Странность по наследству.

Она была странной. Шумной, невыносимой, крикливой и скандальной. При знакомстве я подумал, что эта девчонка, с красными губами и накрученными рыжими волосами, слишком шумная, слишком активная и слишком красивая. Так мне казалась до нашего первого разговора. Если вначале я считал её набитой дурой и любительницей фоток с «утиными» губами перед зеркалом, то после душевного разговора я понял, что она любит классику, посещает детские дома, и не понимает напыщенных девушек, которые прожигают свою жизнь в клубе. Первое впечатление ошибочно. Кажется, так говорят в подобных случаях. Сошлись мы резко, спонтанно и неожиданно. Она просто постучалась мне в дверь, улыбнулась и перекинула сумку с вещами через порог. Её выгнал отец из дома. А я приютил. На время. Совсем не на долго. Год совместной жизни открыл мне много её сторон. Она могла начать плакать смотря рекламу и, поверьте, бесполезно было доказывать, что мальчику из рекламы, который разбил коленку, не больно. Посреди ночи я мог проснуться от её громкого смеха, а когда я спрашивал, что случилось, она отвечала, что вспомнила момент из детства. Она могла выкинуть только что приготовленную курицу лишь из-за того, что та, по её мнению, пересолена. И бесполезно доказывать обратное. Я не заметил, как полюбил её. Я начал приносить домой цветы, но ни разу не признался, что купил их для неё. Просто ставил в вазу, а она улыбалась, нюхала их и целовала меня в щёку. Я так и не осмелился передать эти цветы из рук в руки. Она никогда не касалась их. Когда цветы теряли свой аромат, а все лепестки опадали, она не выкидывала их. Она продолжала подливать воду в вазу, улыбаться мне и говорить какие они красивые. Я не дарил ей подарки. Мой первый опыт с подарком не увенчался успехом. Она приняла серьги, но никогда их не надевала. Серьги до сих пор, уже как 2 года, лежат в шкатулке. Я не стал задавать вопросы, просто начал покупать цветы. Я ничего не знал о её семье. И сколько бы я не задавал вопросы, она просто отворачивалась и молчала. А выждав некоторое время, шла на кухню, ставила чайник и звала меня. Но даже там, на кухне, за чашкой чая, она не говорила ни слова о семье. Лишь о книгах, детях и животных. Она любила кошек. Но когда я принёс в дом котёнка, желая порадовать её, она унесла его куда-то на следующий день. Я так и не понял почему. Я не помню её похороны. Я лишь помню, что плакал, как маленький мальчик около её гроба. Я ничего не знал о ней, только что она лучшая, и что таких людей больше нет. Но даже в этом я ошибся. Рано умирать в 28 лет, но на этот счёт у Бога был свой вариант. Ему ничто не помешало забрать её у меня. *** В тот же день, после похорон, мне пришло письмо. На нём не было марки, обратного адреса, да и конверт не был закрыт. Письмо просто лежало у меня на пороге. «Прости, что сообщаю тебе об этом вот так, лишь после смерти. Все эти два года, что я провела с тобой, я была счастлива. Ты поражал меня каждый день. Каждый день я благодарила Бога за то, что он послал мне такое утешение. Но даже рядом с тобой, я не смогла забыть тот ужас, что остался в моём прошлом. Да и как можно забыть своего ребёнка? Наверное, лишь поэтому, я пишу тебе письмо. Прошу, забери его. Я допустила много ошибок, которые уже никогда не смогу исправить. Прости, что даже сейчас я сваливаю всю ответственность на тебя. Ты, наверное, недоумеваешь, что за ребёнок, от куда и зачем его забирать. Со временем ты всё узнаешь. Его зовут Кирилл. Он у моей матери. Адрес записан в моём блокноте. С любовью С.Е.» Я думал, что больше меня ничто не сможет шокировать. Думал, что её смерть – последний гвоздь в моём гробу, но я, как всегда, ошибся.

***

Следующим утром я отправился по адресу её матери, захватив с собой письмо. Найти нужную квартиру не составило труда, но то, что дверь была нараспашку, и оттуда доносились крики женщины – заставило напрячься. Зайдя внутрь, я сразу почувствовал затхлый запах. Несло перегаром и чем-то палёным. Пройдя по коридору и свернув направо, я обнаружил кухню. Именно оттуда разносились крики и шёл запах. У плиты стояла женщина лет 50-60-ти, она опёрлась одной рукой о столешницу, а второй махала полотенцем в попытке развеять дым. Перед ней стоял парень. Яркие зелёные глаза, россыпь веснушек на лице, кожа бледная, словно калька, один висок выбрит, а остальные волосы уложены влево. Нижняя губа, с правой стороны, проколота. На голову ниже меня, худощавый. -Ты бесполезен! Твоя мать в самом начале знала, что ты ничего хорошего не принесёшь в её жизнь, вот и скинула тебя на свою старую мать. А я говорила ей, я предупреждала, что не доведёт её до хорошего та Светка. Дура она, а мучаюсь я! – Женщина с каждым словом повышала голос всё выше и выше. Парень даже не пытался возражать, он опустил голову и рассматривал свои ботинки. -И не стыдно так кричать на ребёнка? Я думал, что все бабушки холят и лелеют своих внуков, а не кричат на них и винят во всех смертных грехах. – Не знаю зачем я влез, может, считал, что обязан защитить её ребёнка. -А ты кто такой будешь, чтобы указывать мне? И как сюда попал? Выметайся, пока я милицию не вызвала. -Полицию, дамочка, полицию. Вашу милицию распустили уже давно. – Я кинул конверт с письмом на стол и повернулся к парню. – Собирай вещи, твоя мать просила забрать тебя. Я не ожидал, что он сразу сорвётся в места, побежит в соседнюю комнату и начнёт лазить по шкафам. Видимо, бабуля допекла его до того, что он согласен с первым встречным убежать из дома. Не сладко ему. В то время Антонина Сергеевна, как я узнал из того же блокнота, где был написан адрес, дочитала письмо и подняла на меня глаза. -Значит, я на него убила 13 лет, кормила, одевала, обувала, жопу ему подтирала, а теперь ты его заберёшь из-за того, что она начеркала пару строчек? – Её лицо покраснело, она махала уже не полотенцем, а конвертом перед моим лицом. -Да. – Развернувшись на пятках, я прошёл в комнату, где копошился парень. На полу стояла большая сумка, а Кирилл метался от шкафа к шкафу и, открывая дверцы, доставал вещи, а после кидал в ту самую сумку. -Много вещей не бери, если что надо будет - купим. – Он повернулся на мой голос, кивнул и закрыл шкаф. После взял сумку, перевесил через плечо и направился к выходу. -Если ты переступишь через этот порог, как твоя мамаша шлюха, можешь больше сюда не являться! Ты для меня сдохнешь, так же как она. – Антонина Сергеевна никак не могла успокоиться. Кирилл отодвинул её, прошёл к двери и застыл. После полез в сумку, достал блокнот, что-то написал, оторвал листочек и прикрепил его к косяку двери. Проходя мимо, я смог прочесть записку. «Спасибо за заботу, но время договора вышло. Вы, бабушка, сами это говорили недавно» Я ни черта не понял из этой записки. Единственное что понял, это то, что теперь на мне лежит ответственность за жизнь Её сына, и я не имею права упасть лицом в грязь.