свободное падение тридцать километров в час

Необычайно синее небо и голые ветви деревьев. Стрелка доходит до 21:00. Скоро начнется сериал о любимом времени истории мира для Гарри. Он каждый день наблюдает заход Солнца и всегда на одном и том же месте. Так вышло, что ходить ему трудно. Точнее, просто невозможно. Когда это случилось, ему не хотелось жить. Никакой отдушины, ничего, что могло бы заставить его снова вдыхать весенний воздух, ощущать осенний дождь и радоваться снегу. В одночасье он возненавидел самолеты. Остаться одному, да еще и без ног (с ногами, но бесполезными) – не лучшее, что заготовила ему эта железяка. Он ведь даже и на кладбище ездит раз в полгода. Сестра всегда занята своими делами, за что он не может ее осудить. Ее прекрасная дочурка радует Гарри с каждым днем больше и больше. И он находит цели для жизни, находит причины, чтобы жить. Жить в хорошем районе ему осточертело. Куча жалостливых взглядов, пироги по воскресеньям и постоянные тычки пальцами со стороны маленьких детей. Он тоже хочет детей, семью и пироги по воскресеньям. Как жаль, что он прикован к креслу. ~ В библиотеках всегда хорошо и тихо. В библиотеке, с толстой книгой в руках великого писателя, он ощущает себя человеком. Девушка, кажется, Мэри, всегда имеет наготове несколько книг, которые наверняка заинтересуют Гарри Стайлса. Это очень мило, но Гарри понимает, что это всего один из бонусов жизни инвалида. Сегодня тут довольно пусто. Только подросток за столом у компьютера, Мэри и еще какой-то парень лет 22. Бесило только то, что он откровенно пялился на Гарри. А Гарри это ужасно ненавидел. Сначала парень терпел, но позже не выдержал и подъехал к незнакомцу. - Что ты на меня смотришь? Неужели ты никогда не видел людей-инвалидов? - Ох, черт, прости меня... Я, я просто засмотрелся. Извини. Гарри кивнул и уехал. Конечно же, все вот так просто засматриваются и заглядываются на инвалидов. А кто бы посмотрел на него, будь он здоров? ~ Библиотека закрывалась, потому что «Извините, Гарри и Вы, молодой человек, но я имею полное право уйти, если тут меньше пяти человек». Гарри старался не подавать виду, что расстроен и покатился к выходу. Вдруг его поразила легкость, потому что он больше не катил себя. Сзади шел тот самый парень. - Отпусти меня. - Извини, я чувствую себя виноватым. Не хочешь выпить кофе или чай? - Нет. Я хочу отправиться домой. - Еще тут готовят очень вкусные кексы рядом. - Я же сказал, я... Не успел Гарри договорить, как его коляска въехала в кафе. Мысленно проклиная все на свете, он пригладил волосы и недовольно уставился на нового знакомого, который убирал лишний стул от стола. - Что тебе от меня надо? Мне не нужна чья-то жалость. - Да брось, мне тебя не жалко. Я нахожу тебя очень интересной личностью. А сейчас я удалюсь на пару минут, чтобы заказать кексы у моей тетушки Лу. Все это казалось большим розыгрышем и шуткой, так что Гарри посильнее укутался в свое пальто и шарф, не желая никого видеть и слышать. Он ненавидел себя еще сильнее, чем всегда в этот гнусный вечер проливного дождя. Безымянный парень вернулся с двумя пластиковыми стаканами с неизвестной жидкостью внутри и потрясающей упаковкой кексов с клубникой. - Не знаю, почему, но я выбрал клубничные. Ты выглядишь так, будто любишь именно их. - Надеюсь, это не кофе, потому что... - О черт. Это кофе. Парень засмеялся и сел на стул напротив Гарри. Стайлс немного улыбнулся, находя что-то действительно отвлекающее в этом разговоре и нелепой ситуации. - Как тебя зовут? - Луи. Луи Томлинсон. - И что же тебе от меня нужно, Луи? - Сначала скажи мне, как тебя зовут, - ответил он, снимая куртку и шапку. - Я не люблю кофе, но люблю клубничные кексы. Меня зовут Гарри Стайлс. Луи улыбнулся и облокотился на стол. Гарри вздернул бровью и получил широкую улыбку в ответ. Легкая ухмылка коснулась его губ, и он не мог устоять перед тем, чтобы расслабиться в кресле и снять пальто. - Я жду ответа. - Ох, точно. Знаешь, я не хотел на тебя смотреть так, чтобы смутить тебя. Это моя проблема. Никогда не могу оторвать взгляда от... красивых людей. - Красивый человек в коляске. Эй, давайте