Partners in crime

Томлинсон лениво листал учебник, пока в наушниках низкими басами долбила музыка, и его абсолютно не заботил факт, что это совершенно не способствует запоминанию материала. Покой парня нарушил внезапно сбитый рядом стул, который с силой впечатался в его коленку. — Эй, — не поднимая взгляда, прошипел Луи, — Смотри куда идешь, мудак. — Он пнул стул ногой, ставя его на свое прежнее место. — Вообще-то это я, — ответил голос рядом. — И мне плевать на твое плохое настроение с утра. Томмо, нахмурившись, поднял свой взгляд и заметил знакомую фигуру. — Я провалю все тесты, — как ни в чем не бывало, начал он, возвращая свое внимание книге. — Блять, почему все разом свалилось на меня. — Стоило готовиться, — другой парень присел на стул рядом, бросив свою сумку на пол и располагая поднос на столике. — Что ты сказал? — громко сказал Луи, приставляя руку к уху. — Я тебя, кажется, не слышу. — Сними наушники, — спокойно ответил парень, запихивая в рот порцию картошки фри и пододвигая банку с колой ближе. — Все еще не слышу. Это пиздец как странно, — еще громче начал Томлинсон, кривя лицо и наклоняясь в сторону. Несколько студентов обернулись на парочку друзей, разговор которых был слышен во всей столовой. Темноволосый, не жалея силы, хлестнул Луи по руке и вырывал из его ушей наушники. — Тебе стоило хотя бы прочитать материал этого триместра, придурок. Или решил вылететь отсюда? — Не делай вид, что не знаешь, чем я занимался в последнее время, мистер Умник. — Луи безразлично швырнул книгу на стол и развернулся в бок, чтобы закинуть свои ноги на соседний стул. — Как будто это ты сидел ночами, — парень наклонился к другу ближе, практически шепча ему на ухо. — Проверяя их базы данных и отслеживая точки сигнализации. А кто вытаскивал информацию о- — Ради святого дерьма, Зейн, ты можешь заткнуться и прикончить свой обед, — раздраженно ответил Луи, заводя свои руки за голову и лениво потягиваясь. — Ты бы все равно не смог ничего сделать без меня. — Оу, прости, — ответил Зейн, делая глоток из банки с газировкой, — Сам будешь прикрывать свой зад на зачете, когда я сяду в другой конец аудитории. Или, подождите, я слышу извинения? — Серьезно? Послушай, лучший друг, ты не посмеешь так поступить со мной, — прищурился Луи, покачивая своими новенькими вансами на стуле. — Иначе что? — А иначе валишь домой на своих двоих. — Я люблю тебя, бро, но иди нахуй, — Зейн продолжал невозмутимо обедать. — Я не просил тебя быть мамочкой. — Нахуй тебя, — Луи подорвался, хватая с подноса парня картошку и кидая её прямо в глаз друга. — Это ты сегодня вел себя как последнее дерьмо. Никогда не сбрасывай мои звонки снова, понял? Никогда. — С чего это я понадобился тебе с утра? — грубо ответил Зейн, чувствуя, как он начинает закипать от наглости своего лучшего друга. — У меня тоже есть пары. Луи всегда вел себя именно таким образом. Но прожив с ним три года, начинаешь понимать, что этого не изменит даже метеорит, упавший ему на голову. — Он звонил, чтобы сказать точное время, когда начнется операция, — низким голосом сказал Луи, перегибаясь через стол, чтобы говорить тише, пока их окружали другие студенты. — И ты не мог просто скинуть мне смс? — Зейн изогнул бровь, кладя в рот большой кусок курицы. — Ты неблагодарный пиздюк, вот кто ты, — Луи вновь откинулся на стул, сгребая учебник и кидая его в свой рюкзак. Зейн закатил глаза и отставил от себя поднос, который даже не думал нести в сторону обработки отходов. Он схватил сумку с пола и поднялся, накидывая ее на свое плечо. — Скажи мне, почему я все еще терплю тебя? — Потому что у тебя больше нет друзей, — забавляясь, поддел Луи, вставая вслед за Зейном. — К черту тебя, Луи, — ответил Зейн, заводя руку за спину и показывая другу средний палец, когда выходил из университетской столовой. Луи и Зейн были обычными студентами Вашингтонского университета, которые как и все прогуливали пары, поджигали косяки в туалетах, тусовались на вечеринках крутых ребят и надирались в хлам, еле дотаскивая друг друга до комнаты, которую они вместе снимали на территории кампуса. Но объединяла их не только учеба. Секрет, который абсолютно никто не знал, кроме