бы попытаться их предотвратить. Но... у меня так ничего и не вышло. Это намного сложнее, чем все остальное волшебство. Обычно можно читать, практиковаться, но тут... у тебя это либо есть, либо нет.
Артур не знал, что сказать, удивленный и обрадованный, что Альфред не считал Прорицание пустой забавой. Он тоже в это верил и хотел учиться – прямо как сам Артур! Может, не так уж и глупо будет предложить ему помощь...
– Мне повезло, потому что у тебя это абсолютно точно есть! – сказал Альфред. Артур недоуменно воззрился на него.
– То есть?
Гриффиндорец смущенно улыбнулся.
– Для тебя это так просто, мне повезло, что ты будешь читать у меня по руке, – он беспечно помахал ладонью в воздухе.
– О, нет, тут я обычно просто догадываюсь. Только настоящий Провидец может разглядеть сотни знаков, которые показывает ему ладонь. Я могу использовать основные правила из учебника, но хиромантия – это намного большее. Как язык, состоящий из одних неправильных глаголов.
– Я доверюсь тебе, – улыбнулся Альфред, и Артуру пришлось отвести взгляд, чтобы спрятать свой румянец. – С иностранными языками у меня тоже всегда были проблемы.
Артур откашлялся и снова сосредоточился на руке Джонса, лежащей в его собственной. Он мягко провел по ней указательным пальцем.
– У тебя такие... небольшие руки, – задумчиво пробормотал Артур, исследуя его ладонь.
– Это плохо?
– Нет-нет, – фыркнул Керклэнд, – просто в хиромантии это значит, что ты человек дела. И не всегда раздумываешь перед своими поступками.
– Не поспоришь, – рассмеялся Джонс, и Артур, улыбаясь, продолжил чтение, надеясь впечатлить Альфреда еще сильнее. Вскоре он уже забыл, как нервничал из-за того, что ему придется дотронуться до руки другого парня.
– У тебя ладонь длинная по сравнению с пальцами, и линии довольно четкие. Это значит, что огонь – твой природный элемент. Может, поэтому у тебя всегда получаются такие огромные огни, – объяснил Артур.
– О-о-о, да, я помню, профессор Хедервари то же самое сказала, когда мы впервые занимались хиромантией, – вспомнил Альфред.
– А если рука связана с огнем, это обычно значит, что человек очень... оптимистичен в любовных делах. Ты уверен в себе и любишь романтику. Для тебя важны отношения, и ты не тот человек, которому нравится быть одному.
Альфред энергично кивнул. Он с широко открытыми глазами слушал Артура.
– Большой палец довольно длинный, это указывает на человека, который верит в любовь, – радостно заметил Артур. Ему было приятно, что его сердце выбрало хорошего человека, пусть даже Альфред принадлежал кому-то другому. – А еще у тебя большой холм Венеры, вот здесь.
– Что это значит? – улыбка вдруг исчезла с лица Артура, и он слегка покраснел. Боже, зачем надо было говорить о холме Венеры?!
– Э... это значит... у тебя, эмм... неплохой сексуальный аппетит, – с каждым словом его голос становился все тише. Однако Альфред все равно услышал и невольно дернулся. Керклэнд тут же поспешил вернуться к чтению, как будто он только что не заговорил о сексуальной жизни Альфреда.
– Итак, линия сердца, – продолжил он нарочито громко.
– Вот эта, наверху? – подхватил Альфред, тоже стараясь забыть об этом неловком открытии насчет его либидо.
– Да, которая идет из-под мизинца к указательному, – подтвердил Артур, проводя по ней пальцем.
Он краем глаза заметил, как Альфред неловко заерзал и сглотнул, и внезапно осознал, как близко они сидят, как нежно он поглаживает пальцами его теплую кожу. Он тут же почувствовал себя в той самой ситуации, когда столь необходимо вести себя естественно, что вы забываете, как это делать. Ему постоянно двигаться или сидеть спокойно? Держать руку Джонса сильнее или слабее? Не смотреть ему в глаза или смотреть, чтобы показать, что его это вообще не беспокоит? Чем больше он об этом думал, тем меньше понимал, как себя вести.
– Так... линия любви? Что, ее сложно читать? – спросил Альфред, когда Артур некоторое время сидел молча.
Керклэнд заставил свою мини-паническую атаку отступить и откашлялся.
– Эээ, нет. Извини, я просто пытался вспомнить разные значения ямочек. Итак, линия начинается довольно низко, то есть ты в общем довольно добрый и хороший человек. Посмотри, она довольно длинная и заметно поднимается к пальцу Юпитера, это знак человека, не боящегося привязываться к людям и быть открытым любви, хотя, возможно, ты слегка наивен. Думаю, тебе стоит быть внимательнее – не все люди такие хорошие, как ты, – Артур поднял взгляд и улыбнулся, но не заметил, что при его словах по лицу Альфреда пробежала волна румянца.
