The longest fall

Леда слушает Балина внимательнее, чем когда-либо, потому что от его рассказа, возможно, зависит их освобождение. Кили сидит напротив них и не сводит глаз с девушки с тех пор, как она попала к ним. - Чем это поможет тебе, дитя? - спрашивает Балин. - Ты думаешь, Трандуил этой истории не знает? - Наоборот, - самодовольно усмехается Леда. - Очень надеюсь, что знает. Иначе его интерес к эреборским камушкам в самом деле странный для мужика и наводит на определенные мысли... Гномы смотрят на нее с недоумением, и девушка щурится. - А у эльфов мужеложество не популярно? - Фу, Леда! Кили кривится под ее смешки, Балин качает головой. - Эльфы очень разборчивы в любви, девочка, - добродушно смеется старый гном. - Они вечноживущие создания, но любовь у них одна на всю жизнь. Они, как и гномы, любят только однажды и навсегда. Леда вздыхает. Это настолько отличается от того, к чему она привыкла в своем мире, что кажется нереальным - сказкой, выдумкой, легендой в конце концов, но никак не правдой, которую все, от мала до велика, считают истиной. Леда не верит в одну-единственную любовь на всю жизнь, тем более такую длинную, как у гномов, тем более - в вечную, как у эльфов. Она невольно поднимает глаза к Кили - и почти задыхается, пригвожденная к стене силой его взгляда, таким рьяным, горячим он кажется. Девушка хочет отвести взор и не может, потому что она уже поймана в эту ловушку из тепла гнома и силы его мыслей и чувств. Он смотрит на нее так, словно в ней кроется ответ на все вопросы этого бытия, словно Балин не сидит рядом с ними и не продолжает говорить о давно ушедших днях. Леда заставляет себя зажмуриться и отвернуться. Нет, любви одной навсегда не существует, для нее точно не существует. Ведь она человек, ошибка Средиземья, глюк Арды, которого не должно было случиться. - Скажи, дитя, что ты собираешься делать? - спрашивает Балин. Леда вздрагивает, отвлекаясь от чересчур глубоких ненужных мыслей, и поворачивается к гному, зарекаясь не смотреть на племянника Торина, пока рядом нет Бильбо и самого короля. Он слишком... прямолинеен, слишком резок, слишком упрям, чтобы девушка могла совладать с ним самостоятельно. Если Кили объявит войну ее мыслям и убеждениям, Леда проиграет окончательно и бесповоротно даже с отчаянной борьбой. - Трандуил умен и хитер, как змей, - обеспокоенно говорит Балин. - Он знает историю Первой эпохи не понаслышке. Ты не обманешь его всего лишь предположениями. - Значит, - говорит Леда чуть охрипшим от переживания голосом, - придется проявить все свое актерское мастерство и обаяние. Надеюсь, я не сожру сама себя от злости на этого ублюдка. Балин тяжко вздыхает, невольно зевая. Девушка понимает, что ей тоже нужно поспать, иначе наутро она не сможет быть и вполовину такой уверенной, чем должна. Но сомнения в правильности своих мыслей так разрывают ее голову, что уснуть сейчас - тем более здесь! - просто немыслимо. - Балин, - тянет она, вновь прерывая дремоту гнома. - Балин, как думаешь, Торин убьет меня за то, что я хочу пообещать Трандуилу? Он молчит, обдумывая его слова, и Леда кусает губы. «Прекрати...» - слышится ей шепот Кили, но она не смотрит в его сторону, думая, что это лишь ее воображение. - Ты уже давно живешь в этом мире, девочка, - наконец, тихо говорит Балин. - Давно ходишь по этим землям и живешь бок о бок с представителями великой расы, одной из многих и потому похожих в своих убеждениях. Ты уже должна понимать, что ценность слова для нас, как и для любого живущего здесь, несоизмерима с ценностью даже жизни. Поэтому, пообещав лесному владыке что-то в дар, ты должна будешь вернуть это. Единственная причина, по которой ты можешь не сдержать своего слова - это твоя смерть. Но умирать никто из нас не собирается, а ты, Леда, особенно. Девушка