Месть

За сто лет до событий «Мести» в монастырь Аммы проникает группа фанатичных сектантов, убивая всех его насельников. Преподнеся их жертвенному алтарю, они призывают безумного бога разрушений - Великого Пожирателя, а ровно через пятьдесят лет, мир резко погружается в пучину страданий. Ещё через пятьдесят лет, таинственный бог мести воскрешает одного из погибших в этом мире, с целью остановить бога разрушений. Сможет ли возвращенный к жизни призрак отомстить за гибель своего мира? Небо накрывала пелена вечной, беззвёздной ночи. В этот проклятый, никому более не нужный миг шёл отвратительный грозовой дождь. Его неожиданным спутником стал невероятно ехидный, злорадный гром насмехающихся богов. Это сплошное невежество преследовало меня уже порядком двух, или даже трёх дней. Погода словно подтрунивала над моей целью, то становясь слабее, то вновь набирая силу. Её можно было понять. Месть - пустое чувство, после которого не остается даже пепла. В нём нет ни радости, ни печали - только пустота и холод. Но отступать уже поздно, да и куда? Что мне ещё остается? К тому же, если его не остановить, он может погубить десятки и даже сотни других миров подобно нашему. Моя прежняя жизнь была коротка и совершенно бессмысленна. Мои кости и сейчас лежат где-то в той зловонной пещере вблизи Гроссморда. Пока я продолжал верить и надеяться на внезапное спасение, мои однолетки уже давно покончили жизнь самоубийством. Моей наивности не было границ. Даже опухая от голода я верил в долгожданное, внезапное чудо. Спустя несколько лет после моей смерти, Иридон, бог мести, поймал мою неупокоенную душу, и заселил её в созданное им же тело. Возражений от меня он не услышал. Я желал понять суть происходящего, а узнав, пожелал отомстить губителю. Его рассказ был длинным, и довольно сочным в подробностях. Но для вас, я кратко выделю самое главное: Сотню лет назад, когда в небесных просторах ещё можно было лицезреть ослепительный силуэт солнца, а на горизонте всё ещё летели самые обычные, ничем не примечательные птицы, в монастырь святой Аммы проникла группа сектантов, убив всех его насельников. Преподнеся их тела, сознания и души жертвенному алтарю, они призвали в наш мир безумного бога разрушений - Великого Пожирателя. После этой резни святыня внезапно исчезла, а все попытки найти её завершались прахом. Ровно через пятьдесят лет, когда монастырь на скале вновь объявился, мир резко погрузился в пучину страданий, массового геноцида и боли. Всё громче и громче звучали ехидные раскаты грома, всё напористей капал дождь, и всё ужаснее становились кроваво-красные, сверкающие молнии. За моими действиями уже несколько минут наблюдал едва ощутимый, хищный пронзительный взгляд, улавливающий каждое мое подозрительное движение. Намерения смотрящего на меня существа были вполне ясны, и скорее всего имели акцент истинно гастрономического характера. Выйдя на открытый тракт, я прислушался. Фон общей непогоды крайне мешал мне отыскать расположение преследователя. Мне потребовалось несколько секунд что бы сконцентрироваться, и детально «прощупать» все окружающие меня звуки. Глухо барабанит дождь. Едва ощутимо колыхается и шелестит листва лесных древ. Зловеще смеётся гром. Подозрительный шум за спиной. Я обернулся. В двух-трёх футах от меня, на ветке кривоватого дерева, угрожающе пригнувшись скалилась невысокая, облезлая тварь. Секунду мы смотрели друг на друга, не предпринимая никаких действий, словно изучая. Её глаза блестели голодной, хищной злобой. Когда мышцы твари едва заметно дёрнулись я не промедлил. Сжимая рукоять катары, я стремительно перекрутился, слёту отрубая твари голову. Её обезглавленное тело звучно шмякнувшись упало в грязь, а голова покатилась куда-то вдаль. Не спеша я подошёл к останкам монстра. Невероятно тощее, грязное, облезшее создание голодало уже не первый день. Некогда, эта случайная жертва Пожирателя была обычным, лесным обитателем. Уже и не узнать, кем он был когда-то. Ободранный хвост, шерсть на котором уже давно слезла был довольно длинным и тонким, а само тело по своей осанке должно было быть не слишком большим. Само существо по своему размеру было ещё менее крупным, чем мне казалось пару мгновений назад. Оно едва доходило мне до живота. Существо не вызывало гнев, или отвращение. Наоборот, вызывало острое сострадание. После обращения его сознание потеряло всякий страх и рассудок, превратившись в бесчувственную, безумную машину для убийств. Он совершенно не виновен в своих поступках. Не было на его лице той самой, уродливой улыбки, которую можно было заметить на подобных