– Очень ровная линия сердца. Я не совсем уверен, но вряд ли у тебя будет много интрижек. Несколько очень серьезных отношений... может, даже, только одни.
Он склонился над рукой Альфреда, внимательно разглядывая тоненькую линию под мизинцем. Альфред тоже подался вперед, чтобы посмотреть, и ни один из них не замечал, как близко друг к другу они сейчас были.
– Линия брака... довольно низко расположена, – Артур отстранился.
– Что, что это значит? – забеспокоился американец.
– Видимо... ты всю жизнь будешь любить только одного человека, – пробормотал Керклэнд, чувствуя укол ревности, – ты рано вступишь в брак, нет знаков развода или горя, похоже, что у тебя просто идеальное будущее. Судя по линии жизни, этого человека ты встретишь в юности. Может быть... даже в Хогвартсе, – он повернулся к Альфреду и обнаружил его лицо прямо рядом с собой, пара широко открытых сияющих голубых глаз всего в нескольких сантиметрах от него.
– Может, мы уже знакомы, – восторженно прошептал Джонс.
– Да, вполне возможно.
Вблизи гриффиндорец был так же красив, как и издалека, и Артур просто не мог пошевелиться. Он смотрел на Джонса, совершенно забывшись, и тот смотрел на него. Альфред замер, но в его глазах плясали азартные огоньки, и на лице было выражение нетерпения. Артур напомнил себе, что Альфред счастлив только потому, что ему пообещали вскоре найти свою любовь, и в сердце Керклэнда что-то оборвалось.
– Но я, конечно, не эксперт, – быстро напомнил он, садясь обратно и отодвигаясь, чтобы освободить место между ними. Наконец-то он смог спокойно вздохнуть, впервые за все время с начала чтения. – Как я уже говорил, только очень талантливые маги могут хорошо читать по руке. Я могу только догадываться с помощью учебника. Не особо доверяй моему любительскому чтению.
Альфред быстро кивнул, но его мечтательный взгляд никуда не делся, как будто ему только что пообещали исполнение всех его желаний.
– Теперь, наверное, я должен сделать тебе?
Артур прикрыл глаза и снова усилием воли заставил отступить горячую волну, обрушившуюся на его тело при этих словах. На свой голос он сейчас положиться не мог, поэтому просто протянул ладонь, пытаясь не вздрогнуть, когда Альфред придвинулся поближе. Он сидели так близко, что их колени соприкасались, и Керклэнду казалось, что его ногу обжигает огнем.
А потом Альфред взял его ладонь и провел рукой по ней, из-за чего стало еще хуже. Артур просто сидел и молился, чтобы не наделать глупостей.
– Хм. У тебя большие руки, – вслух начал размышлять Джонс, сравнивая его ладонь со своей.
Артур попытался подавить самодовольную улыбку.
– Подожди, сейчас посмотрю в учебнике, – не отпуская его, Альфред свободной рукой пролистал страницы книги до главы про хиромантию. – Большие ладони значат, что ты много размышляешь?
– В общем, да.
– Ага... и... форма... я не знаю, что считается длинным или коротким, – он снова сравнил их руки. – У тебя тоже ладонь длинная, да? Но пальцы длиннее моих, – он мягко провел теплыми и грубоватыми подушечками пальцев по руке Артура, и у англичанина пробежала дрожь по спине. – Все линии довольно тонкие, а это значит... у тебя водная рука!
Он посмотрел на Артура и ослепительно ему улыбнулся, гордый, что у него получилось по-настоящему читать по руке. Артур не удержался и улыбнулся в ответ.
– Да, мой природный элемент – вода. По крайней мере, я всегда так думал.
– А это значит, – он заглянул в книгу и прочитал вслух, – что ты "очень творческий и эмоциональный человек, в любви ты чувствителен, уязвим и слегка наивен. Мечтатель, – он улыбнулся Артуру и вернулся к книге. – Эти руки служат для заботы и для того, чтобы о них заботились". О-о-о, – умилился он.
Керклэнд жутко покраснел. В этом не было ничего оскорбительного, но он все равно был очень смущен.
– Да-да, я читал учебник, спасибо.
– Так... следующее... о, вот, линия сердца! – он провел пальцем по строке в книге, сверяясь с линией на ладони Артура. Он так близко к ней наклонялся, что чуть не задевал носом. А Артур задержал дыхание и старался думать о падающих снежинках за окном.
– Кажется... линия сердца ненадолго обрывается, возможно, сначала будут какие-то неурядицы, – неуверенно продолжил Альфред. – Но потом она выравнивается, наверное, это хорошо, – быстро добавил он. – Но непонятно, прямая она или нет. В книжке слишком мало картинок, чтобы понять, извини.
