Когда игра - не игра

      POV Class       Будь ты проклят, Даниэль Шульц! Какого чёрта ты такой сексуальный? Да и вообще, человек ли ты? Люди не бывают такими. Ты слишком идеален. Проклятый полуиспанский демон разврата… Со мной такое впервые. Мне сносит крышу от одного взгляда на тебя, звуки твоего голоса чертовски заводят. Что там – один лишь взгляд на твоё фото, и я чувствую, как низ живота приятно сводит. Господи, да я ради тебя на всё готов! Вот только ты этого не знаешь. Не хочешь знать, вернее. Все мои намёки, слова, прикосновения ты воспринимаешь лишь как очередную шутку. Крис Хармс, чёрт бы его побрал, это всё из-за него, это он заигрался, вовлекая в свои фокусы всю группу, это из-за него никого из Lord of the Lost не воспринимают всерьёз. Даниэль… Проклятье, от одного имени сердце пропускает пару ударов, а перед глазами вновь твой чарующий взгляд и такие манящие губы. Моё тело никогда не забудет твои прикосновения – помнишь, Kleine Geile Nonne? Пускай для тебя это было лишь игрой. Ты даже не обратил внимания, когда я невольно выгибался навстречу твоим рукам. "Часть шоу", - наверняка решил ты. "Хармс, сука…" – решил я, увидев, как наш лидер совершенно бесцеремонно поцеловал тебя в губы. Может, и мне решиться? Нет, я же неприступная монашка, не могу. Вот если бы ты… Но тебе и в голову не приходит зайти дальше пары показушных поцелуев в живот.       Проклятье, Шульц, что ты со мной сделал? А главное, как ты можешь быть настолько слепым? Неужели ты не видишь, что со мной происходит из-за тебя, не понимаешь смысла моих прикосновений и взглядов? Ненавижу тебя за это! Ненавижу, потому что слишком сильно люблю. А ты знаешь про знаменитую гордость Овнов? Твоё дьявольское обаяние будет мучить меня ещё очень долго, уверен – сдаваться я не собираюсь.       День рождения Бо. Очередная шумная пати. В доме Криса Хармса – потому что у него самый большой дом, а уж развлекаться ребята из LOTL любят на всю катушку, с большим количеством гостей, выпивки и закуски. И конечно же с нормами морали, успешно смывающимися алкоголем. Одному лишь Клаасу не особо нравились такие вечеринки. Особенно эта. Потому что помимо обычного шума и пьянки там был ещё один фактор. Кареглазый смуглый полуиспанский фактор по имени Даниэль Шульц, в которого рыжий басист был влюблён. Присутствие фронтмена Unzucht было для Клааса пыткой, обычно заканчивающейся снятием напряжения с первым попавшимся симпатичным лицом любого пола или же самостоятельно. Второе было даже лучше, тогда Клаас мог совершенно не стесняясь выстанывать имя Шульца, толкаясь в собственную руку и представляя, будто он с тем, кого так хочет.       Первым напился как обычно Гаред – тому спокойно хватает пары бокалов пива, чтобы перестать себя контролировать. Но вот что следом за клавишником напился Клаас, это уже было странно для всех, кто не знал его тайны – то есть, для всех. А причина была лишь в том, что, будучи уже нетрезвым, Гаред пару раз поцеловал Шульца, и Гренейд не выдержал этого зрелища, решив завладеть вниманием испанца. Куда бы ни шёл и что бы ни делал Даниэль – рядом постоянно оказывался басист. Он трогал, обнимал, целовал – и даже в любви признался, на что вокалист Unzucht заливисто и нетрезво засмеялся, демонстрируя ровный ряд белоснежных зубов.       - Да-да, Клаас, я тоже тебя люблю!       Это стало последней каплей. Гренейд сбросил с себя руку Даниэля и вскочил как ошпаренный, глядя на испанца едва ли не с ненавистью.       - Сволочь.       - Клаас, ты чего? – Шульц изумлённо посмотрел на того, кто ещё буквально пару секунд назад сам обнимал его.       - А ты не понимаешь, да? Господи, я так больше не могу. Неужели ты такой слепой, что не видишь ничего? Неужели не можешь отличить игру на публику от правды?       - Клаас, на тебя все смотрят, - только и смог сказать Даниэль, заметив, что все присутствующие принялись с любопытством коситься в их сторону. Стоявший как раз рядом с музыкальным центром Тоби Мертенс даже сделал звук потише, чтобы ничего не пропустить. Но нетрезвого Клааса уже понесло. Высмеивание признания в любви стало последней каплей, прорвавшей пресловутое овновское терпение.       - Плевать я хотел, пускай смотрят! Неужели ты не видишь, как я смотрю на тебя, не понимаешь, что я готов валяться у твоих ног, лишь бы быть с тобой? Один твой взгляд, одно слово, сказанное твоим магическим голосом – и мне стонать хочется, настолько ты меня заводишь. Как ты мог не понять этого, подумать, будто я играю? Ты же меня знаешь, я не одобряю фансервис и без необходимости не увлекаюсь им. И ты всё равно счёл моё поведение лишь игрой? Господи, Шульц, как же я ненавижу тебя! Что мне сделать, чтобы ты наконец понял, что я серьёзно? Может, вены перерезать?       Последние слова Клаас почти прокричал, совершенно не заботясь о том, что его услышали все, даже те, кто в тот момент наслаждался вечеринкой на террасе и в соседних комнатах. Слишком долго он носил всё это в себе, слишком сильно его задело пренебрежение Даниэля его словами, слишком много он выпил. Клаас буквально выплюнул в лицо растерянного Шульца всё, что накипело за долгое время, после чего резко развернулся и с искажённым от ярости лицом ушёл. Спустя некоторое время на втором этаже хлопнула дверь одной из спален. Ещё с минуту в комнате царило молчание, все пытались придти в себя после столь неожиданной сцены. Даниэль невидящим взглядом буравил стенку перед собой, а затем моргнул и тряхнул головой.       - Кто-нибудь знал об этом? Или не только я один такой слепой? – испанец посмотрел на Хармса, затем на Бо и Гареда. Если уж кто и догадался о тайне Гренейда, то скорее всего они. Но на лицах у них было такое же изумление, как и на лице Шульца.       - Он сильно изменился после вашего совместного выступления, и я заметил, что таким он становился только в твоей компании. Но Крис тогда сильно давил на Клааса, ругался, что тот не хочет принимать участия в фансервисе, и я подумал, что Клаас просто решил сделать одно исключение, лишь бы Крис отцепился, - отозвался Бо.       - Он у нас вообще замкнутый, мы редко в курсе его мыслей и чувств, - добавил Гаред.       - Мда, интересная ситуация вышла… - протянул Шульц. И вдруг… - Подождите, он что, действительно может вены порезать?!       - После его монолога я поверю во что угодно. – Побледневший Хармс сделал было шаг, но Даниэль остановил его.       - Я в этом виноват, мне и расхлёбывать.       Изрядно взволнованный испанец бросился наверх. Одна спальня, вторая – пусто. Закрытой оказалась самая дальняя, в неё-то и начал лихорадочно стучаться Шульц, отчаянно надеясь, что ещё не слишком поздно.       - Клаас, чёрт, открой дверь, прошу! Не делай глупостей! Давай просто сядем и поговорим. Я всё понял, я идиотом был, ничего не видел и не понимал. Прости меня и пусти, мы поговорим об этом.       Тишина.       - Клаас! Открой немедленно! – едва ли не заорал насмерть перепугавшийся Даниэль. – Или я дверь выломаю!       На этот раз послышался тихий шорох, а спустя пару секунд дверь открылась, показав Клааса. В одной руке басист сжимал уже начатую бутылку виски из минибара, второй судорожно вцепился в ручку двери, боясь, что Даниэль захочет войти.       - Вот он я, живой, доволен? Хотя, какое тебе дело, спрашивается?       - Если бы не было, я бы не пришёл. Впусти меня, и мы всё обсудим.       - Не хочу, - Клаас попытался закрыть дверь, но Шульц оказался проворнее. В последний момент он сунул ногу между дверью и косяком, мешая закрытию, а затем мягко, но настойчиво убрал руку Клааса с ручки и всё же вошёл внутрь, закрывая за собой дверь.       - Ладно, хорошо… И о чём же мы поговорим? – отсутствующим тоном произнёс Гренейд. Смирившись, что вокалиста Unzucht вряд ли выгонишь, Клаас сел на кровать и сделал большой глоток из своей бутылки.       - Например, ты расскажешь мне всё, - Даниэль устроился в кресле напротив басиста и попытался заглянуть ему в глаза, но рыжий упорно отводил взгляд. – Как давно ты влюблён в меня?       - Почти с самого начала нашего знакомства, - нехотя признался Клаас. А затем в его голове что-то словно щёлкнуло, и он ощутил острое желание рассказать. – Ты даже не представляешь, чего мне стоили все эти месяцы. Совместный тур, потом регулярные вечеринки… Поначалу я скрывался, боясь, что ты узнаешь. А потом, после монашки, я понял – ты мне не веришь. Я думал, я могу делать всё что угодно, всё равно ты сочтёшь это за шутку – но стало только хуже. Обнимать тебя, трогать, а в ответ слышать смех и шутливые подколки… Это просто ужасно, поверь.       - Клаас… - изумлённо выдохнул Шульц. В голосе парня было столько боли и страданий, что испанец на миг растерялся. А затем он встал со своего места и, подойдя к Гренейду, опустился на одно колено. Забрал из ослабевших пальцев бутылку, поставил на пол подальше – и сжал чужие руки в своих. – Послушай меня, хорошо? Я не буду говорить, что я не виноват. Ещё до нашего знакомства я был наслышан о вас, знал о вашей несерьёзности. А потом, пожалуй, всё испортил Гаред – слишком уж он у вас злоупотребляет фансервисом. Так что я решил, что на подобные вещи просто не стоит обращать внимания. Конечно, я знал, что ты довольно тихий, что не любишь фансервис – но думал, что тебя просто заставил Хармс.       - Да какая тебе разница, играю я или нет, - тихо произнёс Клаас.       - Поверь, есть. Наверное, Крис тебе не рассказал, но он уговорил меня на Монашку лишь после того, как упомянул, что хочет заставить тебя играть эту роль. Ни с кем другим я бы такого делать не стал. Ты красивый парень, Клаас, мне нравилось быть рядом с тобой, касаться тебя. Нравилось, как ты смотришь на меня в такие моменты – пускай мне и было обидно от того, что я считал это просто игрой. Теперь я тебе верю – вопрос в том, веришь ли ты мне?       Гренейд замер, поражённый услышанным. Даниэль говорил весьма искренне, а уж вид гордого испанца, стоящего перед ним на коленях… Совсем как тогда, на Kleine Geile Nonne… В памяти всплыл пронзительный взгляд снизу вверх и срывающееся с приоткрытых губ тяжёлое дыхание – Клаас тогда думал, что это лишь одышка, но что если нет? Что, если он тоже не играл?       - Ты точно говоришь всё это не для того, чтобы убедить меня не резать вены? – на всякий случай спросил Клаас. Вместо ответа Шульц слегка выпрямился и прижался губами к губам рыжего басиста, целуя со всей возможной страстью, пытаясь вложить в этот поцелуй все свои чувства и эмоции. И Клаас наконец поверил. Ответил на поцелуй, обхватил плечи руками, потянул, нетерпеливо затаскивая на кровать.       - Господи, Даниэль, как же я хочу тебя, - застонал Гренейд, ощутив на себе столь долгожданную тяжесть желанного тела. Дыхание испанца заметно сбилось, бёдрами Клаас уже чувствовал ответную реакцию Шульца – и это заводило ещё сильнее, срывая все стоп-краны. Лишь бы не ушёл, лишь бы ощутить его в себе, лишь бы заполучить. И Даниэль, желание которого было таким же сильным, дал Клаасу всё.       Утром Гренейд проснулся в одиночестве, от чего на душе стало весьма тоскливо. Рыжий покосился взглядом на то место, где ещё не так давно лежал Шульц, и в отчаянии стукнул кулаком по прикроватной тумбочке. Немного не рассчитал силу – лежащий на самом краю смартфон не выдержал и с грохотом упал на пол.       - Ты чего буянишь? – дверь в комнату тихо приоткрылась.       - Даниэль?       - Как видишь. Прости, проснулся первым и решил сходить в душ, пока ты спишь. – Даниэль зашёл, и Гренейд нервно сглотнул – на испанце было лишь обвязанное вокруг бёдер полотенце, а на обнажённом теле заманчиво блестели капельки воды. - А ты думал, я воспользовался тобой и ушёл?       - Да, - кивнул Клаас, чувствуя себя полнейшим идиотом.       - Никогда больше так не думай обо мне, хорошо?       - М… А то что будет? Отшлёпаешь? – игриво выгнул бровь рыжий.       - Изнасилую, - широко улыбаясь, пообещал Даниэль.       - Оу, ну тогда я просто уверен, что ты мной воспользовался, - сидевший на постели Клаас откинулся назад, опираясь на руки и выгибая спину. При этом одеяло словно случайно соскользнуло с его полностью обнажённого тела, и Шульц не сдержал тихого рычания.       - Ну, держись, к завтраку ты спустишься ещё очень не скоро.       DAS ENDE.