Устами младенца

Карвер еще не спал, когда Бетани перебралась к нему из своей постели. Она знала, что он бодрствует — он никогда не спал в те ночи, когда Гаррет не приходил домой. — Уф, и как ты умудряешься так подрогнуть, — проворчал он, когда она откинула одеяло. — Тебе не кажется, что мы уже слишком большие для этого, а, Бэтти? Но все же он подвинулся, чтобы ей хватило места — так же, как и всегда до этого. — Я не могу уснуть, — прошептала она в ответ. Она устроилась в нагретой Карвером постели, подоткнув под себя одеяло. Карвер испустил тяжелый, полный терпения вздох. — Если уж собираешься спать здесь, то хотя бы не пинайся. — А ты тогда не храпи, — парировала Бетани. — Я не храплю! — возмущенно отозвался Карвер. — Храпишь, — отрезала Бетани. — Как свинья. В действительности он не храпел, но знать об этом ему было не обязательно. Карвер показал ей язык, так что Бетани была просто вынуждена прижать свои холодные ноги к его икрам, ухмыляясь вызванному воплю. — Тссс! — с невинным видом проговорила Бетани. — Мать разбудишь. Карвер с негодованием взглянул на неё, а затем демонстративно перевернулся на другой бок. Бетани простонала: иногда брат вел себя совершенно по-детски. — Карверррр… Он не шевельнулся, даже не ответил. Бетани снова вздохнула, выпятила нижнюю губу, надувшись от обиды — впрочем, впустую, потому что Карвер этого не видел. Ладно, замечательно. Он может игнорировать ее, раз ему этого хочется. Она подождёт. Карвер слишком нетерпелив, чтобы долго хранить видимость ледяного спокойствия. Она оказалась права: совсем скоро Карвер перевернулся на спину. Большая часть его лица находилась в тени, но лунный свет очерчивал его нос и скулы, и этого было достаточно, чтобы Бетани увидела, что он борется с желанием высказаться. В итоге он прошептал: — Ненавижу, когда он так делает. — Ммм? — отозвалась Бетани, изображая сонливость. — Ты знаешь, что, — шикнул Карвер и сбивчиво продолжил: — Каждый раз, когда я встречаю кого-то, кому, как мне кажется, возможно — просто возможно — я нравлюсь больше, чем он… Он остановился, горько сжав губы. — Неважно. Проклятье, я сам в этом виноват: решил, что он не отберет у меня и это тоже. — Карвер, — сказала Бетани с укоризной. — Дело не в этом. И никогда в этом не было. — Ты хочешь быть на его стороне? — проговорил он, изображая непонимание, и Бетани закатила глаза. — Речь идет не о том, на чьей стороне я хочу быть. Ты всегда думаешь о Гаррете, что он якобы во всем тебя превосходит, но это не так. Бетани протянула руку и взяла Карвера за ладонь. Когда она переплела его пальцы со своими, Карвер закусил губу, но не стал протестовать. Она слегка его потянула, и Карвер позволил повернуть себя на бок, так, чтобы она могла его видеть. Они лежали рядом, лицом к лицу, и их носы разделяли лишь пара дюймов. Бетани практически ощущала его дрожь. Она сжала его руку. — Мне тоже это не нравится, — прошептала она. — Когда ты уходишь с девушкой, или когда он уходит, потому что не хочет, чтобы ты уходил… — Знаю, — резко перебивает Карвер, словно не желая услышать то, то она скажет потом. — Я, наверное, больной, раз больше ревную его к ней, чем её к нему… Его надломленный голос звучал, как на исповеди, черты лица исказились, словно он исторг это из себя, режа по живому. Он сдерживал рыдания, дрожа от усилий, и Бетани не могла этого вынести; она прижалась к нему, целуя в лоб, снимая поцелуями предательские слезы, когда они покатились по его щекам. — О, Карвер, — прошептала она. — Это нормально, это никакое не извращение, это нормально. И она накрыла его щёку свободной ладонью. Он качнул головой. — Это не нормально, — говорит Карвер. — Это не… — Но он прижался своим ртом к её, и её губы заглушили его рыдания. Она заводит руку за его голову, путается пальцами в волосах, и, обнимая так крепко, как может, чтобы утешить и успокоить. Завтра Гаррет вернется домой, даже не пытаясь скрыть засосы и следы любовных укусов. Карвер будет злиться из-за наглого пренебрежения, а Гаррет — делать вид, что не понимает, почему, и притворяться, будто не замечает, что Бетани которой день отказывается с ним говорить.