кивает, внимая голосу гнома, словно он говорит о вечном. Конечно, она понимает это. Она понимает уже очень многое, научилась понимать и принимать, пока жила с гномами и проникалась их культурой, будто впитывала ее, новорожденная в этом мире, сотканном из сказок и легенд, будто упивалась обычаями и традициями, свято хранимыми гномами, как самое ценное и родное, почти как дом. Конечно, она уже много знает. И верит во многое так же беззаветно, как и сами гномы. - Я не собираюсь давать обещания, которые не будут выполнены даже под страхом смерти, Балин, - твердо отвечает Леда, получая в ответ одобряющую улыбку гнома. - Но имею ли я право обещать то, что мне не принадлежит? Балин хмыкает. Глубина мыслей девочки кажутся ему для такого возраста весьма удивительной и потому интересной, и он действительно видит, что она тянется ко всему для нее новому с простотой ребенка, но отдает гораздо больше. Неудивительно, что племянник узбада не может отвести от нее глаз. - Ты сказала, что нам важно уйти отсюда свободными. У меня нет причин не доверять тебе, равно как и у Торина. Ответь самой себе на такой вопрос: это настолько важно, чтобы снова брать гнев нашего короля на себя? Настолько ли важно, что ты не можешь отказаться от этого плана? Леда хмурится и очень медленно, но уверенно кивает. Она, наконец, смотрит на Кили упрямым взглядом. Если все это поможет ему избежать отравленных стрел - что ж, она готова быть предателем в глазах Торина до конца своей жизни. - Да, - четко отвечает она Балину. - Это важно. Очень. - Ну, я уверен, Торин переживет потерю самоцветов, которые ему, собственно, не принадлежат. Леда ловит улыбку гнома и улыбается в ответ. Что ж, остается убедить в этом самого Торина. *** Бильбо не приходит ни через час, ни через два - впрочем, девушка едва ли может судить о времени в этих темных пещерах, где храп гномов только убаюкивает. Балин дремлет, прислонившись к стене и опустив подбородок на грудь, и она не знает, куда прилечь - спать сидя Леда, увы, не умеет. - Ложись сюда, - тихо говорит Кили и кивает на свою скамью. Девушка тревожно вскидывает голову, не зная, как отреагировать и что ответить. Они не в лагере под открытым небом у костра, и это неудобное место чересчур тесное. Леда хочет отказаться, но соблазн оказаться в горизонтальном положении слишком велик. Она подходит к Кили, чувствуя такую неловкость и смятение, от которых уже почти отвыкла за то время, что он с ней не разговаривал. Его отказ от прошлой «стратегии» девушку тоже напрягает. - Ты больше не строишь из себя хмурую недотрогу, - тянет она голосом, подскакивающим на октаву ни с того ни с сего. Леда делает вид, что закашлялась. - Удивлен, что ты заметила, - бросает ответную колкость Кили и встает, освобождая ей место. Девушка несмело присаживается на край неудобной скамьи, а потом и вовсе ложится, подставляя локоть под голову. - Ты не собираешься спать? - хмурясь, спрашивает она. Гном садится на пол, подпирает затылком скамью и остается в таком положении. Его волосы щекочут голую кожу руки Леды. - Я посторожу твой сон, - произносит Кили, и его слова взмывают вверх, в воздух, легкие, как и их значение. - Чтобы никакой король-изверг не тронул тебя, пока ты спишь, - добавляет он еле слышно. Леда уже засыпает и думает, что последняя фраза ей послышалась, но во сне она улыбается, легко и свободно, понимая, что Кили рядом. В стране Морфея разум над ней не властен, потому сердце шепчет лишь то, что считает правильным - а ему кажется, что Леда больше не хочет быть далеко от гнома. *** - Просыпайся! Леда распахивает глаза и тяжело дышит - затхлый воздух давит на грудь, удушающе действует на легкие, и ей в самом деле трудно вздохнуть. Она лежит, уткнувшись носом в руку Кили, держащую ее ладонь. - Как ты попала сюда? Звенящий