– Все нормально, – уверил Артур, – хиромантия – это сложно, да и большинство магов в нее сейчас не верят. У всех людей руки похожи, сложно увидеть что-то уникальное. Лишь некоторые настоящие Провидцы считают, что это работает.
Альфред кивнул, но все равно казался неуверенным, сел ровно и вздохнул.
– Ты обязательно найдешь настоящую любовь, пусть я этого и не могу прочитать, – уверил он рейвенкловца.
Артур невольно рассмеялся, тут же прикрыв рот рукой, когда на него зашикали с соседних парт.
– Настоящую любовь? – все еще с улыбкой переспросил он.
Альфред пожал плечами, тоже криво усмехаясь.
– Маггловское детство, слишком много Диснея.
– Значит, ты в это правда веришь? – не мог не спросить Керклэнд, и тут же пожалел – он не хотел слышать, что Альфред будет только с одним человеком, и знать, что это не он.
– Конечно! Наивно, я знаю, но мне нравится думать, что у каждого где-то есть своя вторая половинка. Если оборотни и феи реальны, то почему бы и нет?
Артур задумчиво кивнул. Он никогда не думал об этом в таком ключе. Для большинства людей на планете феи были так же нереальны, вдруг и это возможно?
– Ты в точности такой, как написано у тебя на руке, – объявил Артур, покачав головой. – Идеалистичный и наивный однолюб. Странно, что такой, как ты может так размышлять, – он выпалил это бездумно.
– Такой, как я? – Альфред недоумевающе свел брови к переносице, склонив голову набок, как любопытный щенок.
– Ну... просто... Большинство парней любит встречаться с несколькими девушками. А ты красивый. В смысле, девушки считают тебя красивым. Я думал, что у тебя не жизнь, а мечта любого парня, постоянно встречаешься с кучей хорошеньких волшебниц.
Альфред мягко улыбнулся и покачал головой, затуманившимся взглядом уперевшись в стол.
– Мне все равно, что меня считают красивым. Для меня существует только один человек, и только его мысли меня волнуют.
Артур даже не замечал, что смотрит на него в упор, пока Джонс не поднял глаза и их взгляды не встретились. А Артур даже не мог отвернуться. Альфред чуть наклонился вперед, медленно приоткрыл рот, его глаза горели. Артур, затаив дыхание, ждал, что он скажет.
– Время вышло. Перейдем к тассеомантии!
Они оба подскочили, и интимный момент был разрушен. Керклэнд нервно провел рукой по волосам, стараясь не смотреть на Альфреда, и прислушался к объяснениям профессора.
– Мы возьмем чай из лепестков роз, не беспокойтесь особенно о заваривании, но обязательно возьмите чашку в нужную руку.
Профессор взмахнула рукой, и вдруг в воздухе появились разноцветные чайные наборы и пакетики с заваркой. Аляпистый чайничек цвета британского флага приземлился на их стол, а Альфред схватил две красно-бело-синие чашки, которые летели в их сторону. Артур взял пакетик с чайными листьями и вдохнул их аромат, размышляя, как лучше их заварить. В тассеомантии это не имело никакого значения, но он все равно был твердо намерен сделать все правильно. Они так много времени потратили на уроках Зельеварения, изучая, как лучше всего перемешивать снадобья в котлах, но никто не удосужился уделить время чаю. Неудивительно, что ученикам было все равно, что они делают это неправильно!
Он щедро насыпал в каждую чашку заварки, а потом махнул рукой над чайником.
– Акваменти!
Струя кристально чистой воды полилась в чайник, словно малюсенький водопад, а когда она дошла до краев, Артур еще раз взмахнул рукой, и вода нагрелась как раз до нужной температуры. Вскоре он уже наливал им обоим по чашке дымящегося чая. Краем глаза он заметил, что Альфред смотрит на него, поставив локти на стол и подперев подбородок ладонью.
– Пусть теперь две минуты заваривается, – сказал Керклэнд, усаживаясь обратно и наблюдая, как листики разворачиваются на дне чашки. Некоторое время оба задумчиво смотрели, как прозрачная вода становится янтарного цвета от чаинок.
– Значит, твой элемент – вода? – негромко заговорил Альфред. – Это видно.
Артур приподнял бровь.
– С чего это? – конечно, он понимал, с чего, но что Альфред знал о нем? Это был первый раз, когда они разговаривали – издевательства над Альфредом в третьем классе не считаются.
– Не знаю, просто тебе подходит. Как будто... ты можешь быть спокойным и безмятежным, как маленький ручеек, когда читаешь или занимаешься. Но когда тебя увлекает что-то интересное, то ты становишься порывистым и сильным, как шторм, – объяснил он, как будто это было очевидно. – К тому же в тебе есть глубина, как в океане.
– Во мне есть глубина? – невольно ухмыльнулся Артур, слишком развеселившийся, чтобы скрыть поддразнивающую интонацию в голосе.
