Девушка, покорившая измерение.

Погода на улице совсем испортилась. Из тёмных, массивных туч льет невероятный ливень. Ветер усиливается, не жалея меня. Тяжёлые капли приносит мне в лицо. Я больше не скрываю своих эмоции – нет смысла этого делать. Из моих глаз идут терпкие слёзы. Это совсем на меня не похоже! Я уже не помню, когда последний раз ревела, а сейчас даже не пытаюсь себя сдерживать. Кажется, будто с этими слезами, уходит та самая обида. Моя душа издает крик, который я тотчас пытаюсь заглушить алкоголем. Крик, который я не слышу. Крик от боли, от предательства, от обиды. Счастливые воспоминания о былом терзают и истязают мою душу еще сильнее. На улице людей не много, время, примерно, одиннадцатый час. Я иду по тёмной дороге. Мои ноги гудят от высоких каблуков, но меня это мало заботит. Всё это время не проходило ощущение, что со мной кто-то второй, но я, щедро опустошая бутылку, забываю про это. Макияж уже давно размыло воспоминаниями, таившихся в слезах. Виски в бутылке осталось меньше половины. Я пересматриваю этот диалог в своей голове, слово в слово, делая себе еще хуже, словно мазохистка. Я останавливаюсь на небольшом мосту. Оперевшись на железную, извивающуюся перегородку я начинаю всматриваться в реку. «Интересно, а там глубоко?» – думаю я. Нет-нет, Элис, ты не самоубийца. Никогда не покончу жизнь самоубийством только из-за парня. Во-первых, он этого недостоин. Я продолжаю всматриваться в реку, фонари освещают мост. Вижу свой силуэт и рядом... чей-то еще? Вдруг, на несколько секунд меня ослепляет яркий, фиолетовый свет. Не понимая, что это, я резко оборачиваю голову направо – никого. Налево – тоже. В конце концов я начинаю осматриваться и не нахожу никого и ничего вокруг себя. – Замечательно, уже белочки посещают. Пора заканчивать это дерьмо, – говорю я себе. Моя речь непонятна даже мне самой. Вот допиваю последнюю каплю виски и аккуратно ставлю бутылку около перегородки и только тогда понимаю, что я очень пьяна. Передо мной размытое изображение, вместо привычной улицы. Мои воспоминания становятся мутнее, я практически не понимаю где я и куда мне дальше идти. Я делаю несколько шагов вперёд и чувствую, как меня шатает. Я, щурясь, медленно открываю глаза и вижу знакомый мне интерьер. Головные боли мешают мне вспомнить, где именно я видела его. Я закрываю глаза в надежде, что головная боль немного утихнет. Ужасная идея – алкоголь, но черт, все-таки тогда это не хреново помогло утешить меня. Во рту жуткая сухость, я хочу пить. Как я дойду до кухни, даже не зная, где я? Я даже не могу встать из-за жуткой боли в голове. Да что там встать, я даже не могу пошевелиться. Я же, чёрт возьми, обещала себе не пить. Воспоминания о вчерашнем происшествии возвращаются. Мне становится вновь тяжело осознавать, что я потеряла любимого человека. Да, пожалуй, действительно любимого. Он женится, а я… Я не знаю, что дальше. Волосы не высохли после вчерашнего дождя. Они нагло лезут мне в рот, в глаза. – Проснулась, наконец! – слышу я до жути знакомый голос. Похоже, это Эмили, – я тебя вчера еле до дивана дотащила! – гневно высказывается она, – ещё до сих пор удивляет, как ты до квартиры дошла! – Тебе тоже доброе утро, – слабым голосом говорю я и поднимаю тяжёлые веки. Мне даже тяжело говорить. Каждое слово отдаёт жуткую боль. – Да уж, доброе. Скажи, дорогая, тебе зачем телефон? Я тебе раз двадцать звонила! – продолжает подруга. – Кстати, устала отвечать на звонки твоей мамы! Водички-то принести, а то похмелье жуткое, я смотрю? – нотация… – Было бы неплохо, – несмотря ни на что, с насмешкой отвечаю я. Эмили куда-то отходит, а в моей голове всё еще не прояснился ответ на вопрос: «где я?». Ну, одно я знаю точно. Раз здесь Эмили, то я в безопасности. Проясняется диалог, где я ей вчера нагрубила. Становится стыдно от самой себя. Наконец, Эмили стоит передо мной. В руках у нее стакан с водой и… шипучкой? Похоже, таблетка от головы. Я покорно выпиваю ее. – Где мы? – озадаченно спрашиваю я. – Вот тебе на! Подруга! Это ж ты сколько вчера выпила, что не помнишь своей родной квартиры? – удивленно отвечает она вопросом на вопрос. Точно, вот почему мне знакомо. – Что у тебя вчера произошло с Джеймсом? После того, как вы поговорили, я его больше не видела. – Ничего… Мы расстались, навсегда, – пытаюсь безразлично ответить я, но в моем голосе все-таки прорывается досада. – А можно в подробностях? – тяжело вздохнув, спрашивает Эмили. Видно, она сочувствует. – Нет, если ты не станешь рассказывать, я пойму, – добавляет она. – Тебе, наверное, тяжело… я понимаю. – Как ты можешь понять? Ты ведь не встречалась ни с кем, Эми. Всё-таки я решаю выговориться, хоть кому-нибудь. Я рассказываю ей историю в подробностях, и меня накрывает теми же самыми эмоциями, что и тогда, находясь рядом с Джеймсом. Рассказывая, слезы самовольно покатились из глаз, опять. Наконец, закончив историю, а вместе с этим – душевное терзание себя самой, я немного приподнимаюсь и оказываюсь в сидячем положении. Черт возьми, голова просто