ему. У него не было выбора. Над густым лесом проревел очередной раскат грома, озаряя ночное небо ярко-красными вспышками. Спустя несколько мгновений по всей округе донёсся сухой треск падающего дерева. В последний раз глянув на обезглавленный труп несчастного создания, я поспешил вперёд по дороге. Задерживаться мне больше не хотелось. Я желал скорее закончить с Пожирателем и уйти на долгожданный покой. Хоть в пустоту, хоть в райские чертоги – уже всё равно. Тварей в округе было много. Они то и дело мелькали то тут, то там, показывая свои желтозубые, противные ухмылки. Первой чредой Пожиратель вызвал огромную за масштабом эпидемию среди животных. Заражались все подряд: млекопитающие, птицы, рыбы, амфибии, даже насекомые. Это лишило людей источником пропитания и надолго заблокировало доступ к растительной пище. Вирус изменял их тело, портил их сознание и искажал психику. После обращения в проклятого, твари избавлялись от все барьеров, превращаясь в бесчувственных убийц, главным желанием которых было только собственное пропитание. Через некоторое расстояние я натолкнулся на упавшее несколько минут назад древо. Не останавливаясь я продолжил бег. Столкнувшись с ним, моя кожа приобрела голубоватую прозрачность, и я беспрепятственно прошёл сквозь дерево, словно фамильное привидение сквозь стену. В каком-то роде я и был призраком. Хоть я и пребываю в живом, материальном теле из плоти и крови – но моя душа уже не имеет той порядочной стабильности, которая присуща живым людям. Воскрешение из мёртвых – без предварительных знаний и опыта самого мёртвого практически не возможна. Моё существование в любом существующем мире довольно спорно и неоднозначно. Природа последнего может просто вытолкнуть меня, если я буду слишком активно применять свои возможности. Если говорить коротко – моё существование — это сплошная ошибка. Тем временем тяжёлые капли дождя всё падали, и падали на пропитанную кровью землю. Через какой-то промежуток времени дождь усилился, превратившись в настоящий, грозовой ливень. Бежать было трудно и даже опасно. Скользкая словно кожа болотной жабы грязь могла сослужить мне довольно подлую участь, но всё-таки я со всех сил старался не падать. Как духом, так и телом. Свернув с проезжей дороги прямо в лесные заросли, я буквально на себе ощутил присутствие в лесу проклятых. Толстокожие, серые мускулистые лапы отбросили меня на добрые пять ярдов. Очнувшись на земле, я уже рефлекторно предпринял попытку подняться, что вышло у меня только со второго раза. Поднявшись на ноги, я ошалело огляделся. Впереди, грозно сверля меня взглядом стоял двухметровый, жилистый проклятый. Его кожа была серой и невзрачной, местами даже потрескавшейся несмотря на большое обилие влаги. На его роже красовался длинный, в четверть роста твари хобот. В отличии от недавно встреченного мной бедняги, понять к какому виду принадлежал этот проклятый было не сложно. Это существо – прямой представитель гордых элефандов, слоноподобных хищников. Сравнительно с своими младшими братьями, слонами, они были менее крупными но при этом обладали недюжинной силой. Во всю морду твари была растянута кровожадная улыбка. Во время обращения в проклятого, твари могли приобретать множество человеческих черт. Их телосложение выпрямлялось, а лапы превращались в некое подобие ног и рук. Эмоции, выражаемые тварями, были сильно ограничены, и ограничивались они, в большинстве лишь одной страшной, безумной улыбкой маньяка-убийцы. Падший элефанд двигался в мою сторону, попутно гудя в свой хобот, словно созывая на пир себе подобных. Когда тварь подошла ко мне достаточно близко, я, в попытке отрубить ей голову занёс катару для удара. Метровое лезвие столкнувшись с прочной, как камень кожей проклятого звучно звякнув резко отрекошетило в обратную сторону. Восстановив равновесие, я опешил. Мой разум, в который Иридон так старательно запихнул различные знания, по всей видимости трещал по швам. Шкура элефандов всегда славилась своей непревзойдённой прочностью и выдержкой. Даже мастерская сталь не могла сравниваться с дублённой кожей этих созданий. В те времена, когда мир ещё не знал гнёта Пожирателя, такую вещи можно было бы продать за довольно круглую сумму. На причудливые трели моего серокожего недруга съехались твари со всего леса. Проклятый позвал их на представление, а возможно и пир. Если судить по их взглядам, которые они посылали ему, среди них он был вожаком. Во время обращения, проклятые в некотором роде подпорчивались. После мутации их клетки могли не выдерживать резких изменений и переставали нормально