Джонс покраснел и уставился на свои колени.
– Ну, мне кажется, меня очень легко прочитать – все на поверхности, написано на лице. Но ты сдержаннее и скрытнее, ты умный и рассудительный, ты всегда думаешь, прежде чем что-то сделать. Ты не какой-то книжный червь, зубрящий день и ночь, в тебе есть гораздо больше, чем видно на первый взгляд.
Артур не знал, что сказать. Ему хотелось закричать: «Да! Да! Я не просто унылый любимчик учителей! Я могу тебе понравиться, если ты узнаешь меня получше!». Но этого, конечно же, никогда бы не случилось. Это бы прозвучало слишком громко и нагло, да и смелости ему не хватило бы.
Он все еще таращился на Альфреда, когда гриффиндорец кашлянул и спросил:
– Две минуты прошло, можем начинать пить?
Артур глупо кивнул и взял свою чашку, пролив несколько капель на стол.
– За тебя, – он поднес ее к губам и осторожно попробовал. Чай все еще был горячим, но знакомый теплый вкус мгновенно расслабил его напряженные нервы, и он залпом выпил всю чашку. Запах щекотал ему ноздри, и, казалось, добрался до самого мозга, успокаивая, заставляя отбросить в сторону все сомнения и вопросы. Его тело расслабилось, опустились плечи, как будто он растаял. Теперь, когда ему не надо было взвешивать каждое слово, можно было насладиться тем фактом, что Альфред считал, что в нем есть глубина и ум. Гриффиндорец его действительно... понимал. Он понимал, какой Артур, и, кажется, ему нравилось то что он видел. Он не считал его скучным и неинтересным, как будто бы он ему даже был симпатичен!
Керклэнд умиротворенно улыбнулся и поставил чашку вверх дном на блюдечко. Может, все было не так уж плохо, они с Альфредом могли даже стать друзьями.
– Аа, как ты можешь это так быстро пить? – простонал Альфред, вырывая Керклэнда из его нирваны.
– У меня явно более чувствительные вкусовые рецепторы, чем у тебя, – поддразнил его Артур, тот широко улыбнулся ему в ответ и одним большим глотком допил свой чай, после чего тоже перевернул свою чашку.
– Буэ, насколько они должны быть чувствительными, чтобы тебе нравилась такая бурда?
Артур вздернул нос и сосредоточился на чашке, мысленно задавая вопросы, ответы на которые хотел получить. Он повернул чашку три раза и поставил рядом на стол ручкой к себе. Альфред повторял за ним, очевидно, сам забыв все правила тассеомантии.
– Я начну? – спросил Артур. Альфред с готовностью кивнул, и Керклэнд подвинул его чашку к себе, чтобы обоим были видны темные влажные чаинки.
– Ты правда тут что-то можешь увидеть? – спросил Альфред, неуверенно поглядывая на заварку, в которой ему ничего видно не было.
– Могу, конечно. Тассеомантия – моя специальность. Я могу разглядеть символы, даже если они очень нечеткие. Например, вот это – звоночек, он значит хорошие события в любовной жизни, часто неожиданное открытие. Находится близко к краю и рядом с ручкой, значит, это произойдет скоро. Потом, если проследить за спиралью посередине, можно увидеть розу – появление новой любви. А вот здесь радуга, она означает мост между настоящим и будущим, обычно - исполнение желаний.
Как только гордость Артура немного улеглась, он осознал, что только что прочитал, и его сердце оборвалось. Значит, Альфред скоро будет с человеком, который ему давно нравится. Видимо, он уже нашел ту самую "настоящую любовь", хотя и не думал, что они будут вместе. А Артур это только что подтвердил.
Замечательно.
Черт, он знал, что нельзя было себе признаваться! Если бы тогда получилось просто проигнорировать свои чувства, не пришлось бы сейчас предсказывать будущее Альфреду, чувствуя, как сердце разрывается на части.
– Еще что-нибудь? – прошептал Альфред, не замечая, что Артур замер и не шевелится.
– А, да... – Артур уставился на следующий символ, не веря своим глазам. – Заяц! – выдохнул он.
– Что? И что это значит? – Альфред возбужденно наклонился вперед, чтобы увидеть, на что смотрит Артур.
– Заяц... ну, в данном контексте... Мне сильно сложно в это поверить, но... он значит, что это – твоя судьба.
Он чуть не подскочил, когда Альфред поднял на него огромные глаза, как будто два кусочка летнего неба оказались заперты на его лице. Он практически излучал восторг.
– Моя судьба? То есть... это моя настоящая любовь?
– Ну... видимо, так, – пробормотал Артур хриплым от удивления голосом. Он никогда не верил в теорию настоящей любви, но чайные листья были уверены: по крайней мере, у Альфреда она была.
И скоро он найдет ее, здесь, в Хогвартсе.
Шикарно.