двоих парней. Это было опасно и рискованно делиться им с другими людьми, да и больше приятелей у них не было, не считая быстрого секса с тем, кого они подцепят на очередной тусовке. Друзья всегда держались в стороне, проводя свободное время исключительно в компании друг друга. Резкий характер Томлинсона отталкивал всех студентов, которые когда-либо пытались начать с ним разговор. Луи никогда не стеснялся в выражениях, дерзил и обожал сарказм, он мог плюнуть человеку в лицо, если тот начинал лезть к нему в душу. Зейн просто держался в стороне, предпочитая тусовкам (если конечно Томмо не тащил его на очередную пьянку) - компьютер, в котором он сидел днями и ночами, это было чем-то вроде его хобби. — Ну и задолбал же ты меня, — процедил Луи, — Этот день просто сосет по сравнению со всей прошлой неделей. — Он сидел на корточках и пытался выцепить из-под кровати водолазку, которая по какой-то непонятной причине завалялась именно там. — Бывает день, когда ты не жалуешься на свою жизнь, Томмо? — Зейн сидел на кровати и укладывал необходимый инвентарь в свой рюкзак. Фонарик. Отмычка. Черные перчатки, — Не припоминаю такого, честное слово. — Ты что возомнил себя чертовым Иисусом, чтобы судить меня? — послышалось снизу. Луи уже полностью забрался под кровать, наконец дотягиваясь до разбросанной одежды. — Господи, здесь точно сгнил чей-то труп. Как давно мы не убирались в комнате? — Иисус бы точно не терпел твои выходки, а просто послал бы тебя к черту. — Да ты должно быть шутишь, — простонал Луи, когда выбрался и облокотился на постель, — Ты не можешь просто сказать такую хрень. — Может, мы не будем отвлекаться, а просто соберем вещи. Остался час, — Зейн кинул быстрый взгляд на часы, висевшие над его кроватью. — К черту. Хорошо. Они возились еще некоторое время, облачаясь в черную одежду и приводя свою экипировку в нужный вид. Зейн не переставал нервно поглядывать на часы, когда проверял всё ли в порядке с его портативным компьютером. Он весь месяц готовился к этому дню, создавая свою, непробиваемую другими сигналами, сеть. — Ты чего? — спросил Луи, когда все вещи уже были готовы к отправке. — Я боюсь опозориться. Что-то может пойти не так, и я просто растеряюсь, — Зейн провел руками по своим волосам, убирая длинную челку под шапку, которая позже должна была послужить защитной маской. — Перестань, бро. Мы делали это не раз, сегодня пройдет всё как по маслу, — весело улыбнулся Луи, — Выдохни и дай пять. — Он подставил руку, ожидая ответа от друга. — Да будет так. — Зейн замахнулся и отвесил Томмо пять. — Повеселимся же мы, — подпрыгивая на месте, заорал Луи, когда запирал их комнату на ключ, — Эта ночь будет покруче сюжетов всех боевиков, которые ты перещелкиваешь по ТВ на свои мыльные оперы. — Заткнись, Луи. Ты такой громкий. Они припарковались у черного входа городского музея, который каждую весну открывался для выставки драгоценностей, собранных со всего мира, в честь фонда благотворительности. Конечно, это не могло не привлечь внимание преступного мира этого города. Здание охраняли несколько десятков громил с разным видом оружия, но не было ни одного раза, когда бы этих двоих могли заметить кучка тупых охранников. Да, может, мышцы у тех были в несколько раз больше, но в логике и мозговой деятельности они явно уступали двум преступникам в законе. Это Луи и Зейн поняли на первом этапе их плана. Они пробирались по узкой (и очень грязной) вентиляционной трубе, в которую проникли, через подвал другого здания. Благодаря взломанной Зейном базе безопасности города, они могли узнать внутреннюю обстановку любой постройки Вашингтона. Все шло идеально, ни одна собака до сих пор не заметила их присутствия, но все пошло под откос, когда Зейн резко остановился и Луи впечатался лбом в его задницу. — Что за дела? — начал возмущаться Томмо, отступая на шаг назад, — Ты решил заключить нас здесь, так и не до- — Тихо, я слышу голоса, — зашептал Зейн, поворачиваясь к Луи и зажимая рукой ему рот. Проторчав пару минут в полной тишине, они услышали, как звук шагов стал удаляться в противоположную сторону. Облегченно вздохнув, Зейн кивнул Томмо, призывая его продолжить путь, пока тот, немного