Враги

До сей поры Натаниэль ни разу не видел демонов — да и откуда бы. Что ж, насмотрелся. На всю оставшуюся жизнь, какой бы долгой та ни была. Строго говоря, демоны, наверное, просто защищали свой мир от незваных пришельцев — в конце концов, это ведь Стражи вломились в Тень, а не демоны повылезали сквозь завесу. Но продырявленной и подпаленной шкуре почему-то было все равно. Андерс ворчал, что если бы за каждый залеченный сегодня ожог получал по сребрушке — уже озолотился бы. Гном через шаг поминал всех демонов кряду и по отдельности. Веланна на чем свет стоит честила шемов, которые затащили ее в «эту дыру» — она подряжалась с порождениями тьмы сражаться, а не биться с демонами. Ни один здравомыслящий Хранитель — или Первая, неважно — к этим демонам и близко не подойдет, мало ли что. В этом Натаниэль был с ней совершенно согласен. Признаться, во время их безумного путешествия он вовсе перестал понимать малефикаров. Можно пренебречь заветами Церкви — кто его знает, на самом деле, что там будет, за гранью, и стоит ли презревать сиюминутые желания во имя вечного блаженства. Но добровольно связываться вот с этими — жуткими, безумными? Это ж надо начисто лишиться чувства самосохранения. А, может, он просто рассуждает как невежественный крестьянин, шугающийся неведомого. Натаниэль, не выдержав, спросил у Андерса. Тот ухмыльнулся: — Как по мне, даже не столько самосохранение, сколько элементарное чувство прекрасного. Но кому-то не помогает. Ульдреду, вон, не помогло. Хотя, говорят, он просто хотел свободы… — Андерс. — Элисса остановилась так резко, что Натаниэль едва ее не снес. — Сколько своих друзей ты согласен скормить демонам ради свободы? — Ты не знаешь, что значит жить в клетке! — Я задала конкретный вопрос. — Но… — Сколько? Маг опустил плечи. Вскинул голову, криво улыбнувшись. — У меня не так много друзей, чтобы отдавать их демонам. Элисса кивнула, зашагала дальше. — А теперь давай, скажи, что маги опасны, — крикнул ей в спину Андерс. — Что мы заслужили такое обращение. Что… — Опасны, конечно, — пожала плечами Элисса. — Так ведь и я опасна, даже если оружия не давать. А если дать — у-у-у… Так что теперь, таким как я… или Огрен, или Натаниэль — сразу руки вязать? Или вовсе отрубить, раз уж голыми руками убить можем, если понадобится? — Так ты понимаешь… — Я понимаю, почему ты раз за разом бежал. Я даже готова понять, почему взбунтовался Ульдред — хотя Грегор и не показался мне совсем уж невменяемым… — Он послал за правом уничтожения! — Он согласился его не применять, если за выживших поручится Ирвинг. Он спас, кого смог. — Кого смогла спасти ты — так будет точнее. — Неважно, — Элисса снова передернула плечами. — Речь не о Грегоре. Я не могу ни понять, ни простить Ульдреду его методов. Скольких он подставил? Сколько лет, если не поколений, храмовники теперь смогут с полным правом указывать — вон, посмотрите, один из них утопил в крови собственный Круг! — Возможно, его вынудили. Просто не оставили выбора? Элисса круто развернулась, ухватив мага за грудки. — Еще одно слово — и расскажу во всех подробностях обо всем, что я там увидела. До мельчайших деталей — у меня, знаешь ли, хорошая память. А потом мы снова поговорим о загнанных в угол, выборе и свободе. — Эй, отпусти его! — вскинулась было Веланна, но командор только зыркнула на нее — и эльфийка стихла. Андерс помедлил, явно ошарашенный. Натаниэль уже начал было надеяться, что здравый смысл все же возьмет верх. Да, они все устали и встревожены, так что трудно оставаться спокойным и рассудительным, но… Андерс упрямо задрал подбородок: — Ты просто не представляешь… — Не представляю, — сухо согласилась Элисса. — И, все так же, не выпуская мантию мага, начала рассказывать. Ровным и негромким голосом. Цвета, запахи, звуки. Бурый пол в комнатах учеников, бурые разводы на стенах, заскорузлые ломкие от засохшей крови покрывала. Мухи, облепившие покойных, зудят, неохотно взлетая лишь когда Винн не успевает подобрать полу мантии и та касается мертвого. Губы чародейки непрерывно