Неприкасаемый

K-Maro - Good Old Days Пятнадцатое число. Вторник. Небо затягивается стальными облаками, обещая дождь ближе к вечеру. На улицах неестественно тихо, и лишь ветви деревьев, высаженных прямо перед домами, чтобы скрыть от жильцов проезжую часть, поскрипывают, шурша еще не опавшей листвой. Мне нравится эта тишина. Умиротворенность маленького мира большого города. Я позволяю себе раствориться в ней на пару минут, отпустив действительность куда-то на второй план. Я здесь, но меня здесь нет… Обычный день. Ветер, еще теплый, ласково играет моими волосами, и я улыбаюсь, прикрыв глаза. Восемь лет. Прошло ровно восемь лет со дня гибели Леона. Дня смерти самого дорогого мне человека. Родной брат – увы – погиб еще раньше. Это были страшные времена. Слишком много ужасных вещей случилось со мной за слишком короткий промежуток времени. Но все это стало причиной того, что сейчас я, живая и вполне здоровая, стою здесь, на этой улочке и жду. В спортивной сумке на плече у меня пистолет с глушителем, на ладонях перчатки. Темные очки скрывают глаза. И ждать мне остается совсем недолго. Часы на здании банка через дорогу показывают половину седьмого. Ожидание, длиною в восемь лет. Даже если он опоздает, я прощу ему это. Я улыбаюсь, перебирая в голове детали плана. Ничего сложного, ничего лишнего. Пожалуй, чересчур сентиментально. Узнает ли он меня, все-таки прошло не мало времени… Впрочем, почему бы не назваться самой? Увидеть в глазах проблеск понимания и спустить курок. Наконец-то спустить курок. Норман Стэнсфилд, сегодня все для тебя. *** Ты выжил после взрыва. Черт тебя побери, вместе с твоими продажными дружками-копами. ОН нет, а ты выжил. Был тяжело ранен, долгое время находился в реанимации. И, все-таки, выжил. Пока на операционном столе тебя собирали по ошметкам, я видела сны о том, как однажды проберусь к тебе в палату и задушу. Голыми руками. Мне не нужен был пистолет или нож. Я хотела ОЩУЩАТЬ кожей, как жизнь будет уходить из тебя под давлением моих пальцев. Твоя смерть стала моей целью. И только цель не дала мне сломаться, сойти с ума или совершить суицид. Временами я была близка к этому, ходила по краю, но всегда знала - сначала должен сдохнуть ты. Таким образом, даже не подозревая этого, ты спасал мне жизнь одним фактом своего существования. Забавно, не так ли? Пока ты проходил тяжелый период реабилитации, я лелеяла планы мести. Я понимала, что это случится не сегодня, не завтра и не через месяц. Но то, что это случится однажды, я знала точно. Это не подвергалось сомнениям. С мыслью о твоей смерти я засыпала и с ней же просыпалась. Я готовилась к нашей с тобой встрече. Обстоятельно, неторопливо, вдумчиво. Продумывая каждую мелочь, проверяя любую идею. Подбираясь к тебе все ближе и ближе. За восемь лет родился и умер ни один десяток планов, сотни комбинаций. Но ни один из них не казался мне достаточно удачным. Точно я знала только одно – твоя смерть должна быть ОСОБЕННОЙ. *** Взрыв изменил тебя. Ты не стал лучше или хуже (хотя, куда уж хуже?), ты просто изменился. Впрочем, как и я. Вот только мои изменения произошли изнутри. А твои все были снаружи. Слепота на левый глаз – тяжелое осколочное ранение лица, о котором теперь, спустя годы, напоминали шрамы, пересекающие твою левую щеку. Три длинных белых рубца спускались от виска на шею и скрывались за воротом рубашки. Левая нога действовала плохо, так и не восстановившись после сложного перелома не то в двух, не то в трех местах. Даже выписавшись из больницы и приступив к работе, ты не мог обходиться без трости. Я наблюдала за тем, как ты бесился. Сходил с ума, орал до хрипоты, бросался в стены книгами, бил об пол вазы с цветами. Тебя убивало твое бессилие, твоя физическая немощь. А я испытывала от твоих мучений садистское удовольствие. Но этого было мало. СЛИШКОМ мало. Ты пытался вернуться к наркотикам, думал найти в них сладкое забытье. Но, к моей радости, и это тебе не удалось. Твой больной мозг стал как-то по-иному воспринимать допинг. Вместо грез возникали кошмары, от которых ты лез на стену. Однажды, в безумном полубреду ты стрелял в зеркало, висящее в одной из комнат твоей