голос доносится из-за решетки, и Леда приподнимает голову, чтобы увидеть его обладателя - за прутьями стоит Леголас и почти метает искры от возмущенного недоумения. Кили рядом с девушкой нехотя шевелится - он так и уснул, сидя на полу и держа ее за руку. - А кричать обязательно? - бурчит Леда спросонья, пытается сесть и охает от боли в груди. - Что за... - Кили, наконец, просыпается, видит девушку и кидается к ней. - Что случилось, Леда? Больно? Девушка кусает губы, прижимая руку к ране - та распухла еще больше, а из-под шва сочится белая тягучая масса. Леда видит это и едва сдерживает в себе рвотный порыв. Она ненавидит кровь, гной и прочие радости болячек. Кили отодвигает край ее рубашки, отталкивая руки девушки, чтобы взглянуть на царапину, и хмурится. Леголаса они оба успешно игнорируют, и лесной принц, кажется, бесится еще больше. - Что здесь происходит, я спрашиваю? - взвивается его голос, от которого просыпается даже Балин. Кили вскидывает голову, впиваясь абсолютно злым потемневшим взглядом в эльфа. - Не тебе задавать такие вопросы, остроухий! - рычит он, вскакивая на ноги. Леда морщится, поднимаясь следом. - Кили, не... - Что вы себе позволяете?! - гном тянется рукой сквозь прутья решетки и хватает ошарашенного Леголаса за отворот его плаща. Эльф даже не сопротивляется; Леда дергается встать между ним и Кили - ссоры и споры сейчас лишь приведут к еще большим проблемам. - Кили, остынь, черт возьми! - Что вы сделали?! - он игнорирует ее ругательства - если бы то было в его силах, он сломал бы решетку и начистил бы этому слащавому эльфийскому князьку его нахальное личико. - Считаете нас варварами, а сами издеваетесь над невинными людьми! - Я... - Леголас недоуменно переводит взгляд на девушку и отмечает, что она бледнее вчерашнего. - Что случилось? - Ничего, - отмахивается Леда, стискивая зубы. Сейчас собственные недуги совсем не так важны, как освобождение гномов. - Зачем ты здесь? Если пришел позлорадствовать, то Кили с радостью выбьет тебе пару белоснежных зубов. Она не шутит - гном в самом деле разъярен и все еще не выпускает эльфа, хотя тот уже пытается вывернуться из его хватки. Леголас вздыхает. Ну вот, пришел поговорить по-хорошему, а попал в драку к этим волосатым уродам. Связываться с гномами никогда не стоит - прав был отец. - Я хотел поговорить, - нехотя цедит он сквозь зубы. - Два дня назад ты сказала про нападение орков, и я все-таки решил проверить достоверность этих сведений. Леда перестает ехидничать и хмурится, подходит к Кили, кладет руку ему на плечо, чтобы он отпустил эльфа. Как ни странно, гном подчиняется, и это удивляет Леголаса. - Сегодня мы поймали трех лазутчиков, - договаривает он, одергивая полы плаща. - Отец сейчас допрашивает одного из них. Судя по всему, им в самом деле нужны ваши головы. - Орки? - подозрительно переспрашивает Кили, и Леда сердито шипит: - А ты уже и думать забыл об Азоге, да? - она оглядывается на Балина в поисках поддержки. Гном чуть кивает ей, и девушка резко выдыхает в лицо Леголасу: - Отведи меня к отцу. Нам нужно серьезно поговорить. - Сейчас? - спрашивает и эльф, и Кили одновременно, и Леда смотрит на обоих, как на идиотов. - А какие проблемы? Или, может, мне самой туда аппарировать? Они одинаково таращат на нее глаза, так что девушке приходится снова вздыхать. Когда уже она избавится от этой привычки все время упоминать словечки из своего мира? - Аранен*! - в подземелья спускается Тауриэль, подходит к принцу и чуть кланяется. Леда фыркает в ее сторону, на что эльфийка снова косится, обиженно поджимая губы. Почему только она удостаивается такого презрения? - Владыка приказал привести девушку. Кили слышит эти слова и внезапно берет руку Леды в свою, не смотрит на девушку, но мотает головой. «Никуда ты не пойдешь», - говорят