present.

- Чего ты так расстраиваешься? Нет худа без добра, - радостно восклицает Чондэ, толкая в плечо грустного парня, которому совсем так не кажется, особенно когда красное пятно расплывается на белой скатерти. То, что бокал любимого вина не дошёл до его рта, уже доказывает, что беда не приходит одна. Даже деньги с карточки снять не может, потому что та волшебным образом оказалась заблокированной. А ведь уже Новый Год. Ещё пару часиков и вся компания, что дружит ещё со школьной скамьи, начнёт отсчитывать секунды до наступления нового, 2015, года. Кёнсу уже разложил рядом с каждым набором ручки и бумажки (нещадно вырванные из блокнота хозяина квартиры), на которых скоро появятся желания, то есть очередные надежды на лучший год. Кто-то, не будем показывать пальцем в сторону престарелого китайца Лухана (бедный парнишка остался на второй год, из-за чего и стал одноклассником Бёна), молится на диплом, который боится просрать, ведь сессию он сдал по всем предметам ровно на три балла. У Кёнсу с Чондэ более примитивные желания (что-то типа новой машины или понижения квартплаты). Бэкхёну же боязно подумать об этой маленькой традиции. Стоит ли ему сжечь чистую бумажку? То, что вот-вот наступит год козла звучит даже как-то символично, ведь днями ранее его мало того что бросили, так ещё и обманули, обокрав до нитки. Он ведь доверял своему уже бывшему парню, даже с друзьями познакомил, правда, представил как нового друга из универа, но всё же, это много значило для него. А тут облом. Козёл отпущения, со смятыми вонами в кармане пуховичка (тех хватило, чтоб добраться до квартиры Чондэ и осесть тут до самого праздника). Парням он, собственно говоря, сказал, что его девушка (для парней она была как призрак) оказалась аферисткой, поэтому попросил понять и простить, то есть подарков от него не ждать. - Я это, лучше пойду, помогу Кёнсу с салатом, - Бэк ставит бокал на место, так и не отпив желаемого, и пытается в темпе слинять от слишком активного друга. На кухне суматоха, всё жарится, варится, но звук ножа, стучащего по разделочной доске, перебивает всё остальное, даже матерящегося на китайском Ханя. Под чутким руководством своего шестого чувства, этот горный, кхм, олень состроил целую ёлочку из табуреток, чтоб дотянуться до кладовки, которая оказалось под потолком. Слава инженерам! Ну, или архитекторам. В этой мини-кладовой было достаточно места, дабы не складывать весь хлам на балконе, и именно в нём хранились коробки с украшениями. Родители Кима очень любят этот праздник. Особенно это выражается в украшении так любимой ими квартиры. Да, Чондэ до сих пор живёт с родителями, но те совсем не против того, что ребята празднуют у них. Сами же свалили в Тайвань. Бэкхён бы сам свалил за ними следом из этого треклятого городка. На мои детские фотографии явно навели какую-то порчу. Как может так не везти?! Нет, Бён не был Казановой: красотой не блистал, пикапил исключительно только на сайте знакомств, да и его самого в жизни особо не кадрили. Неприметен, тих, хоть и мил в общении. Слишком дрищ как для девушек, так и для парней, а спортсмена с закидонами помять нулевую грудь попробуй ещё найди. Иногда Бэкхёну кажется, что он создан для своей правой руки, но на горизонте появляется очередная любовь по которой он страдает, теша себя надеждами. Вообще, этот праздник для него какой-то бытовой. И так живёт в надеждах каждый божий день, а тут, 31 декабря, только немного красок вокруг и веселья, ну, и салаты ещё. - Кёнсу, тебе помочь? – Бэк осторожно огибает шатающегося на своеобразной конструкции Лу, который уже буквально на половину залез в кладовую, с чёткой целью: найти эту чёртову коробку с мишурой! Фонари для слабаков, китаец продолжает идти по наитию. - Может лучше Лухану? – До смахивает ножом (более похожим на тесак) огурцы в причудливую кастрюльку с изображением свинки. - Нет! Я сам! Вот, кажется это она, - слышится копошение, грохочут гвоздики в стеклянной баночке, случайно задетой локтем уверенного в себе китайца. И ведь взаправду находит коробку, падая с ней в обнимку на пол. Ёлочка из табуреток разрушилась под весом китайца в квадрате, тем самым с грохотом заполоняя всё пространство