Чимин не любил холод.

Чимин не любил холод. И носки шерстяные - колючие - не любил; и свитер - вроде теплый, мягкий, - а ему неудобно; и чай с имбирём и лимоном, так любезно приготовленный Джином, не любил - горячий и пряный слишком, и нагретые бока любимой кружки кончики пальцев обжигают сильно, те покалывать начинают. Чимин не любил холод. Приходилось кутаться в огромное тяжёлое пуховое одеяло с головой. А под этим комом дышать нечем, но наружу не выглянешь - нос от мороза пощипывает, и, если вдохнёшь, воздух в лёгких как будто наждачной прошелся. Вот сидишь там, в крепости своей пуховой, и задыхаешься, и куда деть себя не знаешь. Чимин не любил холод. Именно в такие холодные вечера почему-то и наваливается неподъёмный груз бытовых проблем и переживаний; в голову лезет все подряд, а трезво осмысливать что-то нечасто получается - мысли подмораживаются. И опять же, носки колючие. Отвлекают. И хочется снять их, отбросить в самый дальний угол комнаты, а лучше прямо в центр, чтоб об них обязательно кто-нибудь запнулся. Чимин не любил холод. Не любил, потому что носки-то снял, а пальцы на ногах будто корочкой льда покрылись. Подняться за ними - не встанешь, поэтому в комочек сжимаешься, что колени груди касаются. И чувствуешь, что холод этот уже где-то внутри поселился, и не спрячешься от него, даже если под пять одеял залезешь и три пары носков оденешь. Под ложечкой тянуть противно начинает, а от безысходности подвываешь чуть ли не вслух. Смешанные чувства окутывают полностью, перекрывая все остальные органы чувств, и из-за этого не слышишь, как дверь скрипнула, и кто-то что-то сказал тихонько, а очнулся только после того, как этот "кто-то" сматерился и немного громко высказал свое мнение по поводу каких-то там носков. Затем некто подобрался к кровати и ткнул наугад в одеяльное нечто, произнося хрипловатым шёпотом "Чимин-а, ты спишь?" И в этот момент ощущаешь, что это оно. То, от чего иней, успевший осесть в легких, начинает испаряться; замершая в жилах кровь потихоньку циркулирует вновь, возобновляя осязание. И, уже не боясь отморозить нос, высовываешь макушку наружу, видишь немного взволнованный взгляд и понимаешь, что воздух вокруг не настолько раздражающе колючий, а даже немного приятно прохладный. Рука сама схватилась за край большой и, наверняка, теплой толстовки и потянула вниз, заставляя хозяина брендовой шмотки опуститься на край постели. Тот, воскликнув "Да ты окоченел весь!", быстро забрался под покрывало и без лишних разбирательств притянул к себе замёрзшее чудо. В этот момент Чимину резко стало невообразимо тепло. Большие ладони лидера поглаживали его спину через мешковатый свитер, ровное дыхание щекотало волосы на макушке, а размеренные удары чужого сердца подгоняли собственное и одновременно успокаивали. - Спасибо, что согрел, хен, - слова, больше похожие на неразборчивый шёпот, вырвались сами, прямо перед тем, как послышалось негромкое сопение младшего, а крепкие руки в ответ только сильнее сжали давно любимый комочек. Чимин не любил холод. Он и сейчас его не любит. Но он нашел то, ради чего будет кутаться в тяжелое одеяло и носить колючие шерстяные носки, лишь бы потом отогреваться самым мягким теплом самого родного человека.