замешкавшись, приходил в себя. “Это было пиздец, как странно”, — пронеслось у него в голове. Луи одернул себя, помотал головой из стороны в сторону и, схватив фонарик, последовал за Маликом. Они уже подобрались к комнате охраны, в которой находились мониторы с видео-наблюдением, отслеживающие чуть ли не каждый метр музея. — Серьезно? А я думал, мы вылезем, отключим все камеры, заберем чертов алмаз и свалим домой, — обреченно зашептал Луи, стоя позади Зейна и прижимаясь к стене. — Ради Бога, Томмо, закрой рот! — едва не повысив голос, раздраженно ответил Зейн, — Я пытаюсь понять, о чем их разговор. — Да какая нахрен разница? Стреляешь в них дротиком со снотворным и все! — Почему же ты не полез первым, умник? — Зейн приложил руку к уху и слегка наклонился вперед. — А может мне нравится наблюдать за твоим задом? — Очень смешно. Ха-ха-ха. — Ты хренов сталкер. Я уже сожалею, что согласился на это. — Тихо, они замолчали. Двигаемся, а дальше все по плану. Так они и сделали: сначала отрубили пару охранников за мониторами, Зейн отключил все камеры и обесточил все здание, мгновенно погрузившиеся в темноту. Пока охрана в недоумении бегала по зданию, пытаясь нормализовать электроэнергию, Томлинсон открыл вентиляционный люк, закрепил для себя и Малика тросы. Они практически бесшумно спустились над пуленепробиваемым стеклом. Благодаря очкам ночного видения, они усыпили еще одного охранника, который, заметив вторжение преступников в павильон, передавал тревогу по рации. Зейн аккуратно вырезал часть стекла, а Луи одним движением руки забрал алмаз, стоимостью почти в 350 миллионов долларов. Профессионализм к грабежам был у них в крови, они жили этим, бредили, сходили с ума, придумывая разные пути, планы, которые с каждым разом становились все более совершенны. Это было их жизнью, не просто неплохим заработком на жизнь, но и удовольствием, приносящим кайф больше, чем дорогие наркотики или возможность купить все удовольствия в мире. Это в первую очередь чувство собственной значимости и крутости. Ведь кто не был бы счастлив одурачить профессиональных секьюрити и украсть один из наиболее дорогих драгоценных камней в мире, практически не наделав шума и не оставляя после себя никаких следов? Вот ради чего они занимались всем этим дерьмом, связываясь с богатыми людьми, которые не хотели совершать преступления собственными руками. Sound: New Politics – Tonight You're Perfect Оставляя всех, включая полицию, которая уже окружила здание, в полном недоумении хвататься за головы, они скрылись с места преступления. Сейчас они оба кричали и смеялись, высовываясь из окон автомобиля. Их накрыл адреналин, по венам бурлила кровь, а внутри было такое ощущение, что все органы скрутились от волнения. — Мне кажется, я скоро стану седым, — Зейн провел рукой по спутанным и мокрым волосам, снимая маску. — Зато богатым! — Луи повернулся к нему и задорно улыбнулся, ведя машину к их заказчику, — Если понадобится, сделаешь себе пересадку волос со своего лобка. За такие деньги мы можем хоть пересадить тебе третий глаз на затылок, — рассмеялся Томмо. — Ага, конечно, чтобы видеть твое лицо постоянно, — улыбнулся в ответ Зейн, — Что за хрень ты включил на весь салон? — Даже не вздумай шутить по этому поводу, иначе я оторву тебе яйца. У меня просто бесподобный вкус в музыке, как и во всем остальном. — Луи вздернул свой подбородок, выруливая на пустую загородную трассу, освещенную лишь парой фонарей. — Только с лучшим другом явно прокололся. — Почему бы тебе не найти нового? Выйди с табличкой «я идиот, ищу такого же идиота, который будет мириться с моим характером, не получая ничего взамен», — Зейн закатил глаза, поджимая колени к груди и высовывая руку в окно. Он и не думал пристегиваться, так же как и Томмо. Это только подрывало итак закипающие эмоции. — Я должен задать тебе очень важный вопрос. — Ну, спрашивай. — Ты не курил? Просто такую фигню обычно выдают, когда зажигают что-нибудь веселенькое. — Держи это в голове, Луи. Мы вернемся к этому, — сказал Зейн, когда они вырулили на пустынную дорогу, приближающую их к месту «х». Скучная часть из плана, который готовился и продумывался долгими месяцами – это обмен заказом и деньгами. Зейна и Луи знал только узких круг людей, как профессионалов своего дела, поэтому и оплачивались их труды по достоинству. Отдав алмаз, получив кейс с 20 миллионами долларов, они счастливые и слишком уставшие ехали домой. Возвращаясь к своей обычной жизни студентов, учащихся в центральном Вашингтонском университете, курящих травку, ходящих на вечеринки. Жизнью нормальных американских студентов, которые могут позволить себе хоть всю жизнь веселиться на берегу карибского моря, попивая мартини, в то время как молодая девушка делает им массаж ног. Но им не нужно было это все, они ходили в самой обычной одежде, ничем не отличающейся от общей массы студентов, пили дешевый алкоголь на afterparty в подвалах и спали то с парнями, то с девушками, когда как повезет. Довольствуйся тем, что у тебя есть, пока деньги хрустят в твоем кармане. Наконец-то можно было расслабиться и полностью отдаться дурману, который обволакивал тело и мозг тягучим кайфом, разливающимся ядом по венам. Мысли Луи уплыли куда-то далеко и все, о чем он мог думать - это о кольцах дыма, выходящих из полных губ Малика. Томмо сдавленно сглотнул слюну, которая вот-вот бы побежала по подбородку от соблазнительных татуированных рук, обхватывающих тонкими пальцами скрученный косяк, от подкаченной груди, вздымающейся при каждой затяжке и прищуренных, уже слегка красных от дыма глаз. Луи полулежа у изголовья старой двуспальной кровати не мог оторвать глаз от своего друга, лежащего на спине в его ногах. Томлинсон намеренно положил ногу на его пах и закусил губу, почувствовав размеры парня, выделяющиеся сквозь узкие черные джинсы. Зейн приподнял голову, наблюдая за игрой Томлинсона, которую тот сейчас вел, потирая ступней его член, но, не сказав ни слова, снова лег, тяжело выдыхая и облизывая губы. Для них это не было чем-то новым или пугающим, наоборот, это заводило и отдавало новой и сильной волной возбуждения в паху. Луи уже не контролировал свои действия, все чего он хотел – это трахнуть своего, черт возьми, друга. И он был точно уверен, что в этот раз ему подсунули просроченную, блять, травку. — Луи? — позвал его Зейн, вырывая из мыслей. — Ммм? — Шатен был не в силах выговорить ничего кроме мычания, потому как член Малика твердел, а его хрипловатый шепот сносил крышу. — Хочешь? — Он повернул голову к Луи, в то время как тот наблюдал за своими действиями, покусывая нижнюю губу и нахмурив брови. Зейн повертел косячком, предлагая затянуться. — Иди сюда, — Парень нехотя перевел свой взгляд на Зейна и поманил его рукой, на что тот незамедлительно встал на четвереньки и начал подбираться к другу с сигаретой, зажатой в зубах. Только Луи собирался взять самокрутку в свои руки, Зейн опередил его и, затянувшись первый, не выпуская дым, прикоснулся губами к губам Томлинсона. Тот понял, чего хочет друг и приоткрыл губы, пропуская дым из легких Зейна в свой рот. Голова закружилась, и Луи уже не понимал от чего больше: от наркотиков или от влажных и горячих губ брюнета, касающихся его собственных. Он выдохнул дым на красивое лицо Зейна и проследил за тем, как белоснежно-прозрачные клубы растворяются вокруг него. Зейн неуверенно приблизил лицо к Луи и посмотрел на его губы, не осознанно медленно проводя языком по своим. Да, что-то пошло не так, и сейчас ему хотелось впиться в них со всей страстью и желанием, искусать их до крови, а потом зализывать раны, ощущая соленый вкус на языке. И это было бы посильнее любого наркотика, которые они покупают на “заработанные” деньги. Но действует Томлинсон – он резко придвинулся к Зейну и замер только когда между их лицами оставались считанные миллиметры. Малик моргнул несколько раз, пока Луи не приник к его губам и поцеловал. Притягивая его за шею, жадно и грубо обхватывая губы Малика своими. Брюнет шумно выдохнул ему в рот и протолкнул язык в горячий плен; он почувствовал вкус травки и текилы, которую они пили, празднуя удачно завершенную миссию, вкус мятной жвачки, которую Луи откинул совсем недавно вглубь комнаты. Он чувствовал, как их языки переплетаются и как сильно он его хочет. Руки Зейна нашли плечи Луи, сжимая их и вдавливая в