коридора. По кухне раздаётся дружное «оу», но у горе-друга низкий болевой порог, что он и доказывает, когда вспрыгивая на свои две мчится к Чондэ. Время начинает близиться к вечеру, с каждым часом надавливая на ускорение активности друзей. Те носятся по всей квартире, то с гирляндами, то с изолентой (неуклюжести Ханю не занимать). Вскоре на каждом углу висят блестящие снежинки, покрытые искусственным снегом, а мишура словно обволокла собой всю гостиную, располагаясь на шкафах, диване, шторах, ёлке, да даже на ковре! Всё-таки возраст ума не прибавляет, - решают про себя До и Бён, когда Чондэ завязывает старшему ботиночки, который, кстати, сидит в шапочке с изображением Джейка из Время Приключений. - Господи, Кёнсу, не смотри так на меня, ты же дал нам список, ничего не забудем, - но парень в лице не поменялся, продолжая хмурить брови. Бэк же всячески махал сзади руками, демонстрируя недоумевающему Чондэ тот самый список, который вовсе не в его кармане. Ещё от пары наставлений парни не отделались, чувствуя себя детьми, которые испачкали свои белоснежные футболочки куличиками девчонок с соседнего двора. Дальше суматохи было меньше, до полуночи ещё какие-то целых три часа, а стол уже отсервирован, музыка навевает нужную атмосферу - праздничную. Бэкхёну кажется это интересным: выматывать себя приготовлением к празднеству, одержимостью сделать всё идеально, а ещё “The Beatles - Last Christmas” так и вертится на языке. Бэкхён разговаривает с мамой по телефону, когда в дверь звонят, и узнать, кого принесло, конечно же, идёт Кёнсу, одними губами говорящий «я открою». Тем временем в трубку продолжают говорить, рассказывая о непоседливом племяннике, который оторвал ухо любимому зайчику Бэка. Это-то его и отвлекло от копошения в холле, вызывая в нём всемирную обиду и негодование. - Ма, неужели ты не могла закрыть мою комнату? Что значит «они там переночуют»?! - становится страшно за коллекцию любимых комиксов. Ладно, хоть журналы “для взрослых” с собой во “взрослый” мир забрал. Но всё же. Какого фига? А что если он описается в моей кровати?! Бэкхён дует губы, глубоко дыша, пытаясь тем самым себя успокоить. Теперь его раздражает сетка из гирлянд, так ярко мигающая у него под носом. Связь в этой квартире, увы, ловит только у окон, поэтому, когда парень отшагивает чуть назад, то в связи появляются помехи, а шею щекочет что-то волосатое. Бэк несдержанно смеётся и уклоняется от того, что касалось его чересчур чувствительной шеи, отступая обратно к окну. Негодующая мама торопится спросить, что же такого смешного в том, что его тётушка лежит с переломом ноги в больнице, но в ответ она слышит только: - Это что ещё за хрень?! – над ним возвышался Санта-Клаус корейского производства, потому что глаза у него далеко не европеоидные. Нет привычного пузика, присущего этому объекту детского восхищения, зато есть интересный пирсинг в брови, а на ногах не сапоги, а белоснежные носочки. Особо смущающим фактом было то, что Санта был высоковат. Бён почувствовал себя ребёнком, а ещё было очень интересно, какого чёрта этот столб делает в квартире парней, которым за двадцать. - Подарок, - басит гость, но лицо парня напротив не меняется, поэтому поясняет: - Я – твой подарок. Мама по ту сторону связи паникует, только не по поводу какого-то там мужика-подарка (женщина просто не услышала второго собеседника), а скорей от фамильярности любимого сыночка. - Ма, прости, тут Санта кровью истекает, - и сбрасывает вызов, поднимая недовольный взгляд. – Какой ещё подарок? Ты эксгибиционист что ли? Сволочь, куда Кёнсу дел! - Бэкхён не сразу заметил, что за спиной широкоплечего никого нет, а в квартире не слышно копошения. Неужели он его убил? Парень стартует в сторону холла, но его обхватывают поперёк груди, прося успокоиться. Конечно, так его и послушали. Не единожды встречаясь с проблемой в разнице роста со своим врагом, Бён метко бьёт обидчика пяточкой в коленку, таки оббегая всю квартиру, пока Санта сидит на диване, потирая место ушиба. Плохи дела, ведь Санта-то спортсмен и эти ноги славят его универ по всей столице. Маленькая сволочь, как успел его обозвать бородатый, вернулась быстро, растеряно