Обогрел

Джим сидел в кресле, что-то печатая на ноутбуке и поглядывая на часы. Время почти одиннадцать часов вечера, а Морана все носит, черт знает где, в то время, как к половине девятого вечера он должен был вернуться; еще и нешуточная гроза разыгралась за окном. - Вот придет, накажу засранца, – зло подумал Джим и продолжил порхать изящными пальцами по клавиатуре. Не прошло и десяти минут, как послышался глухой стук у входной двери. – Явился, скотина. – Джим встал и подошел к входной двери, открывая ее. На пороге стоял до нитки промокший, дрожащий и немного пошатывающийся Себастьян, от которого разило, как от портовой таверны... (и не надо спрашивать, откуда Джим знал, как пахнут портовые таверны). Мориарти тяжело вздохнул, закатил глаза и резко дернул Морана за рукав внутрь дома, придав ему ускорения, он-то и в трезвом состоянии быстрым умом не отличался, а в таком - это вообще грозило тем, что бы заночевать в дверях, пока Себастьян соберется и войдет в дом. Моран едва удержался на ногах, от резкого рывка, влетая в дом и спотыкаясь. Он сделал еще несколько лавирующих шагов и упал на диван. Джим хлопнул дверью и подошел к нему. Оглядывая столь жалкое зрелище, он почувствовал, как злость куда-то улетучилась: Моран напоминал мокрого дрожащего щенка. Себ полулежал на диване, закрыв глаза. Тепло окончательно его разморило и превратило весь плескавшийся в нем спирт в снотворное. Но тело все так же било мелкой дрожью. - Так, только не хватало тебе заболеть и еще неделю не работать, валяясь на диване с градусником и пялясь в телевизор! – зло пробурчал Джим, снимая с него мокрую одежду. Куртка полетела на пол. Пуговицу за пуговицей он расстегнул его рубашку, прилипающую к телу, через которую виднелись вставшие от холода соски. Она полетела к куртке. Встав коленями на пол, перед диваном, Джим снял обувь. Не торопясь, расстегнул ремень на джинсах Себастьяна, пуговицу, молнию. Обхватив край джинсов вместе с бельем, он, под нечленораздельные протесты Морана, снял с него последние элементы мокрой одежды, швырнув их к предыдущим. Тело снайпера покрывали мурашки, вздымавшие все волоски на коже. Он по-прежнему дрожал. Джим куда-то ненадолго удалился, принеся с собой два полотенца. Приблизившись, он вытер его намокшие волосы, небрежно взъерошив мокрые пряди. Взял второе полотенце и стал не торопясь вытирать его влажное обнаженное тело, проводя мягкой тканью по белой шее, широким плечам, сильным рукам, рельефному прессу, паху, опять под недовольные мычания Морана, упругим бедрам, накаченным ляжкам, сильным икрам ног... Джим забрался на диван, сев вплотную, накрыв Себастьяна пледом и крепко прижимаясь к нему телом, согревая. Он приблизился губами к его уху и прошептал, с явно участившимся дыханием: - Басти, сейчас не время спать... Он уже закипает... – Джим пытался привести в чувства Себастьяна, похлопывая его по щекам. - Тебе сделать послаще? Или покрепче, Себ?.. – негромко продолжал он произносить ему на ухо, но Моран лишь что-то неразборчиво проговорил. Джим на секунду куда-то снова отстранился, и вскоре его руки вновь дотронулись до лица снайпера, он медленно приоткрыл его рот, отгибая пальцами мягкие и послушные губы. -Дальше сам, Басти, я устал тебе помогать, – послышался голос и, все такое же, чуть учащенное дыхание Джима, когда он поднес к его губам свой крепкий и горячий... чай, вкладывая чашку в руки Себа. Забыв вытащить то, что помогало делать его слаще... Себастьян, не открывая глаз, облизнул твердый закругляющийся конец и почувствовал, как выплеснулась горячая жидкость... Пальцы были в чем-то липком и вязком... -Себастьян, сколько можно облизывать ложку!? И проливать на себя чай? Боже... Еще и шоколадную конфету, которую я тебе дал, ты облил чаем и она растаяла!! - Джим брезгливо скривился, посмотрев на перемазанного, пьяного Морана, руки которого явно не слушались, - Ведешь себя как трехгодовалый ребенок!!! – фыркнул он, глядя на отвратительную неаккуратность Себа... – Весь в шоколаде... Но, к сожалению, не в том смысле, в котором я обычно употребляю это выражение. – Джим лишь недовольно покачал головой, притащив пачку салфеток и вытирая пальцы и грудь Себастьяна. - Ты чай пить будешь, или я зря бегал тут как юла?! Аж дыхание сбилось из-за тебя, неблагодарный идиот! – рассердился Мориарти, но закончив вытирать этого поросенка, а не щенка, как он вначале опрометчиво отметил, он взглянул на Себастьяна, заметив, что он больше не дрожит. Тот глубоко спал, держа чашку с чаем на подлокотнике дивана, которая вот-вот норовила перевернуться. - Ты пока мне тут все не зальешь – не успокоишься, фонтан «спящая красавица»!!!– прошипел Джим, высвобождая чашку из застывших пальцев, - Ладно, хоть согрелся и не будешь неделю душить мой диван своим бездельем с температурой.