кровать. — Зейн. — Луи тяжело дышал, его губы слегка припухли, а челка упала на мокрый лоб, — Чего ты, блять, добиваешься? Что ты хочешь? — Я хочу сорвать с тебя эту одежду, для начала. — Парень, глядя в голубые глаза друга, вцепился пальцами в широкий ворот футболки, которая безбожно обнажала его выпирающие сквозь кожу ключицы. Зейн сильно дернул ткань, так что она треснула, расходясь по шву. Он перекинул одну ногу через торс Луи, садясь задницей на его явную эрекцию. — Ах, блять! — шикнул Луи и сжал зад друга в руках, заставляя того двигаться, создавая трение, от которого хотел завыть. Зейн уже припал губами к уху парня, засасывая мочку, а потом языком лаская ушную раковину, от таких действий у Томмо просто сводило тело, и он в блаженстве закрыл глаза, наслаждаясь этим. Брюнет мелкими поцелуями усыпал лицо Луи, оставляя влажную дорожку на шее от языка и бардовый засос на ключицах. Длинные волосы щекотали кожу Томмо, и он только податливо выгибался навстречу. Зейн как специально растягивал поцелуи. Бесстыдно и развратно. Он не собирался дразнить Луи, но мысль о том, чтобы заставить его просить о большем, казалась ему соблазнительной. Томлинсон шумно выдохнул, когда Малик потерся пахом о его вставший член, воздух с шумом вылетел из легких. Шатен не мог больше терпеть и поэтому набросился на друга, повалив уже того на спину, накрывая губами его шею. Он не оставил на ней ни одного «живого» места: запечатлев красные следы на его торсе, задрав черную майку к груди, которую вскоре Зейн сам снял и отшвырнул в сторону дымящегося косяка в пепельнице. Малик запустил руки в волосы друга, когда Томлинсон уже начинал стягивать его джинсы вместе с боксерами, освобождая пульсирующую плоть, давно рвущуюся в рабочий ротик парня, ласкающего его повсюду. Луи заводит ноги Зейна, заставляя раскрыться перед ним полностью. — Бл-я-я-я-ть! — Зейн почти стонет и раскидывает руки по обе стороны от себя, с силой сжимая простыни. Он чувствует горячий язык друга на своей дырочке, он расслаблен и из-за этого Томмо с легкостью входит и выходит языком в его анус. Одной рукой голубоглазый гладит торс брюнета, а второй массирует яички, после размазывая естественную смазку по стволу, и Зейн больше не может терпеть, он толкается в кулак парня и насаживается на влажный язык. Он хочет все и сразу. Он очень хочет, чтобы Томлинсон взял его. Луи это понимает и проталкивает один палец в его проход, одновременно беря в рот сочащуюся головку. Малик хнычет от того, насколько ему хорошо сейчас, насколько хорошо и как глубоко Луи берет в рот, не забывая работать языком, и пальцами в пульсирующей дырочке. Зейн хочет взорваться от того, как ему приятно, и он хочет, чтобы Луи не останавливался ни на секунду. По его виску течет пот, щеки горят огнем, и он жадно глотает ртом воздух при каждом попадании пальцев Луи по его простате. — Та-а-а-к чертовски хорошо, — с придыханием говорит Зейн, поднимая голову и встречаясь с голубыми глазами, которые все это время не сводили с него взгляд. — Если бы ты знал, какой ты сейчас сексуальный, — Луи продолжает трахать его двумя пальцами и нависает над Зейном, упираясь одной рукой о его грудь, — Каким же ты будешь, когда я тебя оттрахаю? —Хочешь трахнуть меня? — На лице Зейна появляется кривая улыбка. Словно чертов Луи умеет читать его мысли. — Ты до сих пор не понял этого? – Луи в штанах, но это не мешает ему тереться об член Малика и растягивать его, чтобы потом доставить максимум удовольствия. Зейн заслуживает этого удовольствия. Конечно, Томмо уже отчаянно хочет избавится от последней части своей одежды и вогнать член в его задницу по самые яйца, а потом грубо трахать, пока тот не начнет плакать от удовольствия. Но он хочет доставить удовольствие другу, хочет наблюдать за таким разбитым и сексуальным видом брюнета, получить немыслимое наслаждение и потешить свое самолюбие за то, что именно он сделал его таким сейчас: волосы прилипли к потному лбу, губы распухли от частых покусываний, ресницы трепещут, и на лице периодически проскальзывает легкая улыбка. Зейн доволен собой не меньше. Он так долго ждал момента, когда сможет завладеть не только разумом Луи, но и его телом. Он хотел