осматривая гостя с ног до головы. - Не делал я с ним ничего, он ушёл, чёртова ты истеричка! – и Бэкхёну становится стыдно, хотя не должно. Жалость к Санте-переростку затмевает интерес к пропаже друзей, поэтому уже через минуту Бён прижимает к чужому колену пачку замороженных рыбных палочек. - Прости, блин… Чего это я ещё извиняюсь?! Подержи, я отойду, - парень кивает, отпуская хозяина квартиры (как он решил). Бэкхён возвращается к окну, начиная набирать уже знакомые номера, но те как назло были вне зоны действия сети. Предатели! Взгляд скашивается на спокойного гостя, которого больше беспокоит его колено, а потом смотрит на часы. Если друзья не придут в течение часа, Бён готов будет их всех оттаскать за волосы. - Ты, наверное, друг Чондэ? Прости, меня не предупредили, что кто-то ещё должен прийти. Но я не забираю своё «прости» обратно, если ты всё же маньяк! – отчасти Бэкхён прав, но он ведь этого ещё не знает, поэтому неуверенно улыбается и протягивает узкую ладонь. – Бён Бэкхён. - Кхм, да, друг Чондэ, - Санта теряется, не зная как себя вести. Ранее с ним его клиенты не знакомились, да и зачем? Это же просто работа, полная анонимность. – Феникс, - снимая белую перчатку, жмёт чужую ладонь, вызывая у нового знакомого бурю эмоций. Чужая кисть, вплоть до кончиков пальцев, была исписана самыми разнообразными узорами. Фанатичный блеск затмевает интерес к странному имени гостя, поэтому начинает вовсю загибать рукав чужого костюма, являя на белый свет исписанную руку. - Блин, больше не загибается! – раздосадованный парень прижимает попец к подлокотнику, задумчиво сводя брови. Феникс улыбается, хоть этого и не видно за белоснежной бородой. Такой детский интерес, некая наивность – всё это так… заводит. Хочется вновь увидеть эти блестящие глаза, снова этот нездоровый интерес к рисункам, ежели к самому телу, а оно у него о-го-го. - Это ещё не всё, - плюшевая ткань стягивается с плеча, сначала с одного, потом со второго, показывая парню то, от чего у того крышу рвёт. Да, друзья точно знали, что они искали, когда выбирали этого «Санту». Все псевдо-друзья Бёна всегда выше и больше его, особо выделяются всякие их серьги в ушах, в губе или на ключицах. Последний же был с рукавом на правой руке, за которую Бён часто хватался с детским восторгом, стоило им всей компанией вырваться в торговые центры. Всё учтено, от Феникса несёт его альфачизмом за сто метров до его появления в поле зрения. Лу даже хотел было забрать его себе, за что словил на себе злобный взгляд своего парня и недовольные от близких друзей. О да, после встречи с этой компашкой самооценка Феникса взлетела до небес. Раз уж все вкусовые предпочтения учтены, то не сложно догадаться, как юноша заворожено сполз на сам диван, впитывая одним взглядом всё очарование представшей картины. Мощные плечи, накаченная грудь, подтянутый живот с проступающими чертами пресса. Всё гораздо круче, когда по этому крутому телу расписаны цветы, птица, подтверждающая его имя, очередные узоры, которые особого смысла за собой не несут, в отличие от латыни, которая тоже присутствует на этом божественном торсе. - Ахуен… Какого чёрта у тебя под халатом ничего нет?!! – Бён как ошпаренный убегает к другой стороне стола, мысленно надавав себе эдак около десятка пощёчин. Слабак, уже контролировать себя совсем не можешь. И гость обречённо вздыхает, натягивая на свои плечи красную ткань. Правду говорили, что клиента придётся ещё клеить. - Слушай, малыш, - русый хмурится, ему совсем не нравится такое обращение к нему. Парой днями ранее это обращение звучало совсем с других уст, совершенно в другом тоне и в более интимной обстановке. Становится как-то грустно, из-за чего парень теряет бдительность. – Угостишь меня чем-нибудь? Я уже вижу открытую бутылку вина, - этот шёпот напрягает, совсем не хочется так легко сдаваться, но куда ему, Моське, против этого слона переть? - Не трогай! Не твоё! И вообще, вали отсюда. Требую обмена! Бутылка вина твоя, а ты мне взамен три тощих задницы моих друзей, пойдёт? - непоколебимость парня, у которого ноги до пола не достают, пока он сидит на чужих коленях, просто поражает. Пак бы обменялся, если бы не чёткие указания: вытрахать до состояния «не могу сидеть/стоять/лежать/двигаться». Поэтому лишь хмыкает и качает головой, стягивая бороду, ибо жарко. - Есть детское шампанское, может его? Чего ты так на меня смотришь, нет у меня мотива напоить тебя, просто через пять минут как бы уже новый год, - юноша удивлённо пялится на настенные часы, которые, действительно, слишком спешат. Чёрт, где чистые бокалы? Ранее они с Чондэ уже испачкали бокалы вином, а следом, походу, ещё и Лу. В итоге стоит только один чистый бокал. В его голове не возникает ни одной мысли на тему того, что в его (то есть Чондэ) квартире вообще какой-то полуголый незнакомец, который просит выпить в честь праздника. Только вот Бэкхёна не отпускают, стискивая в объятьях. - Дурак, я за бокалами! – сверкая пятками, парень скрывается за первым же поворотом, чуть ли не поскальзываясь на отпавшей со стены снежинке. Феникс смеётся и встаёт с места, начиная оглядываться. Всё так ярко, что даже в глазах рябит. А у тебя дома о наступающем празднике напоминает только подаренный шефом магнитик с поздравлением, - хмыкает он про себя, наконец-то снимая шапку с бородой. Никого уже не смущает компания друг друга, хотя смущался здесь только Бэкхён, который уже умудрился забыть об этом и настоятельно просил аккуратней накладывать салат, иначе парень сам будет потом стирать скатерть. Чанёль, как на самом деле звали таинственного Санту, влился в атмосферу, которую создал сам клиент, он даже забыл, что на работе. Обычно вызывают на девичники, где большего чем флирт и лапанье не позволяется. Это даже удобно, тем более, что юношу совсем не возбуждает женский пол. А вот за ночь с красавчиком отваливают гораздо больше, хоть этот бонус есть только для мужчин. Паку дозволено выбирать, будет он спать с клиентом или нет. Ему предлагают сумму, к которой обязательно прилагается фото, а дальше его проблемы, если соглашается. Ну, не даёт так не даёт, уломаем. Всегда уламываются. То, что Бэкхён до сих пор суетится вокруг стола с едой, а не гнётся под ним на любой поверхности – удивляет и интригует. Так сказать, частный случай. - Шампанского? – Пак усмехается, вытаскивая из своего мешка бутылку детского шампанского, так заботливо всученное друзьями коротышки. На что Бэкхён вновь зовёт его дураком и просит помочь с пробкой. Однажды полученный опыт уверяет, что открывать подобное ему не стоит. Не от великой любви Кёнсу получил фингал под правым глазом, и не от землетрясения люстра разбилась об пол в родительском доме. Но в этот раз до него снизошёл Феникс, мастерский откупоривший игристое вино. - Выпьем на брудершафт? – заигрывающе поинтересовался Пак, наблюдая за осторожными движениями Бёна, тот словно боится пролить содержимое мимо бокала. И чуть не проливает, за что Чанёль получает очередной испепеляющий взгляд, после которого по гостиной вновь разливается басистый смех. Когда по телевизору отсчитывали последние секунды, Бён пытался написать что-то на бумаге, но постоянно зачёркивал. - Что ты делаешь? - Желание пишу, - чуть ли не высовывая кончик языка от усердства, отвечает Бэкхён, вновь зачёркивая. Видимо не может собраться с мыслями. - Слушай, забей, что как дети малые? – ручку у него отобрали, листки тоже, бросая куда-то на пол, зато вручили бокал с ясным намерением таки выпить на брудершафт. Звон бокалов и брызги, вырывающиеся из стен хрусталя неприятно оседают на прикрытых веках, а потом наступивший год закрепляется поцелуем. Такой неожиданный, сладкий, жаркий... Бён даже млеет в чужих руках. В мозгу Пака загорается табличка со словом «победа», но видимо система перегорела и теперь ярко красным горит «поражение». Бэкхён правильный мальчик, он даже на первом свидании не целуется, и не трахается, и не отсасывает, лишь позволяет себя обнять, а тут год козла начинается с надувательства! Где это видано, чтоб Бён Бэкхёна за легкодоступного считали?! Тут уж варвара со всего размаха бьют диванной подушкой по голове с криками об извращенцах. - Куда пополз, мелочь? – план "быстро свалить из-за стола" не удался, ведь до другого конца дивана ещё доползти надо было, а тут его перехватили за щиколотку и дёрнули так, что тот успел восхититься силой своего