его глаза, но Леда переплетает их пальцы и мысленно извиняется. - Вот, видишь! - бодро бросает она Леголасу. - Владыке хочется меня повидать, мне есть, что сказать - отличное совпадение! Ведите, сир! Кили дергает ее руку к себе, пока обескураженный Леголас отпирает двери. - Леда, не ходи! Вдруг он снова тебя ранит! Девушка смотрит в его встревоженные глаза и видит там что-то глубокое, вечное, как время, пугающее своим значением настолько, что она боится о нем думать. Леда берет его руку в свои, сжимает чуть дрожащими пальцами и шепчет, пока никто не услышал: - Все будет хорошо. Я обещаю тебе. Она выходит из камеры, задержавшись ладонью на щеке гнома и уходит под стражей лесного принца. Кили смотрит им вслед с разрывающими грудь противоречивыми чувствами. - Эй, эльф! - кричит он вслед Леголасу. - Если ты или твой отец тронете ее хоть пальцем, я снесу вам обоим голову, помяни мое слово! Лихолесский принц хмыкает себе под нос. Как, интересно, человеческую девчушку занесло к этим неотесанным варварам? - Он обычно в таких вещах не шутит, - самодовольно заявляет девушка. Леголас усмехается. *** В зале, помимо уже обезглавленного трупа вонючего орка, оказывается Торин, и Леда давит в себе настойчивое ощущение дежа вю: она, вообще-то, уже получила свою порцию королевских «ласк», да и гном тоже немало пострадал, так что девушка надеется избежать в этот раз никому не нужных увечий. Ее ставят рядом с Торином, и Леда впервые за три дня может взглянуть на него без боязни за его здоровье. - Как Вы? - шепчет девушка, но гном не успевает ответить - его перекрывает переливчатый голос лесного владыки. Леду уже тошнит от его тона. - Мой сын сказал, что это ты предупредила его о нападении, - говорит он, на этот раз даже не думая спускаться со своего трона. - Орка, как ты видишь, я уже допросил, гнома тоже. Что скажешь ты? Леда косится на вытекающую из шеи орка темную кровь и морщится. Боже, ну и вонь. - А мой ответ предполагает очередные вспышки гнева с Вашей стороны? - спрашивает она, вскидывая голову выше, чем необходимо, чтобы видеть лицо Трандуила. Тот вновь перебирает пальцами с таким количеством колец на них, что даже у Леды кружится голова. Он точно не гей? - Смотря что ты хочешь мне рассказать... - многозначительно тянет он. - Король под горой не поделился со мной ни тем, откуда ты, ни кто такая на самом деле. У меня складывается ощущение, что ты действительно имеешь для гномов какое-то большое значение. Иначе с чего бы им так тревожиться за столь слабого члена своего «отряда». - Конечно, ты же о понятиях дружбы и братства даже не знаешь, - цедит себе под нос девушка. В нем надменное презрение смешивается с преувеличенным чувством собственной важности, и, будь они в мире Леды, из такого пижона сделали бы звезду мирового класса, заставив кривляться на камеру и ходить по красным дорожкам, словно властелин вселенной. Может, даже послали бы на конкурс красоты, только девушка не уверена, что Трандуил с его тонкими чертами лица попал бы к мужчинам. - Я уже говорила Вам, Ар-Трандуил, - вздыхая, отвечает Леда, обращаясь к королю эльфов согласно выученным за ночь принятым здесь правилам. Он удивлен, но вида не подает. - Я провидица, и я вижу, что ждет моих друзей дальше. То, что Ваш сын поймал каких-то трех лазутчиков, всего лишь цветочки: подождите еще немного, и сюда придет сам Азог Осквернитель со своим войском, чтобы выпотрошить весь Ваш лес, как тряпичную куклу. Глаза Трандуила делаются чуть шире, хотя в остальном он абсолютно спокоен. В отличие от Леголаса, который имеет все основания верить словам девушки, и потому хмурится. Если все правда, он должен немедленно сообщить об опасности страже. Торин косится на девушку, дергает ее за руку, заставляя взглянуть на себя. «Это правда?» - спрашивают