его уже очень давно, он дрочил в душе с мыслями о нем и кончал с его именем на губах, прижимаясь горячим лбом к холодному кафелю университетской душевой. Для Зейна Луи был не просто бро, друг или соучастник в преступлениях, он уже давно стал для него чем-то большим. Но это было бо́льшей тайной, чем их совместные преступления. И он сейчас так счастлив, что первым сорвался Томмо, что не может сдержать колких шуточек, рвущихся, чтобы как-то поддеть друга. — А как же Стэн с исторического факультета? — сквозь стон, прошептал Зейн. — А что с ним? — Луи перестал двигаться пальцами внутри Малика и вытащил их вытирая о штаны, от которых он поспешно избавлялся. — Вы же встречаетесь? — Я просто снимаю напряжение с ним, как и с остальными, — Луи не воспринял вопрос Зейна, как что-то серьезное, поэтому только облизывался, гладя, насколько широко были раздвинуты его ноги перед ним, как пульсировала его растянутая красная дырочка и как сочился естественной смазкой его член. Луи устроился между его ног, проводя одной рукой по мокрому торсу Зейна, а второй рукой смачивая слюной свой набухший член. Он уже готов был полностью и сразу глубоко войти в него, как тот приподнялся и обхватил рукой его член, начая жестоко надрачивать. — Зейн, блять, ох, что… Что ты, твою мать, делаешь? – Томлинсон жалостно посмотрел в его глаза, которые стали почти черными от возбуждения или… это что-то другое? — Сегодня нам действительно нужно снять напряжение, Луи! — После этих слов Зейн повалил его на спину и сел на его бедра. — Поэтому я хочу сейчас объездить тебя. — Тогда заткнись и сделай уже это! — простонал Томмо, блаженно откидываясь на покрывало. Зейн взял горячий член Луи в руку и приставил головку к своему входу. Он хотел подразнить шатена, заставить его обезумить, чтобы тот сорвался и трахал его до полусмерти, грубо, отчаянно и сильно. Это то, чего он хотел этой сумасшедшей ночью. — Зейн, мне очень-очень нужно почувствовать тебя внутри, — Луи водил руками по его рукам, ласкал пальцами его лицо, волосы, путаясь во влажных прядках. Если бы Зейн не знал Луи так хорошо, он бы подумал, что тот любит его. С такой нежностью к нему еще никто не прикасался. Неужели Луи трахается так нежно со всеми своими любовниками. В это время Луи не мог думать ни о чем, кроме как о красивом теле Зейна, который сидел на нем и плавно, очень медленно и мучительно насаживался на его пульсирующий член. Зейн уже потерял любую связь с реальностью. Его губы застыли в немом крике, когда он полностью сел на горячую плоть. Опираясь на грудь Томмо, он начал медленно двигаться, вбирая в себя всего Луи без остатка. — О, Господи Иисусе, Зейн. Такой красивый, блять, такой чертовски красивый и узкий! — Луи уже не скрывал своего восхищения, он откинул голову назад, выгибаясь бедрами навстречу и кладя свои ладони на бедра Зейна. Малик прикрыл глаза и, царапая торс шатена, обдумывал, как заставить друга обезуметь. В его голову пришла только одна мысль, на которую он наделся всеми остатками непомутившегося рассудка. — Знаешь, мне понравился один парень из футбольной команды… — сказал Зейн, все еще с зарытыми глазами, но после он приоткрыл их немного, чтобы посмотреть на реакцию Томмо. И результат его не разочаровал. Они так давно дружат, что брюнет мог с легкостью понять, когда Луи злится и бесится. — Не думаю, что он лучше меня. — Шатен придерживал Малика за бедра и начал сильнее и быстрее входить в него, врезаясь пальцами в кожу. — Ну, не знаю, парни…Ах, — практически выстанывает Зейн, — Говорят у него гигант, около 10 дюйм. — Ты говоришь это, сидя своей задницей на моем члене!? Ты мудак, к черту тебя, — Луи отталкивает Зейна от себя и нависает над ним. Одним движением он снова входит до основания и потом полностью выходит. Он проделывает так несколько раз, задевая простату Зейна, от чего тот вскрикивает от удовольствия каждый раз. Словно Томмо знает все его заветные точки, словно знает всего его. — Не важно, сколько дюймов член, важно то, как ты владеешь им. — Да, блять, ты явно умеешь владеть своим. А-а-х, сделай так еще! Луи, твою мать, сильнее! — Зейн прижал друга к себе максимально близко, короткими ногтями царапая его