дружно посмеемся! - Нет ничего плохого в том, что ты в коляске. Это не отделяет тебя от общества. Я, конечно, ничего не имею против общества книг Толстого или Бредбери, но мне захотелось с тобой поговорить. - Будто над моей головой загорелась лампочка, да? – насмехался Гарри. - Не язви. - А ты не смей так дерзко улыбаться в мою сторону. - Брось. Ешь свой кексик. Луи открыл рот и откусил от своего лакомства. Он весь жутко измазался, так что Гарри засмеялся. Ему и самому было немного непривычно смеяться, но он наконец испытал эту жажду в смехе, в эмоциях, в человеке. ~ Когда и кафе стало закрываться, Гарри решил, что ему пора домой. Придется ехать на такси, потому что в темноте крайне тяжело ориентироваться на коляске. - Тебя подвезти? Гарри сомневался, но после чудесного вечера и нескончаемых кексов он не смог отказаться. В конце концов, даже не придется тратить деньги, верно? - Спасибо. - За что? – спросил Луи из-за спины Гарри, везя его к машине около библиотеки. - За то, что относишься ко мне, как к равному. - Слишком печально. - Ты думаешь, я могу быть не печальным? Такие люди, как я могут быть вообще счастливыми? Гарри раздражался и злился неожиданно для всех вокруг. Он разжигал этот огонь в себе сам, придираясь к людям, к мелочам и даже предметам. Все вокруг сводило с ума. - Прости. Гарри, я... Я сложу твое кресло, и ты сядешь на первое сидение? - Может, лучше пешком? Я живу недалеко. - Если тебе так легче, то конечно. Луи улыбался, смотрел на небо и поправлял шапку. Гарри успокаивался и тоже взглянул вверх. Три самолета пролетали над ним, и внутри возникло ощущение того, что он внутри. В ушах загудели звуки, на лбу проступил холодный пот. Нет, нет, нет! Не время вспоминать об этом. - Я ненавижу самолеты. После моего первого и последнего полета меня чуть не стошнило из-за еды на борту, - усмехнулся Луи. - И я. Гарри опустил голову и замолк. Он не хотел думать, не хотел двигаться, но одновременно желал кричать обо всех своих чувствах, хотел бежать, нестись, как сумасшедший!... Если бы он только мог понять себя. Луи понимал его, и все, чего он хотел, это просто помочь. Помочь себе. - Ты правда очень красивый, Стайлс. И интересный. Еще ты аккуратно ешь кексы, что для меня просто загадочно и волшебно. - Спасибо. Гарри улыбался, улыбался от сердца, опуская голову вниз, чтобы Луи не разглядел в нем ничего такого, что отпугнуло бы его. - Я тоже чувствовал себя инвалидом некоторое время. Когда учился в школе, знаешь, когда каждый презирал и смотрел на меня так, словно я убил их семьи. - И что же ты им сделал на самом деле? – спросил Гарри, указывая на поворот к библиотеке, от которой точно помнил количество минут до дома. - Я сказал, что я гей. Чертов идиот. - Знаешь, быть инвалидом – значит каждый день просыпаться с чувством, будто ты снова можешь идти, с той пустой надеждой на выздоровление, что в конце концов доводит тебя до депрессии. - Я так и просыпался. У меня было около пяти девушек только за полгода старшей школы. Я уверял себя, что имею право быть как все. - Люди всегда боятся других. Кого-то, кто не вписывается в стандарты обычной жизни. - Будь я Господом, я бы давно наслал на них родовые проклятия. Знаю, что это плохо, ну а какого черта эти придурки издевались надо мной и другими с нетрадиционной ориентацией? Гарри остановился говорить что-либо по этой теме, потому что он слышал те самые ноты в голосе Луи, которые замечал у себя тогда, когда говорил об инвалидности. Они дошли до дома Гарри по его указаниям и разошлись, оставив номера друг другу. После трудного душа и очередной трудной вылазки оттуда, Гарри взял в руки свой телефон и увидел пару смс от Луи, пропущенный от Джеммы и несколько уведомлений на фейсбуке. Кажется, Гарри давно не улыбался так. И он действительно поверил в свое здоровое тело на следующее утро, день и даже вечер. А Луи не поверил в то, что он как все. Он понял, что он лучше. Лучше вместе с Гарри. ~

Альтернативной концовкой было бы счастливое выздоровление Стайлса и тому прочее. Однако я позволяю Вам подумать над концом. А их может быть около тысячи. Спасибо за внимание.