его глаза, и Леда едва заметно кивает. Дубощит уже давно доверяет ей, поэтому лишь тяжко вздыхает. - Вижу, тебя это тревожит, Торин, - манерно растягивая слова, произносит Трандуил. Гном переводит тяжелый взгляд на эльфа и стискивает зубы до скрипа. - Как жаль, что, в отличие от тебя, у меня нет причин верить словам какой-то оборванки. - Кто бы сомневался, - гневно шипит Леда и, тихо бросая Торину «Не вмешивайтесь!», повышает голос. - Может, будущее Вас не волнует, сир, зато, я уверена, заинтересует кое-что другое. Те самоцветы белее света звезд, о которых Вы грезите. В прошлый мой визит Вы не поведали мне причину своего пылкого интереса, зато Валар открыли мне правду. Леда шагает вперед, ловя в свои сети загоревшийся взгляд Трандуила. Как она и предполагала, хорошо поставленное представление и слащавые речи распаляют сердце эльфийского короля не хуже, чем золото - дракона Смауга. Позади нее Торин начинает дрожать от злости, но молчит, следуя указу девушки. Тем не менее, в его голове крутятся, сматываясь в спутанный комок, сразу несколько мыслей: почему он должен слушать эту выскочку - даже учитывая все ее заслуги, почему не плюнет и не заткнет ее, что она задумала и какого барлога он не в курсе происходящего?! Все, что гном знает - это услышанный ночью рассказ от неожиданно вернувшегося Бильбо: Леда расспрашивает Балина о временах Первой эпохи и Сильмариллах, страшится использовать винные бочки и снова что-то скрывает. Махал, если эта девчонка натворит беду, он точно срубит ее буйную голову, невзирая на племянника и Двалина! - И что же поведали тебе... Валар? - Трандуил подозрительно склоняется вперед, и Леда думает, что еще немного - и он свалится со своего насиженного трона и покатится вниз головой, но его нескрываемая заинтересованность тешит ее самодовольство. - Тайну короля лесных эльфов, о которой он никому не хочет рассказывать, - заговорщицки щурится девушка. Сердце в ее груди скачет, как сумасшедшее, и она боится, что его громкий слух долетит до ушей эльфа, и он поймет, что она сама напугана до смерти. Но отступать уже слишком поздно. - Тайну? - эльф вскидывает одну бровь так высоко, что она почти касается короны на его голове. Леда глубоко вздыхает. - Самоцветы, что не дают покоя Вашему сердцу, - тянет девушка. - С лунным светом, заключенным искусными гномами в их гранях... Как говорят сами изготовители. Ваше Величество неспроста не верит им, полагая, что ни один гном, пусть и самый великий мастер, не способен поймать без помощи магии свет, подвластный лишь Высшим эльфам. Торин смотрит на девушку во все глаза, и ярость за такое наглое попирание и пренебрежение его народом мешается в нем с чисто человеческим каким-то любопытством: о чем, орк ее задери, толкует эта фантазерка?! Трандуилу же ее слова вовсе не кажутся безумием. Он встает, как только Леда упоминает Высших эльфов и порывается спуститься к ней, но замечает недоуменный взгляд сына. - Сколько лет прошло с тех пор, когда Вы последний раз слышали о Сильмариллах? - спрашивает девушка, а в ее глаза прыгает страх напополам со злорадством - лесной король заинтригован и сам еще не понимает, что пойман в ловушку из собственных же домыслов и догадок, которые Леда всего лишь щекочет, но не будит окончательно. - Один уплыл в Валинор, два других канули в лету, но тогда откуда же гномы прознали о свете, что даруют звезды лишь эльфам? Трандуил, слишком взбудораженный ее словами, все-таки спускается вниз, стремительно и резко, словно вот-вот наступит на длинные полы своей мантии, а Леда стоит внизу и проговаривает про себя, как мантру: «Это ради Кили, это ради всех них!». - Какой из трех камней послужил основой для Вашего ожерелья? - дрожит ее голос в подернутом тревогами короля воздухе. - Маэдроса, что бросился в