квартиры, опустошив всю обойму в одного тебе видимого врага. С наркотиками пришлось завязать. Твоя работа и твоя должность остались при тебе. Так же, как и твои коррумпированные дружки и преступные связи. Темные делишки ты проворачивал так же лихо, разве что без прошлого пыла. Будто, по привычке. Ты остался тем же ублюдком, каким я знала тебя восемь лет назад. Кроме внешнего лоска, ты не потерял ни грамма своей омерзительной натуры. Страдания не несут освобождения, как уверяли немцы. А жаль. *** Темнеет. На улице по ту сторону дороги зажигаются фонари. Ждать остается недолго… Я прикуриваю третью сигарету, когда из-за угла дома появляется силуэт. В тишине сонного города раздается стук трости по тротуару. Ты будто бы спешишь, но при этом особо не торопишься. Таков твой «стиль». За восемь лет я научилась узнавать его и даже находить притягательным. Я тушу сигарету и про себя считаю от десяти до одного. На счет «три» ты ровняешься со мной. Я бывала и ближе к тебе, но именно сегодня от одного твоего вида у меня перехватывает дух. Будто и не было тех восьми лет, будто только вчера я пыталась проникнуть в Департамент, чтобы покончить с тобой раз и навсегда. Светлый костюм, песочный плащ. Ты кажешься мне все тем же. Но ты совсем другой. Жестче, сильнее, опаснее. Но и я больше не та двенадцатилетняя девочка. Теперь мы сравнялись. Я выдыхаю дым сигареты в воздух, и он серебристым облаком расползается вокруг меня. Ты же делаешь еще пару шагов, не глядя, заворачиваешь и поднимаешься по ступенькам, конечно же, не замечая, что они как-то странно блестят в свете фонарей. Раздается приглушенный звук падения, и ты рассыпаешься в проклятиях сквозь протяжный стон. Ты плохой мальчик, Стэн, тебе следовало бы вымыть с мылом рот. Я ласточкой срываюсь со своего места и в одно мгновение оказываюсь рядом. - С вами все в порядке, мистер? Вы не сильно ушиблись? – спрашиваю я взволнованно, помогая тебе подняться. - Да! – резко отвечаешь ты, пытаясь оттолкнуть меня, но неловко поворачиваешься и почти что снова падаешь. Я успеваю – моя рука крепко сжимает твой локоть. - Осторожно! Ты резко выдыхаешь, восстанавливая равновесие. - Спасибо, - сухо бросаешь ты, оглядываясь, в поисках трости. - Возьмите, - я протягиваю тебе пропажу. Ты принимаешь ее, наконец-то обратив внимание и на меня. Ты вглядываешься в мое лицо, будто стараясь найти на нем что-то знакомое. Нет, Стэн, и не пытайся. Ты ничего не найдешь. - По-моему, вам все-таки нужна помощь, - простодушно улыбнулась я, поправляя кончиками пальцев очки на переносице. Ты хмуришься на мгновение. А потом, ухмыльнувшись, смотришь на дверь за моей спиной. - Да, пожалуй. Проводишь до квартиры? – развязный тон, даже не предполагающий отказа. - Конечно, о чем может идти речь, - я киваю и подхожу ближе. Все снова как раньше, да, Стэн? Я маленькая доверчивая девочка, а ты злой негодяй. Но это ненадолго. Одной рукой ты опираешься на мое плечо, другой на свою трость. От тебя пахнет дорогим одеколоном и коньяком. Что, тяжелый день, Стэн? Мы медленно поднимаемся по лестнице и входим в дом. Я назвала бы это место приятным, если бы не знала о том, что на третьем этаже располагается твоя квартира. - Так, на каком этаже вы живете?.. - На третьем, - отзываешься ты, искоса окидывая меня взглядом. – Как тебя зовут, детка? Меня передергивает от этого обращения, но я сохраняю безмятежную полуулыбку. - Мэтти. А вас? - Стэнсфилд. Идти с тобой действительно тяжело. Ты не преувеличивал, когда соглашался на мое предложение о помощи. То ли падение оказалось неудачным, то ли твоя левая нога действительно была серьезно повреждена при взрыве – я едва выдерживала вес, которым ты с легкостью навалился на меня, сам с трудом передвигаясь по ступенькам. Как только такую развалину как ты терпят в Департаменте? Мы останавливаемся напротив широкой двери с изящной цифрой три. С ловкостью фокусника ты извлекаешь из кармана связку ключей, отпираешь дверь и жестом предлагаешь мне войти первой. Я молча захожу. Ты за моей спиной возишься с замком, привалившись плечом к стене. Не дожидаясь, пока ты закончишь, я прохожу в глубину апартаментов. Моя цель – зал, обставленный