функционировать, из-за чего даже в самой свирепой, казалось бы, непобедимой твари могло найтись слабое место. Проклятый вновь замахнулся для сокрушительного удара. Преобразовав свой организм в прозрачную, нематериальную субстанция, я прошёл сквозь его грязное, мускулистое тело оказавшись за спиной монстра. Кратко замахнувшись, я наискось рубанул проклятого по спине. Элефанд, в последний раз загудев в свой хобот, упал на колени, после чего я замахнулся ещё раз, отсекая ему голову. После моей победы над вожаком твари вокруг неистово взревели, совершенно позабыв о залетевшей на огонёк пище. Не став ждать, пока они закончат выступления я побежал прочь. Желания тратить свое время на других проклятых у меня не было. Сколько не убивай, мир не отмыть от грязи, а менять в нём что-либо уже поздно. Отсутствие людей принесло природе много радости. Растительность проросла так, как только могла бы - цветы, травы, деревья - все они расцветали, росли и блаженствовали. Никто не мешал им развиваться. Казалось бы, ещё немного и все они эволюционируют, встанут из своего вечного дома, вытянут свои корни и начнут жить своей независимой ни от кого более жизнью. Даже почти постоянное отсутствие света не мешало им расцветать и наслаждаться раем. Свернув на одну из лесных полян, я решил хоть как-то разнообразить свои последние часы жизни. Преобразовав своё тело в сплошную фантомную массу я, взмахнув своими призрачными, обрамленными синеватой дымкой крыльями, воспарил поверх всего. Поверх всей этой грязи, проклятых, крови и жестокости. Я ненавижу убивать. Мне уже надоело видеть все эти озлобленные, невероятно противные улыбки. Но я должен закончить своё дело. Я должен отомстить Пожирателю за всё то, что он наделал. Абсолютно все проклятые смотрели на меня, насмешливо и хищно, словно на диковинку. Это напрягало. Несметное количество мутированных, искажённых голодным безумием глаз взирали на меня и прожигали взором. Стараясь не смотреть на падших, я укрепил свой взгляд на виднеющимся вдали пиком монастырской башни. Осталось совсем немного. Долго пребывать в состоянии фантомной плоти было крайне небезопасно. Злоупотребление этим могло закончиться полной деформацией души, чего я, к слову, боялся больше любых тварей и чудовищ. Терять своё сознание я не хотел. Пролетев ещё пару ярдов, я решил наконец-то спуститься на землю. На открытом участке местности на меня накинулись сразу двое проклятых. Бросив меня наземь и придавив своим немалым весом, они принялись терзать моё тело. Я предпринимал попытки вырваться, но проклятые не желали упустить долгожданный ужин. Меня ели живьем, вырывая и обгрызая плоть до костей. Но я не кричал, боль я ощущал приглушённо. Спустя несколько мучительных минут, один из них, явно самый добросердечный во всём лесу перекусил мне шею. Выйдя душой из изувеченной, изгрызенной оболочки я сразу же начал перерождаться. Ещё один неизмеримый плюс моего текущего положения – бессмертие. До того, как я выполню свой долг, убить меня окончательно, бесповоротно невозможно. Сначала сформировались кости, поддерживаемые в полёте воздухом. Когда все хрящи и прочие человеческие премудрости встали на свои законные места их начала оплетать плоть – мышцы, а затем и органы. Следом мышечную ткань начала обволакивать кожа – гладкая и в меру толстая. После этого тело обволокла синеватая дымка, секунду спустя превратившись в ещё сухую, тёплую одежду странника. Тем временем проклятые поглощали для меня уже старое, мёртвое тело. Твари были так сильно увлечены трапезой, что даже не заметили, как я подошёл к ним сзади. Не таясь я вонзил тогда уже прозрачные, бесплотные руки в их спины. Сломав мешающие мне рёбра я, нащупав их сердца, резко вытянул их, обрывая все соединяющиеся с ними сосуды. Оттолкнув упавших на мою уже довольно сильно обглоданную тушку, проклятых, я без особой брезгливости начал рыться в своих же останках. Найдя всё необходимое, я нацепил меч горя на пояс, взяв катар в левую руку, сунул кожаный мешочек в карман плаща, и побрёл по узкой, едва заметной звериной тропе. Густой, величественно-исполинский лес закончился. Впереди, на его смену пришла невероятная по ширине пропасть. В её центре, словно причудливый остров, возвышался монастырь Аммы. Святыню построили прямо на скале, что придавало пейзажу довольно захватывающие интонации. За всё своё путешествие я успел лицезреть многое, но такое вижу в первый раз. Монастырь был выполнен в готическом стиле, а его стены, грозные и крепкие, по виду состояли из древнего как свет, тёмного камня. Грозы, дождь, пропасть и мрачный, молчаливый