На всё согласен

      Выхожу из автобуса, махнув перед носом контролёра новеньким проездным. Контролёр окидывает меня полным подозрения, тревожным и в то же время любопытным взглядом, открывает рот, чтобы что-то произнести, но в последний момент передумывает и, смутившись, отступает на шаг вглубь салона. Наверное, думает, что обознался.       Ведь совсем недавно всё это было: известность... нет, популярность. Когда твоё лицо превращается в непременный штамп, которым отмечают обложки все уважающие себя издания жёлтой прессы. Когда любое скупо оброненное тобой слово тут же превращается в новость дня, а шустрые интервьюеры растаскивают твоё «компетентное мнение» на цитаты и афоризмы. Когда женщины оглядываются тебе вслед, а мужчины демонстративно отворачиваются и брезгливо кривят губы – впрочем, эффект и в том, и другом случае один и тот же. И всё что угодно может в конечном счёте обернуться против тебя.       Год прошёл...       Ненавижу многоточия!       Руки привычно оказываются в карманах куртки. Начинаю сожалеть, что не могу спрятать куда-нибудь глаза. Они у меня сейчас, скорее всего, страшные.       Куда я? Зачем мне?       С утра без какой-либо цели кружу по городу. Говорят: «идти, куда глаза глядят». А если глаза уже не глядят? И не глядели бы они вообще?       За свежевыкрашенной оградой городского парка началось какое-то массовое мероприятие – музыка с трудом перекрывает гул человеческой толпы; на общем звуковом фоне яркими всплесками время от времени слышны высокие детские голоса.       Сжимаю в кармане непочатую пачку сигарет – упаковка покорно сминается, скукоживается. Смело можно выбрасывать. Что я и пытаюсь сделать, поравнявшись с урной. «Пытаюсь», потому что самым идиотским образом промахиваюсь. С минуту стою, раскачиваясь под плевками по-осеннему холодного ветра, словно раздумывая, поднимать или нет. Потом резко срываюсь с места и иду. Окрик полицейского меня не останавливает. Ближе к вечеру блюстителей закона навряд ли будут интересовать столь мелкие нарушения общественного порядка, но сейчас день, и поэтому им просто нечем заняться. Окрик повторяется – тогда я оборачиваюсь и улыбаюсь. Проблема решена – я уже никому не мешаю. Сегодня у меня и в самом деле страшные глаза.       Почти бегу, рассекая всеобщее развесёлое настроение телом, как нож разрезает неуловимую и оттого неуязвимую воду. А вода ускользает, растекается и охватывает со всех сторон, хоть я вовсе этого и не желаю.       Уворачиваюсь от гуляющих, как от пуль, которые могут ранить. И они в самом деле могут ранить. И они ранят. Ранят тем, что не попадают в меня. Безразличие. Никто не помнит. Равнодушная вежливость, граничащая с садистским неуважением. Мимо. Мимо. Мимо... Мимо, мимо, мимо.       Я что-то потерял? Я кого-то ищу?       Торопливость шагов выветривает воспоминания. Чем быстрее бежишь, тем меньше шансов на возвращение. Усмехаюсь.       Ты убегал от меня очень быстро. Я не успевал запечатлеть твой образ своими шероховатыми рифмами. Ты вообще всегда был чем-то большим, чем могло вместить моё угловатое сознание.       Проскакиваю парк насквозь. В живом тумане, сквозь который я промчался, останется незаживающий рубец. Мне так кажется. Единственное, что я способен оставить после себя. Шрам.       Где я?       Этот городской район – тоже шрам. Летопись чьих-то страстей. Побитые временем стены домов. Пристальные тёмные окна. Вздор.       Тебя нет. Тебя нигде нет. Но я и не за тобой шёл. Я так... просто гуляю.       