– Вот здесь, внизу, видно символ ступни, – продолжил Артур, заставив себя сконцентрироваться на чтении и не дать волю слезам, которые, как он чувствовал, уже подбираются к глазам. – Это тоже... хороший знак, означает, что твои новые отношения будут развиваться быстро и здорОво. Это последний символ в линейке времени, и, так как он довольно неопределенный, я думаю, что твои отношения с этим человеком будут продвигаться гладко и продлятся... время не определено, мне представляется, как вы вдвоем уходите в закат, – он слабо улыбнулся. Альфред рассмеялся, переполняемый радостью.
Керклэнд решил не уточнять, что линейка времени была довольно точной и предсказывала следующие шесть месяцев будущего Альфреда. Конечно, скрывать это было жестоко, но он просто не смог бы этого сказать и увидеть, как Джонс снова засветится от счастья.
– А что значит вот этот символ? – вклинился Альфред. Он показал на фигуру с правой стороны чашки, которая никак не соотносилась с остальными.
– Я ничего не вижу. Иногда чайные листья – это просто листья.
– Нет, это точно птица. Скорее всего, малиновка, европейская, какие живут в Англии. Такие маленькие милые толстячки.
Артур приподнял бровь, но Джонс, кажется, говорил честно, а не шутил и не выдумывал. Рэйвенкловец снова прищурился, разглядывая листья, но в конце концов покачал головой.
– Ну, может, и похоже чуть-чуть на птицу. Но я не понимаю, почему ты решил, что это малиновка.
– Я просто знаю, – ответил американец, сверкая глазами. – Как с тем орлом в моем пламени! Я могу Видеть, что это должно значить, даже если это просто мерзкий чай!
Несмотря на то, что его сердце разрывалось на части, Керклэнд не мог не улыбнуться. Альфред так смотрел на него, удивленный и ошарашенный своими внезапными способностями.
– У тебя явная склонность к птицам, когда речь идет о Прорицании, – отметил он. – Знаешь, есть несколько методов предсказания судьбы по птицам, хотя они довольно сложные. Может, они лучше всего помогут тебе раскрыть твои способности.
– Правда? – воскликнул Альфред. – Вау, может, тогда и стоило брать Прорицание для ЖАБА.
Артур честно собирался в этот раз спросить, не нужен ли Альфреду репетитор. Но не успел он открыть рот, как тот продолжил:
– Ну ладно, что вообще значит малиновка? Я не помню этого из тассеомантии.
– Нет, тоже не знаю, – пробормотал Артур, игнорируя разочарование Джонса. – Они милые и считаются в фольклоре Великобритании хорошей приметой. Но самцы славятся своей агрессивностью, может, это значит, что в твоих отношениях будет иметь место ревность или конкуренция.
Альфред ссутулился и, задумчиво нахмурившись, стал разглядывать листочки.
– А твой патронус случайно не малиновка? – спросил он.
Лицо Артура вспыхнуло румянцем, и он заерзал, крутя блюдечко в руках.
– Ну да, а что?
– Да просто интересно, почему она олицетворяет тебя, вот и все, – будничным тоном ответил Альфред, и Керклэнд облегченно вздохнул. Он думал, что Альфред сейчас догадается, что в тассеомантии малиновка значила чью-то безнадежную и безответную любовь. – Ты, конечно, раздражительный и все такое, но не злой и агрессивный.
– Ну я не думаю, что малиновки так делают, потому что они злые, – задумчиво сказал Артур, не обращая внимание на неприятное чувство, возникшее после слов Альфреда о раздражительности (с чего он вообще это взял?!). – Они просто защищают свою территорию и семью. Может, поэтому? Когда дело касается того, что я люблю, меня лучше не злить.
– Да уж, это точно. Никогда не забуду, как ты проучил того парня, который приставал к твоему маленькому кузену.
Артур поверить не мог, что Альфред это помнит. Это произошло на втором году обучения, и он вообще не знал, что Альфред там был! Когда он накладывал на того старшеклассника заклятье за заклятьем, вокруг собралась огромная толпа, и он не заметил Джонса. Ничего удивительного, что после такого зрелища обычно приветливый гриффиндорец с ним ни разу не заговаривал.
– Самое крутое, что я здесь видел, – неожиданно сказал Альфред. – И зачем было отнимать столько очков у Рэйвенклоу, вообще-то за такую работу можно было даже начислить!
Артур открыл рот, но не смог вымолвить ни слова. А когда смог, то сказал совсем не то, что хотел:
– Откуда ты знаешь, что мой патронус – малиновка?
Секунду они смотрели друг на друга, а потом Альфред громко и нервно рассмеялся, заставив Артура подскочить от неожиданности.