спину, после чего останутся красные следы, и это только еще сильнее возбуждает брюнета. — Какая же ты ненасытная сучка, Малик! — Луи сильнее вколачивался в податливое тело. Их кожа горела на местах поцелуев и укусов, их крики сливались в один протяжный стон, а сердца бились в унисон, от заданного Луи быстрого ритма. Он не жалел Зейна, наращивая сумасшедший свой темп. Брюнет добился своего, Луи слетел с катушек, в глазах уже почти не было видно голубизны, лишь черные, расширенные от возбуждения зрачки. Луи осторожно вышел из него, чтобы немного перевести дыхание. — Встань для меня на четвереньки, детка? — попросил он, сжимая пальцами упругие ягодицы. «О, Боже, блять, да! Наконец-то появилась перспектива быть хорошенько оттраханным!» — пронеслось в голове у Зейна, и он не заставил Томмо повторять просьбу, он послушно повернулся к нему спиной, выпячивая свою задницу и слегка виляя ей, в ожидании действий Луи. — Сучка! — Шлепок, после которого остается розоватый след от ладони. Зейн шипит, но ему нравится это и он хочет еще, поэтому снова поддается назад, прося о большем. Луи шлепает его по другой ягодице и шипит вместе с Зейном, наслаждаясь видом округлой задницы и покрасневшей дырочки. Томлинсон массирует большими пальцами его вход, а после опускается и обильно смачивает его слюной. Малик стонет, уткнувшись в скомканное покрывало, а Луи тем временем пускает ниточку слюны на свой член, после чего размазывает ее по всему стволу, так как смазки и презервативов у них нет. Луи никогда не таскал никого в их комнату, это было святое место, в которое никто чужой не мог пройти. — Ты такая шлюшка, Зейн! — он говорил это сквозь зубы, входя при этом на всю длину, — Если бы я знал, что ты такой грязный мальчик, я бы давно тебя отымел во всех позах…Иисусе. — Я все еще твой друг… — простонал брюнет, прижимаясь лбом к покрывалу, — Ай, блять, быстрее! — Нет, сейчас ты шлюшка, которая подставляет задницу под мой член. Шлюха, которая стонет от попаданий моего члена по твоей простате! — Да, да. Еба-ать, — вскрикнул Зейн, когда стал особенно чувствительным, — Сильнее, Лу, сильнее. Голубоглазый схватил смолисто-черные волосы друга в кулак и силой потянул их, положив вторую руку ему на задницу, задавая нужный ритм. — Ты, блять, такой охуенно узкий, да-а, – Шатен в блаженстве закрыл глаза и продолжил трахать друга с еще большей силой. Он входил до самого основания, ударяясь бедрами о его задницу, так что звук секса наполнил комнату. Луи выпустил волосы Зейна из своей слишком сильной хватки и вцепился в его кожу, оставляя четыре красные полоски вдоль всей спины. Кровать слишком старая и слишком громко, с силой ударялась о стену. Зейн стонал громко и развязно, Луи это так нравилось, что он сам чуть ли не плакал от наслаждения теснотой и жалостных всхлипов. Ему нравилось, что он чувствовал что-то новое, вколачиваясь в Зейна, что-то охуенное. — Я всегда знал, что ты чертовски хорошо трахаешься! — прорычал Малик, пока Луи заботливо придержил его за торс, потому что тот уже готов рухнуть на постель. — Что, детка, устал уже? — усмехнулся Томмо, и Зейн взял себя в руки, самостоятельно опираясь на свои руки и насаживаясь на член. — Послушный, — Луи наклонился, чтобы поцеловать его между лопаток, и разряд пронзил тела брюнета, — Сладкий, — провел языком до самой шеи, закусывая мочку его уха, — Я хочу кончить в тебя. — Ох, Луи, да, я хочу, чтобы ты заполнил меня! Сделай это, Лу! Мне очень нужно, пожалуйста… — громко простонал Зейн, с силой сжимая зубы. Томлинсон понял, о чем говорил друг, но не стал прикасаться к его нуждающемуся в разрядке члену. Рано, чтобы закончить с этим. — Детка, я уже близко, сейчас я кончу в тебя, ох, черт! — Луи зажмуривается, он уже на пике своего удовольствия. — А потом я высосу из тебя все до последней капли! А-а-а-ах, — Луи кончил так сильно и много, как и обещал, заполняя друга вязкой жидкостью. Он не выходил из него еще какое-то время. Зейн нуждался во внимании и сам продолжал трахать себя членом Луи, пока тот пытался восстановить дыхание. Томмо достал свой член и наблюдал, как его собственная сперма вытекает из раздолбанного красного ануса. Он жадно сглотнул