монастырь совокуплялись в одну тёмную, страшную картину. Отринув взгляд от мрачного зрелища, я вновь, мысленно настроился на свою цель. Подойдя к ближайшему выступу, совершенно не думая я "нырнул" в пропасть головой вниз. Ощущения, испытываемые мною, были непередаваемы. Они, словно волчок – внезапно безумно завертелись во мне, поигрывая на струнах моей многострадальной души, после чего так же внезапно исчезли, когда пришло время подумать о приземлении, что я сделал не менее изыскано, чем сам полёт, используя все свои умения и возможности что бы в очередной раз не погибнуть, раскроив себе череп. Спустя какое-то времени блужданий по оврагу впадины я отыскал тот тайный лаз, о котором меня заранее предупредил Иридон. Через него можно было пролезть в монастырь, не возводя к скале нового моста. Из-за своего происхождения во тьме я видел отлично, а потому утруждать себя лишним освещением не стал. Первым шагом на тайном пути к святыне мне предстали грубо вырезанные в скальной породе ступени. Восходить по ним было ужасной пыткой. Страшно проклиная всех халтурщиков, возводивших этот лаз, мне приходилось с каждой ступенькой всё больше и больше пригибаться. Со всех сторон на меня давили тонны камня. Когда адские ступени закончились, мне пришлось ползком продвигаться по узкому туннелю. Наконец-то выбравшись из лаза, я оказался в просторной, пыльной комнате. Двухъярусные кровати свидетельствовали о том, что когда-то она выступала в роли монашеской кельи. Сами покои выглядели бедно и неказисто. На длинном столе вдоль комнаты я обнаружил старинный дневник одного из монахов. Книга уже сотню лет лежала открытой на последней, исписанной странице. Сняв тонкий слой пыли, наседавший на ней, я принялся за изучение. Пергамент за сотню лет не сильно испортился, о его старости свидетельствовали уже изрядно пожелтевшие страницы. Содержимое дневника было изложено на леогерском языке – одном из основных шести языков нашего мира. Из-за засохшей на нём крови разобрать некоторые слова стало невозможно, но понять текст в целом – вполне. Разумно не став читать начало записи, я сразу же перешёл к концу, где описывались последние беззаботные мгновения жизни монаха по имени Семюэль. Сделав некоторые выводы о происходящем в монастыре, я наконец закрыл сто лет открытый дневник давно умершего священно служителя, после чего решил обыскать помещение повнимательнее. Трупов монахов в келье не оказалось. Засохшая кровавая дорожка свидетельствовала о том, что их куда-то тащили. А если сектанты их вынесли, значит, они были необходимы для проведения ритуала. Желая поскорее закончить свою миссию, я решил отправиться за следом. Не выдавая своего присутствия открыванием старой, металлической двери, которою вряд ли смазывали за прошедшие сто лет, используя свои способности я бесшумно прошёл сквозь преграду. Я совершил так и со следующей, стоящей параллельно к предыдущей, дверью, после чего вновь преобразовался в материальную плоть. Беззаботно шагнув на одну из старых, половых досок я страдальчески скривился. Скрип, раздавшийся по всему монастырю, был настолько громким и неприятным, что от него проснулся бы даже мёртвый. Дверь по близости с не менее противным скрежетом отворилась. Вынырнувшая из неё крысиная пасть была огромной. Не желая ввязываться в преждевременно проигранную схватку, я опрометью побежал за кровавой дорожкой, налету проходя сквозь очередные исполинские двери. Войдя в комнату, я осмотрелся. Когда-то, эти обширные хоромы служили настоятелю монастыря одновременно и кабинетом, и спальней. Но когда сюда ворвались сектанты, это помещение превратилось в точку связи нашего мира, и «карманного» мирка Пожирателя – его настоящего, тайного убежища. Кровавая дорожка обрывалась вблизи истлевшего жертвенного костра. На нём, сотню лет назад бездушно сожгли всех монахов. На полу, рядом с алтарём сверкал не пострадавший ни от копоти, ни от времени продолговатый кинжал странной, извилистой формы Стремительно и уверенно вынув кожаный мешочек из кармашка плаща, я аккуратно высыпал его содержимое в кострище. Когда дверь с успехом разжёвывали проклятые, я уже поднимал ритуальный кинжал. Не теряя времени я одним быстрым движением рассек ладонь обернув её тыльной стороной к костру стал ждать, пока кровь соберётся в едино для одной, единственной зажигающей жертвенный огонь каплю. Когда синее пламя вспыхнуло, я отчётливо услышал смех Иридона. Казалось, он окутывал весь наш мёртвый мир, проклятый богами и осквернённый чудовищем. Назревало такое ощущение, будто бог мести не сомневался в моей победе. Но, так ли оно?