раскалывается на тысячу мелких кусочков, которые вот-вот взорвутся. На самом деле эта боль немного притупляла ненависть к бывшему благоверному, и в какой-то момент это меня даже обрадовало. – Ну и мразь же он, – высказывается подруга. – А я вот как чувствовала, что он моральный урод и поэтому контакт-то не шел! Ты, главное, не переживай. Ты красивая, умная. Добьешься успеха, и всё у тебя будет в шоколаде. А он пусть там женится на своей шлюшке, ты ведь лучше, сама знаешь. Всегда будешь лучше, – пытается успокоить она меня. Кажется, она забыла про вчерашнее. Бесполезно, Эмили, бесполезно, хотя я ценю эту жалкую попытку успокоить меня. Конечно, кто я такая? Никто, какая-то девушка, только окончившая школу. Я же не смогу обеспечить его благополучие, я – никто. Да и показывать любовь я не умела никогда. Теплые слова изредка, хотя я чувствую намного больше, чем говорю. Если бы он знал, как он мне был дорог. Ну почему? Почему я такая?! – Что? Только не говори мне, что ты думаешь, что я так сильно переживаю, – пытаюсь взбодрить я Эмили, солгав и вытерев слезы. Наш разговор прерывает мелодия на моём телефоне. Мой клатч, где, собственно, и находится телефон спокойно лежит в прихожей. Уф, я еле встаю с дивана и направляюсь в сторону прихожей. Таблетка дала свой эффект, головные боли утихли, но сознание остаётся мутным. Я не успеваю взять телефон, звонок прекращается. Разблокировав, я вижу… СЕМНАДЦАТЬ пропущенных?! СЕМНАДЦАТЬ?! И кому же я понадобилась? – Да? – Ну наконец-то! Мы тебе столько звонили! Где ты была?! Почему не брала телефон?! – скандально расспрашивает мама. – Вообще-то у меня был выпускной, – напоминаю я. – Там музыка. Громкая. – Ах, ну конечно! Что с голосом? Сколько ты выпила? – Немного, – соврала я. – Где находишься? – продолжает спрашивать мама. – Я в своей квартире вместе с Эмили, – утомленно отвечаю я. – Всё хорошо, мам. – Ладно. Смотри мне! – пригрозила она. – Как прошел лучший день в жизни моей дочери? – вежливо. Удивительная способность – быстрая смена настроения моей мамы. Несколько минут назад она была готова меня разорвать на кусочки за не отвеченные звонки, а теперь мило расспрашивает про вечер. Да уж, мамочка, вечер был просто замечательным. – Да, знаешь, всё было хорошо. Даже очень. Много острых ощущений, потом мы расстались с Джеймсом, потом... – Что? – перебивает меня мама. – Да, мамочка. Просто его отец считает, что я никто, и ничего для него не сделаю, а он спокойно с этим согласился. Кажется, моя мама была шокирована. Настала минутная пауза. – Да ладно, что было, то было. Мне плевать на него и его новую девушку, – отвечаю я, чтобы хоть как-то прервать эту паузу. – Знаешь, я не хочу об этом говорить, да и вообще, у меня нет настроения разговаривать. Я заеду на днях за вещами, – добавляю я и заканчиваю диалог. В прихожей был большой шкаф-купе с двумя большими зеркалами. Трудно было не посмотреться в него. Из прекрасной принцессы я в самом деле превратилась в ведьму. Тушь, подводка – всё растеклось, на голове полный бардак. Рваные чулки придавали вульгарность. Нужно умыться как можно быстрее и бегом расчесать свои волосы, а то там уже гнездо вить можно. Приведя себя в порядок, я принялась расчёсывать свои волосы. Сейчас они не выглядели так роскошно. – Да-а, долго же ты с ними возиться будешь! – сказала мне Эмили и начала смеяться. – Да, надо вытащить из головы эти заколки. И так голова болит, из-за них ещё больше! – недовольно говорила я и доставала эти шпильки, входящие в мою причёску. Теперь осталось расчесать мои волосы, что сделать нелегко. Они, конечно, выглядят не шикарно... далеко не шикарно. Эмили лишь хихикает надо мной. Очень мило с её стороны. Провозившись минут пятнадцать, мне удалось привести их в порядок. Не удивительно, конечно. Всю ночь я шлялась на улице под дождем, а потом легла спать с мокрыми, распущенными волосами. Сейчас мне нужно было собраться и съездить к родителям, забрать кое-какие вещи, а потом уже постепенно перевозить весь накопившийся хлам. Вещей пока в моей квартире нет, придется ехать в платье, которое не совсем высохло. – Ты домой? – спрашиваю я Эмили. – Да. Нужно показаться предкам, а то переживают. – Потом не поможешь мне перетащить вещи? – спрашиваю я, надеясь на согласие. – Да, помогу. Я позвоню, как буду у дома твоих родителей, – легко соглашается подруга. – Замечательно, – отвечаю я. Я стараюсь отвечать радостно. – Ладно, тогда давай собираться, – договариваю. – Лис, точно все хорошо? – вежливо спрашивает подруга, – мне очень жаль, что вы... – Не надо. Я не могу больше это слушать. Мама, ты! На нем не сошелся свет, – озлоблено ответила я. Уж лучше быть злой, чем жалкой. – Как скажешь, – вздохнула Эмили. Эмили подошла и обняла меня, я обняла её в ответ. От неё чувствуется тепло. Родное тепло. Она всегда будет со мной, всегда. Эта мысль меня успокаивала – хоть она меня не предаст. Ну и, конечно же, мама с папой, которые всегда будут рядом. Из-за этого нужно жить. Наконец, приготовившись, мы выходим из квартиры.