пропасть? Маглора? Или это осколки от первого Сильмарилла, из-за которого гномы убили Тингола? - Кто рассказал тебе о них? - шипит Трандуил, подходя к девушке и вскидывая руку. Леда боится, что он снова больно схватит ее за подбородок, но не отходит, хотя очень хочется. - Откуда тебе известно о Сильмариллах? - Многие считают, что Лихолесье уже давно перестало быть цветущим краем, и теперь, как никогда, нуждается в свете, - уклончиво говорит девушка. - Будь в столь желанном Вами ожерелье хотя бы осколок Сильмарилл, остаток света Дерев Валинора позволил бы Вам восстановить величие леса. Верно? Король отдергивает руку от ее лица, словно она вдруг возгорается ярким пламенем, и смотрит на Леду завороженным взором. В его глазах пляшет безумие, какого она не помнила у киношного эльфа, и в этом Трандуил слишком похож на заведенного манией золота гнома или даже дракона. Он сам не понимает, что околдован драконьим недугом больше, чем сам Торин сейчас. Леда боится этого взгляда, и ей жаль короля, несмотря на то, что именно его болезнь сейчас играет ей на руку. Жажда власти никогда никого не доводила до добра. - Вы все еще думаете, что мы не можем договориться? - спрашивает девушка, отступая назад, к Торину. Она боится взглянуть на него, понимая, что именно сейчас нарушает все мыслимые и немыслимые законы гномьего народа, и теперь, больше, чем когда-либо, достойна быть изгнанной из отряда или казненной, но у нее нет другого выхода. Торин должен это понять. Трандуил выпрямляется, тщетно пытаясь укрыть нездоровый блеск в своих голубых глазах. Леголас смотрит на него с подозрением и испугом даже. - И ты, верно, хочешь выкупить свободу в обмен на то, что должно по праву принадлежать мне? - ядовито тянет король, хотя от его ехидства теперь не осталось и следа - Леда своими речами сорвала с него маску. - То, за что Вы не уплатили вовремя свою цену, никогда не будет Вашим, пока под горой спит дракон, - отрезает девушка. - Отпустите нас, всех до единого, верните оружие, что отобрали, и дайте провожатых через лес, чтобы мы не заплутали по дороге. Когда гномы вернут себе Эребор, я самолично отдам Вам ожерелье. - Ты не можешь распоряжаться чужими вещами, девчонка! - неожиданно гремит голос Торина. Он слушал эту наглую вертихвостку достаточно, чтобы теперь терпеливо соглашаться с тем, как она распоряжается не своими сокровищами! Леда поворачивается к нему, хватает за плечи и с силой сжимает. Гном видит странную бледность ее кожи и горящий взгляд, слишком нездоровый для всегда бодрой девчонки, и теряется. Это что еще за напасти? - Послушайте меня, Торин, - шепчет девушка, - всего лишь какое-то ожерелье может спасти нас! Если мы не уйдем отсюда свободными, нам придется бежать, и тогда, поверьте, пострадает не только Ваша уязвленная гордость! Я боюсь, что Вашего племянника ранит орочьей стрелой, и он умрет в страшных муках через пару дней! Торин в смятении, слова о смерти внезапно выбивают из него весь дух и злобу. Она никогда еще не говорила о будущем с такой уверенностью и ни разу на памяти гнома не выдавала таких подробностей. Возможно, именно это - и еще ее нездоровый вид - делают свое дело, потому что Торин с невероятно скрипящим сердцем вынужденно кивает. - Твои требования растут день ото дня, - тягуче и нараспев произносит Трандуил. Леда поворачивается к эльфу и видит, что он вновь вернул себе прежнюю спесь и надменность. - Цена каменьев в моих глазах несколько выросла, - говорит она и даже позволяет себе скрестить на груди руки. - Теперь я могу быть более требовательной - к тому же, мы потеряли в Ваших покоях слишком много времени, и Азог уже нагоняет нас в Вашем лесу, а не на его границах. Но это, я думаю, Вам уже рассказал Ваш новый друг, - Леда кивает на труп орка и морщится. - Если Вы не отрубили ему его