– Ха-ха, а, это? Услышал от знакомой в Рэйвенклоу, – быстро пробормотал американец, неестественно размахивая руками. – Мы сравнивали наши классы после того, как узнали свои патронусы, она спросила о гриффиндорцах, а потом рассказала о некоторых рэйвенкловцах. Сам я не спрашивал. Ни о ком конкретно. Случайно узнал. Так, ладно, у нас осталось пять минут, мне попробовать прочитать тебе?
Артур все еще отходил от стремительного потока информации, поэтому не сразу услышал вопрос.
– А, да! Конечно! – только сейчас он вспомнил о себе самом.
Альфред подвинул к себе чашку, но по тому, как он нахмурился, было очевидно, что его способности пропали так же быстро, как и появились.
– Э... ладно, честно – я ничего не вижу. Ну, вот это... похоже на солнце, да? – неуверенно спросил он, крутя чашку в разные стороны. Артур кивнул.
– Если ты Видишь солнце, значит, это солнце.
– Отлично! И... что это значит?
– Солнце означает новое начало, – улыбнулся Артур, обрадованный его рвением. – Обычно счастливое. Считается, что это хороший знак.
– О, здорово! А это... еще одна птица?
Артур наклонил голову набок, заметив, что символ снова был справа, там же, где Альфред увидел малиновку.
– Я... могу примерно представить. Больше малиновки, но кто конкретно, не пойму...
– Думаю, это тоже орел, – решил Джонс. – Черт, видимо, это сегодняшняя тема, – он взглянул на Артура, задумчиво нахмурив брови. – Как думаешь, это значит Рэйвенклоу? Твоя настоящая любовь будет на этом факультете в Хогвартсе?
Артур подавил разочарование.
– Может быть... но в Прорицании у каждого вида птиц разное значение, поэтому сложно сказать, что она значит, если не знаешь, что это за птица. Однако видно, что она летит, это значит хорошую новость.
– А, ну это замечательно, – радостно вздохнул Альфред. – Мне было бы жаль, если бы после всего этого хорошего, что ты мне предсказал, я бы тебе прочитал что-нибудь отстойное.
Артур хотел было уверить его, что он бы не обиделся, но тут снова раздался голос профессора Хедервари:
– Так, народ! Сейчас прозвенит звонок, собирайтесь.
Все глаза взметнулись к часам над учительским столом. До звонка, знаменующего окончание этого тяжелого, холодного семестра, оставалось всего три минуты.
– Пожалуйста, вымойте за собой чайники, чашки и блюдца и верните их мне. И извините меня, но я задаю вам на каникулы сочинение, не забудьте его написать.
Класс застонал, а Альфред преувеличенно изнеможденно упал на парту. Артур знал, что радоваться домашней работе на каникулы, как радовался он, было странно, но ему было все равно.
Он переписал задание, написанное профессором на доске, и начал мыть их чайный набор, когда Альфред нашел в себе силы сесть. С горестным выражением лица он прочитал тему сочинения.
– Я знаю, что на экзамене у меня хорошей оценки не будет, так что надо постараться с сочинениями, – пробурчал он, выцарапывая пером тему в тетради. – Но ведь Рождество! Я не смогу написать ничего хорошего, скорее всего, буду писать впопыхах, когда вернусь сюда в январе.
Артур замер, осознав: вот его шанс!
Альфред дал ему прекрасную возможность. Надо было только предложить гриффиндорцу помощь, когда он вернется с каникул, и тогда он будет умолять его увидеться снова! Это будет первый шаг в их дружбе, Артур станет настоящим героем. Лучшей возможности не представится...
Но прозвенел звонок, а он все еще был не в силах сказать ни слова, и один-единственный шанс ускользал от него, как песок сквозь пальцы.
Альфред тоже смотрел на него, будто желая что-то сказать, и Артур просяще наклонился к нему.
Но – ничего.
– Альфред! Пойдем! Ты еще даже не собрался, давай быстрее!
Оба вздрогнули от неожиданности и, повернувшись, увидели приятелей Альфреда с Гриффиндора, ожидающих его около двери.
– Ну, я, наверное, пойду, – Альфред в последний раз улыбнулся ему, встал и потянулся. – Спасибо за предсказание, увидимся!
– Пока, – пробормотал Артур, смотря, как Альфред уходит со своими друзьями, даже не обернувшись.
Он засунул книгу обратно в сумку, все его тело болело от сиденья за низким столом. Но дело было даже не в этом. Он устал и ослаб, как будто всю энергию высосали из него. Мир казался совсем серым, и уже не хотелось провести следующие две недели в одиночестве. Он был уверен, что мысли об этом уроке не оставят его в покое все это время.
Он побрел к двери. Кроме него, в классе никого не оставалось.
– Артур! Можно тебя на минутку? – остановила его Хедервари, когда он проходил мимо ее стола.
– Да, профессор? – вяло повернулся он к ней.
Она обошла свой стол и присела на краешек, сложив руки перед собой. Это напомнило Артуру, как иногда, видя, как ученики получают выговоры от преподавателей, она так же опускала глаза и перебирала пальцы на коленях.