Захожу в магазинчик, зажатый между двумя жилыми домами, и покупаю новую пачку дорогих сигарет. Прячу в карман. Дурак.       Мимо, мимо, мимо. Долго?       «С добрым утром, Мина-тян!»       Ухмыляюсь. Смотрю через дорогу и пытаюсь вычислить, где же живёт эта «Мина-тян», для которой неизвестный обожатель оставил на облупленном заборе весьма прозрачное полупризнание.       Я тоже так могу. Если, конечно, ты захочешь, чтобы я размалевал стену дома напротив твоих окон. Там, кажется, живёт глава какой-то крупной компании, которая спонсирует твою творческую деятельность. Я даже подпишусь своим именем, чтобы не навлекать на тебя неприятности. Но ведь тебе это не нужно.       Коробка превращается в жалкий скрюченный комок. Без колебаний выкидываю её прямо на проезжую часть и возвращаюсь в магазин...       Сегодня длинный день. Долгий путь пройден. И неизвестно, сколько ещё впереди.       Кроме того, как выяснилось, в этом городе очень много заборов. И на каждом втором – пожелание доброго утра для ...-тян.       Нет, я точно не буду этого делать. Ты достоин, чтобы для тебя придумали что-нибудь более оригинальное.       Тень выскальзывает из-под ног и плывёт впереди, коверкая облик. Не догнать. Не призвать к ответу. Из ритма шагов не вырваться.       Старая песня. Я давным-давно не писал ничего нового.       Думаю, ты презираешь меня и за это тоже.       Неприкаянно шатаюсь без сна третьи сутки кряду. Правильно было бы бросить всё к чёрту и уехать, сделав всего лишь пару нужных звонков.       Если бы я не ушёл, то ты непременно сам выкинул бы меня за дверь.       Так не может продолжаться.       Ты не останавливал меня. Молча смотрел, как я шарю по карманам, ищу ключи, потом пристраиваю их на краю тумбочки... Просто ждал, когда же я, наконец, выметусь и оставлю тебя в покое.       Предвкушение не даёт забыться.       Третьи сутки кряду я выхожу сюда, где бы ни блуждал. Это не город, а заколдованный круг!       Хлопает дверца автомобиля. Ноги подкашиваются.       Бежать, пока не поздно. Пока ты не заметил...       Ты заметил меня. Я опоздал.       Трясущимися пальцами выуживаю белую пачку... Из полусотни купленных и бездарно загубленных эта – единственная уцелевшая. Снимаю прозрачную хрустящую оболочку и достаю сигарету. Смотри: мне абсолютно всё равно, я вполне доволен своей нынешней жизнью, да и в целом...       Подношу зажигалку ко рту, щёлкаю. Ты останавливаешься у двери подъезда и заинтересованно смотришь на меня.       Невольно подражая тебе – тому тебе, который есть в моих воспоминаниях, - глубоко затягиваюсь. Сигарета падает. Сгибаюсь пополам, безостановочно кашляю. Глаза слезятся от дыма, ставшего колом поперёк горла.       Ну, обзови меня. Болван, кретин, бестолочь, щенок... Так оно и есть.       У тебя... тёплые руки.       Ты со вздохом разжимаешь мне пальцы и отбираешь скомканное доказательство моей независимости.       - Не умеешь – не берись.       Ничего не вижу – всё вокруг расплывается – и медленно оседаю на асфальт.       - Ю... ки...       Кашель постепенно проходит, но голос по-прежнему хриплый.       Брелок звякает, когда ты наклоняешься и помогаешь мне подняться на ноги. Ты носишь с собой ключи, которые раньше принадлежали мне?       - Идём. Попробуем ещё раз.       - Что?       - Написать тебе песню.       Я сглатываю и представляю, как это будет. Скорее всего, мы опять переругаемся. Наши уровни слишком разные. Но...       - Юки!       Но если это – единственная возможность быть рядом, то я согласен.       - Юки, Юки, Юкиии!       - Только не начинай...       Я на всё согласен. 24.07.2008