шепчут, перебирая имена. Разодранные на части, скрученные под немыслимыми углами тела. Лица, изуродованные до неузнаваемости и почти нетронутые, безмятежно-спокойные — смерть стерла все следы пережитого. Коридоры. Серый камень. Черная копоть. Крови нет — неоткуда ей взяться там, где погуляли демоны гнева. Запах хорошо прожаренной свинины. Алистер кривит угол рта, хмыкает что-то о том, что долго теперь не сможет есть мяса — Лелиана стремительно отворачивается и ее тошнит. Веланна заткнула уши. Андерс сглотнул. — Хватит. — Я предупреждала, — сказала Элисса и продолжила. Библиотека. Коридоры. Усмиренные, двое живых среди мертвых — эти даже сопротивляться не могли, нечем. Коридоры. Наросты на стенах, похожие на дикое мясо — только многажды увеличенное. Тела. Еще коридоры. Безумный мальчик-храмовник — впрочем, его не жалко, правда, чего цепного пса жалеть, верно? Зал Истязаний. Демоны. Одержимые. Одержимые. Люди связаны у стены, немногие еще способны сидеть. Ульдред вещает — о свободе, могуществе, силе. Какой-то бедолага у стены не выдерживает — кажется, он готов согласиться на что угодно, лишь бы это закончилось. Двое одержимых вздергивают его над полом. Трещат, изменяясь, кости, рвутся мышцы, сиплый вой, в котором все меньше человеческого. Еще один одержимый падает на колени, миг спустя поднимается рядом с такими же. Элисса отпустила руки, отступила. — Скажи мне, ради какой свободы можно решиться на это? В какой угол быть загнанным? Кем? Андерс поник, вцепившись в посох. Заставил себя поднять голову. — Такому оправдания нет. Я не знал… — Теперь знаешь. — И лучше не знал бы и дальше, — буркнул маг себе под нос. Как ни странно, в этом Натаниэль был с ним совершенно согласен. Увидеть на месте полусгнивших остовов крепкие добротные избы и людей на улицах оказалось странно и жутко. Правда, люди выглядели встревоженными, более того — напуганными. У ворот поместья гудела толпа, неприятно напомнившая Натаниэлю виденную совсем недавно, а у самых створок бушевал… демон? Таких им еще не попадалось. Существо представилось духом Справедливости, безошибочно признав в них чужаков начало вещать что-то про притеснения, гнет и неправду. Толпа гудела. Элисса молча наблюдала, старательно игнорируя прямые вопросы духа-демона, пока тот, наконец, не оставил их в покое, принявшись за ворота. На балконе возникла женщина с холеным надменным лицом, в сопровождении пары демонов. Натаниэль мигом вспомнил легенды о баронессе, владетельнице этих мест, что купалась в крови девственниц. Помнится, когда он слушал те легенды, на языке вечно вертелся ехидный и не слишком приличный вопрос, но сейчас хихикать почему-то расхотелось. От нее исходило то же злобное, жуткое, неосязаемое, что висело над Черными болотами в реальном мире. И словно этого было мало, рядом с баронессой возникло порождение тьмы, указывая посохом прямо на них. В этот раз начало заварухи Натаниэль не прозевал — толку-то. В этакой свалке лук оказался совершенно бесполезен, пришлось пустить в ход клинки, следя, чтобы к магам никто не подобрался вплотную. Посохом по голове — довод, конечно, ощутимый, но колдуют они лучше, чем дерутся. И еще здорово тревожил тот странный дух или демон в доспехе, что вызывал баронессу на бой. Сейчас он сражался на их стороне — но кто его знает, что будет дальше? Натаниэль снес башку очередному демону, шарахнулся от еще одних лапищ… и миг спустя обнаружил, что небо над головой снова черное, а не синее, сам он лежит на земле, все тело онемело и покрыто мурашками, словно когда ногу отсидишь, а рядом, кряхтя и ошарашенно оглядываясь, корчатся остальные. Элисса медленно распрямилась, оглядела остальных. Выдохнула. — Получилось. — Погоди, а ты что, сомневалась? — не удержался Огрен. — Если слишком долго задержаться в Тени, тело может стать непригодным для жизни. — сказал Андерс. — И молчали? — Сказал бы — сильно это бы тебе помогло? — Ах ты нагов… — Тихо! — оборвал их Натаниэль. Сам он не сводил взгляд с Элиссы, которая, держа наготове клинки, уставилась туда, где раньше