– Мне кажется, я должна извиниться перед тобой, Артур, – начала она. – Я иногда подвожу тебя. Ты очень любишь Прорицание, и у тебя есть талант. Я иногда забываю, что тебе не все равно, потому что большинство приходит только чтобы побездельничать.
Артур ошарашено замахал руками:
– Нет-нет, не беспокойтесь! Я понимаю, что у вас полно забот с остальными, вы не можете уделять внимание только мне.
– Но только ты действительно хочешь учиться, – она встала и начала ходить взад-вперед по классу. – И ты заслуживаешь помощи. Я знаю, что для тебя мы продвигаемся слишком медленно, но это не значит, что ты должен работать совсем один, – она остановилась с решительным блеском в глазах. – Поэтому, в качестве извинения, я приглашаю тебя на частные уроки в следующем семестре.
Артур ошеломленно смотрел на нее.
– Я... я не могу согласиться! Вы не можете выделять одного ученика, у вас и так полно работы, а я смогу поработать и в одиночку.
– Артур, я настаиваю. Я хочу, чтобы СОВ показал твой талант, а не мое плохое преподавание.
– Вы прекрасный преподаватель! – мягко заверил ее Артур. – Правда. Поэтому я не могу принять ваше предложение. Мне бы пришлось как-то компенсировать, но я не знаю, достаточно ли у меня денег на такое ценное обучение.
Профессор оживилась и кинула быстрый взгляд на дверь.
– Ты хочешь как-то заплатить за занятия?
Артур энергично кивнул:
– Да, вы знаете, что бы я мог сделать?
– Ну, есть кое-что.
Она поманила Артура пальцем, чтобы он склонился поближе, и перешла на возбужденный шепот.
– Только не говори никому, – сказала она, прикрывая рот рукой, как будто кто-то мог в любую секунду зайти и прочитать ее слова по губам. – Мне теперь запрещено вмешиваться в любовную жизнь учеников. Просто зла не хватает – я прекрасно знаю, из кого получились бы лучшие пары, но директор больше не разрешает мне играть роль Купидона. Ты знаешь, как сложно не ставить Николаса и Маттиаса вместе?! Они же уже почти сами к этому пришли, надо только чуть-чуть подтолкнуть, вот и все, но я должна пустить все на самотек. Это так раздражает!
Артур был совершенно растерян и слегка обеспокоен. Он чуть отступил назад.
– Боюсь, я не понимаю...
– Знаю, нужно просто оставить как есть. И, видит бог, все эти годы я пыталась. Но если ты правда хочешь заплатить мне за уроки...
– Хочу!
– Пригласи Альфреда на свидание.
Артур чуть не взвился в воздух, по его телу прокатилась жаркая волна, и он покраснел с головы до ног.
– Ч-что?!
– Ну, или можешь не приглашать, просто... начни с ним разговаривать, – умоляюще сказала она. – Чаще садись с ним рядом в классе, на обеде, пиши ему на зимних каникулах! Что угодно! Ради всего святого: проводи с ним больше времени. Он пригласит тебя, если ты не пригласишь первым, но кто-то должен сделать первый шаг.
Артур заломил руки, а потом стал нервно теребить мантию.
– Н-но я не...
– Артур, пожалуйста, – сказала профессор, подняв бровь. – Вы двое должны быть вместе. И были бы, скажи я тебе это или нет, поэтому от маленькой подсказки ничего не будет. Но я просто не могу больше смотреть, как вы ходите вокруг да около, пусть лучше произойдет раньше, чем позже. Сделайте уже шаг вперед, или я с ума сойду.
Всё прежнее отрицание вдруг вновь вернулось, и Артур уже был готов заверить учителя, что у него определенно не было никаких чувств к Альфреду Ф. Джонсу, но он поднял взгляд на профессора, встретился с ее умными глазами и опустил плечи, сдаваясь.
– Вы... уверены, что я не выставлю себя на посмешище? – неуверенно спросил он.
– Артур, поверь мне – парень с ума по тебе сходит, – она лукаво улыбнулась. – Пожалуйста, сделай это ради меня, и я буду учить тебя столько, сколько ты сам сможешь.
Артур снова подумал было ей отказать. Но, на самом деле... у него есть выбор? Бесплатное обучение любимому предмету, у настоящего Провидца... и, может, впридачу еще и свидание с Альфредом?
– Хорошо, – покорно сказал он.
– Прекрасно! – вскрикнула профессор, всплеснула руками и, похлопав Артура по спине, проводила его до двери. – Ну, не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. Он завтра уезжает, так что лови его сейчас, пока не поздно. Пока, Артур!
Рэйвенкловец обернулся, чтобы в последний раз задать вопрос, но дверь уже захлопнулась прямо перед его лицом. Он нахмурился, снова повернулся к винтовой лестнице, которая вдруг головокружительно замаячила перед ним. От тревоги выворачивало внутренности, и горло сильно пересохло.
