Она бежала

Сколько она себя помнила, она бежала. Вся ее жизнь была сплошным побегом и в конечном итоге она бежала от самой себя. От своих страхов, от своих мыслей, от своего ужаса в лице Клауса и даже от счастья. Это было обязательной привычкой и, конечно, она все еще боялась, но уже не так сильно, что с ума сходила. И жить ей все еще вроде как хотелось, но лишь чтобы все снова восклицали "Она всегда выживает!", и это вроде как было смыслом ее жизни. Она смеется, прежде чем замечает удивленный взгляд бармена. Плевать! Сейчас все хорошо, ведь тот самый ужас, который и заставлял ее бежать, ненавидеть себя и близких, умер. И у нее есть полное право пить сколько влезет и смеяться невпопад. Ее свобода теперь не просто фантазия, но реальность. - Что ты здесь делаешь? - его голос ей когда-то казался лучшим на всем белом свете. Когда-то. Врать самой себе так трудно. Она готова проклинать себя день изо дня, готова ненавидеть его, когда с ним и в ад готова идти. Действительно, чего ей боятся, если через него она уже прошла? Он садится рядом, и его смех кажется сущим наказанием на свете. Когда-то она любила его смех, когда-то они умели смеяться искренне. Фальшивые нотки никто не заметит. - Наверное, то же, что и ты, Стефи, - ей кажется, что если говорить противно-ехидным голосом, растягивая каждое слово, то он обязательно разозлиться, завалив ее на этот стол и взяв прямо здесь. Все равно все пьяны настолько, что и внимания не обратят. Пускай ломает ей кости, заставляет кричать в голос и мысленно проклинает - она должна хоть что-нибудь почувствовать. Но вместо этого он лишь с силой сжимает ее стакан, отчего тот моментально трескается и капли дешевого спиртного попадают ей прямо на лицо. Боже, он морщиться от этого запаха и презрения к ней. Куда ты докатилась, Кэтрин Пирс, если пьешь то, чем брезгует даже сущие пьяницы? - Один, как всегда. Что может быть печальнее? - Наверное, то, что, в конце концов, ты умираешь в полном одиночестве, - она кивает, когда принимает из его рук какое-то дорогое пойло, представляя, как выплескивает это ему в лицо. Когда-то любимое лицо больше не казалось таким красивым, по крайней мере, это то, что она готова кричать самой себе ежедневно. Действительно, он предал ее, он никогда ее не любил, он ненавидит ее больше, чем кого-либо еще, и Кэтрин, должно быть, обязана отвечать ему тем же, но Катерина умеет бороться. - Я не ожидал встретить тебя здесь. - Ну, я никогда не соответствовала твоим ожиданиям, только она, правда? - за эту мерзкую улыбку он был готов отдать всю свою жизнь. Когда-то. Но теперь ему хочется придушить ее, схватиться за эту мертвенно-бледную шею и сломать ее. Тем более, теперь он может это сделать, такие суки, как она, только этого и заслуживают. Мразь, сломавшая им жизнь, теперь сломается сама. - Жаль, что мы так похожи. Она не имеет в виду себя, она имеет в виду Катерину - девушку, за чью душу он был готов пойти на все. Девушку от которой она бежала вновь и вновь, потому что чувства это отвратительно, это больно и страшно. Чувства убивают медленно и не торопясь, когда проникают под кожу и разрывают ее. Ей больше никогда не хотелось этого, и ему тоже. Девушку, которую он любил больше всего на свете. Девушку, которой больше нет. - Я никогда не любил тебя, Катерина Петрова. Но я никогда не переставал любить тебя, Кэтрин Пирс, - его голос эхом разносится где-то внутри, и она надеяться, что он говорит искренне, но ее надежды никогда не сбываются. Ее надежды прокляты, так же, как она. - Сколько тебе осталось? - Это так важно? Целая вечность в прошлом, как и моя жизнь, - пустота стучала где-то в висках, когда девушка с трудом смогла встать. В конце концов, она не хотела умирать старухой, никто не хотел, она не хотела видеть Елену, возвращаться к их первой встречи, ведь там боли слишком много, но больше всего она не хотела, чтобы он видел насколько Кэтрин может быть жалкой. Или Катерина? Он не останавливает ее, когда она медленно направляется к двери. В конце концов, он понимает, что Кэтрин Пирс привыкла бежать, даже от самой себя.