что-то белело, а сейчас это, белое, заслоняла темная фигура, идущая навстречу дергаными, неровными шагами. Вот стал виден грифон на доспехе, лицо с явственными признаками разложения. Натаниэль натянул тетиву, но Элисса выставила ладонь, останавливая, и он послушно замер. — Что это за… — протянул Огрен. — Это я, дух справедливости, — сказал труп. — Заперт в ловушку этого тела. — Ясно, — кивнула Элисса. И опустила ладонь. Стрела ушла точно в глазницу, а дальше Натаниэль не понял, кто успел первым — то ли Огрен, подрубая колени, то ли все же сперва улетела голова, снесенная клинком Элиссы. Два огненных шара, разбившихся о торс, довершили дело, спалив все, что было внутри доспеха. — Он же… — голос Андерса дрогнул. — Он же на нашей стороне… был… По крайней мере, маг сперва выполнил приказ, а потом начал задавать вопросы. — Подумал Натаниэль. Сам он не колебался ни мига — как ни крути, в таких делах у командора опыта куда больше, чем у любого из них. — Он был не на нашей стороне. Он был против баронессы. — Но это был добрый дух! — Уверен? — Элисса глянула на мага снизу вверх, чуть склонив голову. Андерс не ответил. — Но он сам сказал… — встряла Веланна. — А я говорю, что я — императрица Орлея. — Хмыкнула Элисса. Добавила чуть мягче. — Дух или демон — он всего лишь вернулся в Тень, где обитал до того. Но неужели нам надо было оставить бродить по болотам одержимый труп? — Дух мог бы… — Веланна, это был одержимый труп, — повторила Элисса мягко и терпеливо, словно ребенку. — Представь, если бы он вселился в кого-то из твоего клана. Позволила бы ты так обойтись с телом сородича — вместо того, чтобы упокоить, как подобает? Дух или демон — вот он все время рядом, но тело мертво, и оно разлагается день за днем. И на все это вынуждены смотреть те, кому этот человек был дорог при жизни. Неужели ты, Хранительница, допустила бы такое? — Я не стала Хранительницей, — поджала губы Веланна. Конечно, не допустила бы, — понял Натаниэль. — Только признаться гонор не позволяет. Андерс вздохнул, но больше ничего не сказал. Элисса опустилась у трупа, коснулась герба на кольчуге. Шепнула. — Прости, брат. И начала деловито расстегивать ремешки доспеха. — Огрен, кольчугу возьмешь. Длинновата будет, но все лучше, чем то, во что твой доспех превратился. Огрен согласно буркнул, стаскивая с себя кирасу. То, что осталось от тела они закопали тут же, рядом с тропой, взяв лопатку из вещей покойного Кристоффа. Все-таки не годилось бросать собрата — Стража без погребения. Больше Элисса трогать ничего не стала — да и не было там ничего ценного, по правде-то говоря. Из того, что стоило бы возвращать родственникам — только письмо от жены. Элисса дернула щекой, мельком глянув на убористые строчки, сунула письмо в мешок. — Все готовы? Пошли отсюда. Повернулась к тропе — и тихонько выругалась, глядя на зарево над поместьем. — Похоже, эта баронесса тоже решила не оставаться больше в тени. — Хмыкнул Андерс. — Попробуем обойти? Тихо? — предложил гном. Элисса помотала головой. — Там не было пути в обход. Да и… Если мы не оставили духа, то демона тем более без присмотра оставлять нельзя. Придется… Она не договорила, но и без того было понятно, что именно «придется». — Как же оно все не вовремя, — сказала она еле слышно. — Я и без того безумно устала… Натаниэль тихонько сжал ее ладонь. Элисса подняла взгляд, едва заметно улыбнулась. — Прорвемся. Идем. Они «прорвались». Правда, после этого зелий не осталось — совсем. Ни целительных, ни лириумных для Андерса. Правда, потом пришлось добрый час сидеть, прислонившись к ближайшей стене и дышать — больше сил все равно ни на что не было. А путь до Башни Бдения стал и вовсе бесконечным. Входя во двор, Натаниэль мечтал лишь об одном — вымыться, рухнуть в постель и уснуть суток этак на трое. Но, едва заметив их, наперерез ринулся посыльный. Всучил письмо оторопевшему Натаниэлю и поклонился Элиссе. — Там вас спрашивает женщина. Назвалась Орой, женой Кристоффа. Натаниэль подумал, что этот день — если он был один — не закончится