Он глубоко вдохнул и выдохнул. Так, лучше пойти и покончить с этим. Он не сможет прожить с таким чувством целые каникулы, ожидая возвращения Альфреда, не сделает сейчас – оно будет мучить его две недели.
Он поспешил вниз по ступенькам, крепко держась за каменные перила, чтобы не упасть, как будто его ноги были сделаны одновременно из желе и бетона.
Далеко идти не пришлось: Альфред стоял у лестницы, болтая с друзьями.
– Э... Альфред? Можно тебя на минуту? – выпалил он, пока еще решимость не ушла.
Альфред посмотрел на него и его глаза удивленно распахнулись.
– Конечно! Секунду, – он попрощался с приятелями, и они ушли дальше по коридору, снова оставляя Артура и Альфреда одних.
– Что такое? – Альфред улыбнулся ему.
Керклэнд спустился на несколько ступенек, пока не оказался на уровне глаз Альфреда. Мелочно, но так ему казалось, что он держит ситуацию под контролем.
– Эм... с Рождеством. То есть, ты, наверное, уезжаешь домой на каникулы, и я решил это сказать сейчас.
Альфред широко улыбнулся.
– Ага, я еду обратно в Лондон, проведу Рождество с мамой. А на Новый год улетаю в Штаты к отцу.
– Да, ну, удачно провести время, – возникла пауза, во время которой Артур подумал позорно сбежать. Но если ему действительно было предначертано быть с Альфредом, как уверяла профессор, надо было попытаться быть смелым. Альфред не заслуживал труса.
– Просто хотел спросить... может, я буду... писать тебе письма на каникулах?
– Писать... мне?
Артура передернуло, когда он услышал собственные слова, произнесенные смущенным голосом Альфреда. Господи, почему он выбрал этот вариант? Профессор дала ему столько предложений – вместе обедать, работать на уроках – и он выбрал письма? В Викторианскую эпоху было бы отличным вариантом, а сейчас он похож на психа! Альфред подумает, что он совсем придурок!
– Я просто подумал, что... эм, мне может стать скучно, а так будет, чем заняться! – выпалил он, пытаясь исправить дурацкую ошибку.
Зачем вообще надо было слушать свою глупую преподавательницу! Даже если и был шанс понравиться американцу, идея доверить все Артуру была обречена на провал. Теперь он лишился последнего шанса!
– К-конечно! Я был бы рад.
Артур был так занят самобичеванием, что только через пять секунд до него дошло, что Альфред... согласился. Кроме того, он улыбался. Искренне. Не потому что старался быть вежливым, ему правда понравилась идея переписываться с Артуром на каникулах.
Артур почувствовал, что тоже улыбается. В первый момент скорее от облегчения – что не выставил себя на посмешище перед гриффиндорцем. Но он был уверен, что полностью осознав ситуацию, будет улыбаться, как ненормальный, всю ночь. Возможно, даже все каникулы.
В нем закипала радость, но Артур все еще был взволнован и хотел поскорее остаться в одиночестве, чтобы не успеть сказать еще какую-нибудь глупость. Он смущенно кашлянул и нервно потер руку.
– Эээ... ну, тебе, наверное, нужно собираться, так что...
– Да. Точно.
Альфред направился к гриффиндорской башне, помахав рукой на прощание. Но вдруг он остановился, запрокинул голову, секунду разглядывая потолок, а потом снова повернулся к рэйвенкловцу с необычной для него нервной улыбкой.
– Слушай, может... сядем сегодня вместе за ужином? Ну, чтобы я дал тебе свой адрес? – он покраснел и смущенно улыбнулся. – Да и здорово будет провести вместе время, – признал он.
Для того, кто столько времени усердно прятал свои чувства, Артур покраснел и заулыбался слишком быстро.
– Конечно! Было бы неплохо. Здорово. Увидимся... за ужином.
Ответная улыбка Альфреда, казалось, могла бы осветить собой весь Большой зал. Джонс даже привстал на носочки, как будто его тело не могло вместить переполнявшую его радость.
– Отлично! Встретимся в 7! – с этими словами он развернулся и огромными скачками помчался к башне Гриффиндора.
Артур был ничуть не лучше. С затуманившимся взглядом и мечтательным выражением лица, почти плывя по воздуху, он пошел в сторону гостиной Рэйвенклоу.
Но пройдя совсем немного, он вдруг остановился, засунул руку в свою сумку и вытащил оттуда тетрадь и перо, быстро делая себе памятку спросить кое о чем профессора Хедервари в следующем году:
"Прецеденты/примеры: возможно ли увидеть патронус своей второй половинки как символ на чтении по чайным листьям? "
Но, как и положено в тассеомантии, он и сам уже знал ответ.