как кабинет. Два кожаных дивана, кресло, шкафы, заполненные книгами. Прочел ли ты хоть одну из них, Стэн? Или в твоих книгах все страницы пусты, как в фабричном браке, что выкидывают на помойку или выставляют в качестве муляжа в витринах дорогих мебельных магазинов? - Так мы с тобой соседи, Мэтти? – ты входишь в зал вслед за мной, вполне свободно, лишь слегка припадая на левую ногу. Чертов актер, ты всегда им был. Что, теперь играешь на жалости юных девушек к взрослым дяденькам? Не выйдет, мерзавец… - Вроде того, - я пожимаю плечами и усмехаюсь, зеркально повторяя твою усмешку. - Ты живешь с родителями? – ты делаешь пару шагов по направлению ко мне, не замечая моего изменившегося тона. Ты никогда не предчувствовал опасность. Инстинкт самосохранения был напрочь стерт наркотиками задолго до нашей с тобой встречи. - Моих родителей убили. Отца, мать, сестру и брата. А потом и единственного друга. - Сочувствую… - Нет. Не стоит, - я качаю головой, снимая очки и аккуратно откладывая их на край письменного стола. Ты стоишь и смотришь на меня. Я улыбаюсь. Ты постепенно меняешься в лице, оправдывая все мои ожидания. Вся гамма чувств от испуга до ненависти мелькает в твоих чертах. Я не достаю пистолет. Я жду. Жду, чтобы до тебя дошло. ОКОНЧАТЕЛЬНО. Ты выхватываешь табельное оружие из кармана пиджака и направляешь мне в лицо. Твои серые глаза блестят почти безумно. Испугался… Значит понял. Я почти смеюсь. От смеха меня удерживают твои руки, дрожащие, словно тебя трясет в лихорадке. - Я тебя умоляю, Норман, не трать пули. Все равно промажешь. Сколько тестов по стрельбе ты завалил за последний год? – ты дергаешься от моих слов и как-то растерянно улыбаешься. - На выстрелы сбежится публика, ты ведь этого не хочешь? – твой голос звучит твердо и уверенно. Ни намека на дрожь. В тишине раздается щелчок – ты снял предохранитель. Я наконец-то позволяю себе улыбнуться в полную силу. Ты так до конца и не понял. - После того, как ты трижды палил по собственным стенам, никто не сбежится, Норман. - Кто ты такая? – шипишь ты, подходя ближе. – Какого черта тебе нужно?! Я молчу, наслаждаясь твоим смятением. За спиной, тем временем, вынимаю из сумки пистолет. Наши глаза встречаются на мгновение, и в твоих возникает понимание. Пуля бесшумно прошивает тебе живот. Пистолет падает из твоей ослабевшей руки и откатывается куда-то под стол. Я делаю пару шагов вперед, чтобы оказаться рядом. - Меня зовут Матильда Ландо, - шепчу я тебе на ухо. – Помнишь меня, Норман? - Помню… - скалишься ты, прежде чем мешком свалиться к моим ногам. Момент, которого я ждала, кажется, всю свою жизнь, свершился. Я хочу смеяться в голос, а, может, танцевать джигу, но ты все еще жив. И я проявляю уважение. Я опускаюсь на колени и, схватив тебя за плечи, бесцеремонно усаживаю, привалив спиной к стене. Твоя шея болтается, как у старой тряпичной игрушки. Ты молчишь, глядя куда-то вбок. На белоснежной рубашке расплывается ало-черное пятно. Я сажусь напротив, подтянув колени к подбородку. Момент кажется мне прекрасным и хочется протянуть его подольше. Но каждый удар твоего сердца приближает нас обоих к завершению этой истории, которая и без того оказалась слишком затянутой. Порывшись в сумке, я достаю пачку сигарет и закуриваю, выпуская дым в пространство перед собой. Я не боюсь – ты больше не представляешь для меня угрозы. Время по крупицам течет сквозь пальцы, и я забываюсь, погружаясь в раздумья. Сигарета все не кончается, а ты, кажется, не умираешь. По крайней мере, грудная клетка все также вздымается и опускается, пусть и с некоторой задержкой. В себя я прихожу от того, что что-то касается моей щеки. Холодное и дрожащее, это прикосновение будто разряд электрического тока, возвращает меня в реальность. Вскинув голову, я вижу, что это твоя рука и отшатываюсь, едва скрывая отвращение, смешанное с удивлением. Ты криво улыбаешься, склонив голову на грудь. - Достала-таки. Чертова девка… Надо было убить тебя тогда…- на выдохе бормочешь ты, глядя прямо мне в лицо. Один твой глаз темно-серый, другой, совершенно поблекший, утративший краски радужки. Я щурюсь, разглядывая тебя. Ты действительно невероятно