никогда. — Хорошо, — сказала Элисса. — Проводите ее в мой… Она осеклась, видимо, вспомнив, в каком состоянии кабинет. Поправилась: — В комнату для гостей. Я сейчас буду. — Пойти с тобой? — предложил Натаниэль. Толку от него, конечно, немного будет, разве что молча рядом постоять. Но хоть что-то. Она покачала головой. — Спасибо. Но это обязанность командора, пропади все оно пропадом. Иди, отдышись. Тот еще был денек, когда он, наконец, закончится. Она сунула шлем подошедшему денщику, двинулась к замку… ровно затем, чтобы через миг дорогу заступил гном… Волдрик, кажется, начав втолковывать что-то про гранит. Вместе они прошли до самых внутренних ворот, наконец, гном отстал, явно довольный. Натаниэль проводил взглядом Элиссу, в который раз подумав, что ни за что на свете не захотел бы оказаться на ее месте, покрутил в руках письмо. Нет. Сперва мыться. Потом есть. Потом все остальное. Распечатав, наконец, письмо — герба на сургуче не оказалось — Натаниэль обнаружил внутри еще одно. С печатью банна Амарантайна. Пожалуй, правильно он сделал, что сперва хоть немного пришел в себя — что бы ни исходило от Эсмерель, встречать это лучше на свежую голову. Или хотя бы относительно свежую. Эсмерель была сладка, красноречива и угодлива. И ядовита, потому что когда Натаниэль закончил читать, его мутило не хуже, чем после яда тех мерзких личинок. Старые друзья отца… Всегда был как родной сын… соболезнуют утрате… недоумевают и растеряны, глядя на его поведение… кровь вопиет и прочая и прочая и прочая. Словом, выходил он, Натаниэль, вконец негодным сыном и человеком совсем никудышным, если не решит срочно связаться с Эсмерель и соратниками, чтобы решить, как именно покарать гнусную убийцу. А самое смешное, что прямым-то текстом этого написано не было, все сплошь намеки да иносказания, попади письмо не в те руки — ни одного доказательства. Хорошо было написано. И било точно. Получи он это сразу после Посвящения — поверил бы, как пить дать поверил. И в заботу, и в сочувствие. И в кровавый заговор Кусландов за спиной отца, который, святой человек, лишь защищался, не переставая думать о благе Ферелдена. Побежал бы, как телок с кольцом в носу — прямо на бойню. Потому что не надо долго гадать, кто окажется крайним, если власти захотят всерьез найти убийцу Стража-Командора. Могут и не захотеть, кстати, учитывая, что ее величеству Элиссу Кусланд любить не за что. А там можно и посмотреть, кого новым Командором пришлют. Глядишь, и получится приучить с руки есть и смотреть, куда Эсмерель подскажет. Одна из самых влиятельных людей эрлинга, в конце-то концов. Словно в помоях искупался, честное слово. Натаниэль перечел письмо, пытаясь сообразить, что именно в нем не давало покоя, прозвучав фальшивой нотой. Нет, понятно, что оно было фальшиво насквозь, от первой до последней буквы, и все же… Сообразил, наконец. И пошел искать Элиссу. Когда-нибудь этот демонами драный — причем почти в прямом смысле, усмехнулся он — день закончится? Элиссу он отловил в дверях кабинета. — Что-то срочное? — кисло поинтересовалась она. Натаниэль смутился, только сейчас сообразив, что переодеться и сполоснуться она, наверное, успела, а вот поесть и отдохнуть — едва ли. Учитывая, что через полуоткрытую дверь был отчетливо виден идеальный порядок на столе кабинета, а по коридору спешила эльфийка с ведром и тряпкой — чернила со стены пока никуда не делись. А до того была жена… точнее, вдова Кристоффа. И наверняка по дороге попалась еще куча народа, каждому из которой было срочно что-то нужно. А тут еще он — что, до утра не дотерпел бы? — Вообще-то… — Понятно. Вообще-то не срочно, но что-то, из-за чего ты извелся весь, — хмыкнула она. — Слушай, будь другом — дойди до моего денщика, пусть отловит кого-нибудь из прислуги, и прикажет притащить чего-нибудь съестного прямо в комнату, а я сама до него уже не доползу, до харчевни — тем более. И я тебя выслушаю — если не обидишься, что за едой. Иначе загрызу кого-нибудь. — Хорошо, буду другом, — хмыкнул Натаниэль взъерошив ей волосы. — Иди, я быстро.