буйну головушку раньше. Трандуил вскидывает бровь, кружа вокруг Леды и Торина. Он медлит, думает и прикидывает: даже гном согласен со словами этой непонятной особы, а его народ никогда не слыл снисходительным. Кроме того, сын вынужден верить пророчествам, что глаголет девочка... - Что ж, я принимаю твое предложение, - наконец, кивает он. Леда облегченно вздыхает. - Я отпущу вас, верну ваши вещи и дам пятерых лучников, они проводят вас до Эсгарота. - Двадцать, - поправляет Леда, уже не боясь оказаться снова порезанной. От неслыханной наглости король эльфов почти задыхается возмущением, а Торин смотрит на девушку с должным недоверием, но она знает, что просит и для чего. - Не становись чересчур нахальной, я могу и передумать, - шипит Трандуил, становясь перед лицом упрямой Леды. - Четырнадцать. По одному на каждого члена вашего сборища. Девушка едва удерживает в себе ехидный голос. «Если бы ты умел считать и видеть, то не ошибся на целого хоббита!» - ядовито скалится ее сознание, но она лишь кивает королю. Наверное, следовало бы заключить сделку должным образом, на бумаге, со всеми подписями, но Леда не знает, принято ли это в Средиземье. Торин молчит, из чего ей приходится делать вывод, что можно обойтись и без бумажной волокиты. Да и времени у них в обрез. - Вот и договорились, - надменно кивает Трандуил и, не глядя, делает непонятный жест рукой. Двое стражей удаляются из зала, а Леголас встает рядом с отцом. - Ты пойдешь с ними. Возьми с собой Тауриэль и ее дневную смену. Думаю, этого хватит. - Да, отец, - он кидает быстрый встревоженный взгляд на девушку и Торина и уходит. - Пошли, - грубо дергает Леду гном. Она косится на Трандуила с понятным недоверием. Это все? Эльф, вроде бы, не выказывает неудовольствия их действиям, и потому Леда начинает отступать к дверям зала. Неужели их действительно отпускают? - Постой! - взвивается голос короля и бьет девушку в спину. Она оборачивается, уже придумывая себе миллион отговорок и причин, по которым Трандуил может изменить решение. Но он лишь подходит к ней, снимает с указательного пальца кольцо с огромным белым камнем с кулак Леды величиной и протягивает ей. - Возьми его. Зачем это? Девушка смотрит на эльфа с подозрением и начинает думать о том, что он в самом деле тот еще гей, даже если это и не так. - В знак того, что мы заключили договор, - поясняет Трандуил, и Леда, чуть успокаиваясь, не замечает странной ухмылки в уголках его губ. Ах, снова средиземские традиции! Ну, на этот-то раз девушка сделает все, как надо. Она берет кольцо с ладони эльфа, но не знает, что с ним нужно делать - оно слишком огромное, что надеть его на палец, не поместится в карман камзола и уж точно выпадет из дырявых сапог. Кстати, ей нужны новые сапоги. - Леда, почему ты... - за ее спиной появляется Торин, успевший спуститься на несколько ступеней и вернувшийся за медлительной девчонкой. Он замечает эльфийское кольцо в руках Леды и взрывается громогласным рыком. - Нет! Что ты наделала, несносная девчонка?! Леда вздрагивает и почти роняет кольцо. - Какого!.. Что я сделала?! - Уже поздно, Торин, она приняла его! - самодовольно растягивается в улыбке Трандуил. Девушке кажется, что ее сейчас разорвет от непонимания, потому что Торин вдруг хватается за голову и рычит на короля эльфов, готовый кинуться на него с голыми руками, но он стоит и ничего не делает, лишь беспомощно сжимает зубы. - Да что случилось-то?! - взрывается Леда, сжимая в руках многострадальный обруч с камнем. - Торин, что... - Мы это так не оставим, Трандуил! - гремит Торин не своим голосом, хватает Леду за руку и уводит из зала, игнорируя ее упрямые злые возгласы. Ей кажется, будто весь мир тронулся умом, а вот ей никто ничего не объяснил. ____________________ *Аранен (синд.) - Принц, Королевский сын