живучий, Стэн. Мне нужно стрелять второй раз – в грудь. Но я медлю. К чему – ты все равно, так или иначе, умрешь через двадцать минут. А, может, и того быстрее. А мне, тем временем, пора уходить. Я поднимаюсь на ноги, тушу сигарету. Окурок, пистолет и очки прячу в сумку. Твой пистолет отправляется туда же. На всякий случай. - Уже уходишь? – слышится с пола твой сдавленный голос. - Тебе больше не нужно мое присутствие. - Как знать… - насмешливо хрипишь ты. – Детка, не окажешь мне услугу, напоследок? Закинув сумку на плечо, я оборачиваюсь. - Не дашь закурить? Свои я оставил в Департаменте… Я смотрю на тебя почти восхищенно. - Последнее желание? Ради Бога… - я вставляю тебе в рот сигарету и щелкаю зажигалкой. Ты затягиваешься, прикрыв глаза. Я пихаю зажигалку и сигареты в карман куртки и направляюсь к выходу. - Тебя проводить?.. Я снова останавливаюсь, а потом молча иду к выходу. Пара минут уходит на то, чтобы найти ключи, которые ты отчего-то никогда не оставляешь в замке. Два поворота налево и дверь распахивается передо мной. На лестничной клетке темно и пусто. С пролетов других этажей не доносится ни звука. Отлично. Я почти переступаю порог. - Скажи мне, детка, - останавливает меня все тот же голос. Я оборачиваюсь, готовая в любой момент выхватить пистолет. Ты стоишь, привалившись плечом к стене. В зубах зажата сигарета. На полу под кожаными ботинками медленно растекается алая лужица крови. Я никак не могу понять, каким образом ты добрался из зала до холла так быстро с таким ранением. Многие до тебя выли от боли, издыхая за считанные минуты. - Я того стоил? – ты задаешь вопрос, который я практически не слышу, беспечно выпуская в сторону струйку дыма. - Ты не стоишь ничего, - злобно бросаю я, борясь с желанием наградить тебя контрольным в голову. – Этого стоил Леон. Не дожидаясь твоего ответа, я переступаю порог и начинаю спускаться по лестнице. Спустя пару секунд раздается приглушенный звук падения. Долгожданного облегчения не наступает. Прощай, Норман Стэнсфилд. Ты стоил очень многого. Ты стоил восьми лет моей жизни. *** Poco - Keep On Trying Я еду на своем автомобиле по скоростной трассе. Солнце, уже клонящееся к закату, освещает дорогу оранжевым заревом, подражая огненному пожару на листьях деревьев, высаженных вдоль магистрали. Теплый ветер гуляет по салону, приятно обдувая кожу, снимая усталость, накопленную в течение дня. Проходит пятнадцать минут. По радио передают трансляцию концерта, посвященного кантри. Я въезжаю в город и сворачиваю на первом же повороте налево. А потом еще раз налево. Мой дом третий по счету на улочке с приятным названием Цветочная. Я здесь поселилась неделю назад под именем Матильды Керн. Приятное, уединенное местечко в богом забытой провинции – то, что нужно, чтобы подумать о жизни. Я загоняю старенький Шевроле в гараж, забираю свежую почту из ящика и захожу в дом. Светлый холл, большие окна. На столе в зале охапка цветов в банке – презент соседей на новоселье. Сладкий запах разноситься от букета по всем комнатам. Но сейчас к аромату роз, бегоний и пионов откуда-то примешивалась толика горечи. То ли свежесрубленного дерева, то ли миндаля. Я открываю окна, чтобы проветрить помещение на ночь и только после этого замечаю конверт на столе под банкой с цветами. Простой узкий конверт из плотной бумаги без надписи или какого-либо штампа. С самыми дурными предчувствиями я пробегаюсь по всем комнатам, осматриваю дом от чердака до подвала – никого. А если кто и был, то не оставил следов. Приходится закрыть все двери, окна. Задернуть шторы и вытащить из-под диванной подушки пистолет с глушителем. Только после всего этого я сажусь на пол и вскрываю конверт. Из него мне на ладонь выкатывается пуля – явно извлеченная из тела. Сильно деформированная, но неплохо сохранившаяся – стреляли с близкого расстояния и совсем недавно. Не больше семи дней назад. К пуле прилагается коротенькое письмо. Одна строчка. Почерк размашистый и уверенный. Даже не читая записку, я уже догадываюсь, чьей руке она принадлежит. Сердце готово выпрыгнуть из груди, даже когда я читаю это во второй и в третий раз. «Два-ноль в мою пользу, детка.» ***