и, облизывая губы, перевернул слабое тело Зейна на спину. — Лу, пожалуйста, — прошептал брюнет и умоляюще посмотрел на довольное лицо друга, — Пожалуйста. — Да, детка? — Луи знал, о чем просил Зейн, но ему так нравилось играть с ним. — Отсоси мне, ублюдок, сделай что-нибудь с моим стояком! — Ох, какой злой! Каждый раз хочу заткнуть тебе рот своим членом, когда ты орешь и злишься! — Луи коварно улыбнулся, а Зейн был теперь не только неудовлетворенный до конца, но еще и удивленный таким заявлением друга. — Но еще больше я хочу отсосать тебе, когда ты такой серьезный, — Томмо провел пальцами по его приоткрытым губам и затем набросился на его член, вбирая сначала головку, он мучительно проводил языком по всему основанию члена, заставляя Зейна шипеть от удовольствия. Он ласкал его член, проникая язычком в щель, при этом помогая рукой, он стимулировал ствол, царапая пальцами набухшие вены, и Зейн взрывается, кончая глубоко в горло своего друга, выкрикивая имя Луи. Потому что он не мог больше держать это в себе. Луи довольно улыбнулся и медленно облизнул свои припухшие губы. — Да, ради этого стоило тебя помучить, — Луи оглядывал разбитого друга, который лежал с закрытыми глазами и улыбался. — Никто меня не трахал так круто, как ты, — признался Зейн, обессилено кладя руки на свой живот. — Все еще хочешь того парня из футбольной команды? — Голубоглазый лег рядом с Зейном, обнимая его одной рукой, переплетая их ноги. Это не похоже на поведение друзей, которые под действием травки просто перепихнулись разок, тут определенно были чувства, о которых пока никто из них не догадывался. Или догадывался… Луи отчаянно боролся с желанием поцеловать Зейна, они никогда не целовались в губы до этого, тем более после секса. Это было бы странно и ненормально - разрушить прочную крепость дружеских отношений между ними. Окей, один раз, поддавшись моменту, но второй. Вместо исполнения этого желания Луи просто отодвинулся от него и, положив руки за голову, решил смотреть на потолок, а не на пухлые губы друга, которые просто умоляли о поцелуе. Ведь друзья не целуют друг друга в губы. — Не думаю, что я вообще кого-то захочу после такого. — смеялся Зейн, а Луи тихо вздохнул. — Что ты со мной сделал, ублюдок? — Брюнет облокотился на одну руку, и его лицо оказалось на уровне лица Луи. — Думаю, тебе стоит познакомиться с тем парнем, — негромко ответил Луи. После этого он отвернулся от него, ложась на бок, но Малик остановил его рукой, возвращая обратно за плечо. — Ты думаешь, меня кто-нибудь кроме тебя сможет терпеть? — парень слабо улыбнулся и провел рукой по спутанным волосам друга. — Ты же всегда жалуешься, что именно ты терпишь меня, — ответил Томмо, прикрывая глаза и наблюдая за Зейном из-под опущенных ресниц, — Ну, ты тот еще зануда. — Эй! — Зейн легонько ударил его в грудь кулаком, — Это неправда. — А еще ты разговариваешь во сне, и меня бесит, когда ты долго не отзываешься, когда я ору во всю глотку, меня бесит, когда ты не закрываешь за собой холодильник и забываешь выключить плиту, когда варишь кофе. А еще ты иногда непонятно говоришь и громко поешь… — Ну хватит! Я понял, что достал тебя! — Только Зейн собрался встать, Луи потянул его за руку назад, снова обращая внимание брюнета на себя. — Ты что обиделся? — спросил он, вглядываясь в темные глаза, сквозящие непониманием. — Я? На тебя? Ты ебнулся? — Зейн выдернул руку и нахмурился, — Или еще от оргазма не отошел? — Я слишком хорошо тебя знаю, Малик. — Видимо нет! Потому что, твою мать, Луи… — Зейн остановился, шумно выдыхая воздух, и сжал кулаки. — Поцелуй меня, — произнес Луи, понимая, что вот он тот самый момент. И пусть катится этот статус «друзья» к чертовой матери. После секса не целуются просто так. — Что? — Зейн, распахнул глаза и уставился на Томмо. — Придурок, — Луи сам притянул парня за шею и нежно коснулся его губ. Сладкие. Такие же, как и чувство после секса, разливающееся по телу и пьянящее рассудок. — И еще, — прошептал Луи в губы Зейна, отстраняясь и выдыхая на них. — Да? — так же тихо ответил брюнет, прикрывая свои глаза. — Ты всегда так много говоришь во время секса? — Пошел нахуй, Луи. Заткнись, просто заткнись.