маньяка. – Я не извращенец, не эксгибиционист, не маньяк, а юрист, мать твою! – Бэкхён тупо хлопает ресничками, взирая на юриста-извращенца-маньяка-эксгибициониста и молча сидит, не пытаясь вырвать свою ногу из чужого захвата. Лишь чего-то ждёт, ну, может продолжения или что-то типа того. – Чего ты на меня вылупился как на президента? - Ну, - уже было замялся парень, но тут же бодро ответил: - я не целуюсь с незнакомцами. - Уже представлялся. - Да это ж не имя! - Вполне себе имя, чего не нравится? – теперь очередь Пака хмуриться. Не нравится ему этот парнишка, сейчас всё же выпытает, слишком уж милый. - Я не сплю с теми, о ком ничего не знаю, - продолжает гнуть своё Бён, стаскивая со стола канапе. - Может, ты лучше о себе расскажешь? Ты же эколог, да? – иногда подслушать разговор оказывается верным решением, ведь с этого можно начать. Чанёль просто обязан пустить по швам всю эту глупую систему пяти свиданий, или чего там этот коротышка придерживается? Всё произойдёт сегодня, причём обоюдно. - А тебя так сильно волнуют проблемы экологии? – усмехается Бён, съедая помидорку. - Ты просто не представляешь насколько, - рычит Пак, впихивая в руки голодного ещё тарелку закуски, уж больно эротично тот ест. Возникать никто не стал, лишь пожали плечами и стали рассказывать скорей об учёбе, чем об интересных фактах самой профессии. Теперь Чанёль знает, что тот совсем не любит ездить на практику, предпочитая ей душную аудиторию в июле месяца. Слышатся знакомые имена и даты, из которых Пак решает, что универ у них один на двоих, хоть и направления абсолютно разные. Если бы Бэкхён интересовался активной жизнью университета, то точно бы узнал этого Феникса, как только тот снял бороду, но нет. Лучше промолчать. Как-нибудь потом этим воспользуется. А надо ли ему это вообще? Просто клиент, просто секс за деньги и вообще, он выпускается уже через полгода. Захрена ему эта вся лишняя информация? Чан не сдерживается, дёргая на себя расслабленное тело с бокалом шампанского, когда он смеётся, рассказывая о своём выпускном. В этот раз напор сильней, желание нарастало с каждой минутой, пока Бён беззаботно скакал с одной темы на другую. Но он, кажется, совсем не против такого поворота, лишь обнимает свободной рукой за шею. Бокал убирает на стол уже сам Пак, краем глаза поглядывая на бутылку, которая оказалась пустой. - Вот же алкаш, - выдыхает со смешком в чужие губы, позволяя развязать пояс на своём халате. – Ты же сказал, что не спишь с теми, о ком ничего не знаешь, - ох, зря это он, зря. - Ах да, спасибо, что напомнил мне о моих принципах, - Бэкхён любезно улыбается, закручивая пояс Санты в морской узел, после чего юркает под стол. - Какого хрена?! – на его шипение уже не реагируют, только рубашку заправляют обратно в брюки. Ну а что? Сам неправильно к ситуации подошёл, Казанова. - Твоего, Санта, твоего. Что-то я задержался, пошёл-ка я домой, - под изумлённым взглядом на тонких губах растягивается самодовольная улыбка. Он словно доказывает, что круче, что не глупая давалка, наоборот, динамо конкретное. Для красочности момента Бёну оставалось лишь вильнуть хвостиком и упорхнуть домой, а дома-то, кстати, и не было. Бывший обокрал до нитки, помните, да? Поэтому никто особо не спешил, наоборот всё было не медленно, а на звук гремящей посуды Бэкхён лишь улыбается, аккуратно заправляя шарф за ворот пуховичка. - Это разве не твоя квартира? – вываливаясь в коридор, спрашивает Пак. - Неа. Поэтому думаю, что Чондэ молится где-то на другом конце города, дабы мы ничего не разбили и не сломали под напором наших разгорячённых тел, - надев шапку с гигантской бомбошкой, Бэк поворачивается к парню с лисьей лыбой. – Слушай, они же тебе заплатили, да? Давай ты просто поделишься со мной этими деньгами и не надо тут ни с кем спать, идёт? - Меня раздражает твоя привычка: обменивать. - О да, в детстве я часто менялся фишками с покемонами! – снова этот детский восторг, который сходит с его лица мгновенно, стоит парню напротив сбросить этот чёртов красный халат, после чего пальцы уже вцепляются в резинку штанов. - Ааа! Что ты делаешь? Почему не дал мне этого сделать? – как маленький ребёнок топчется на месте, обиженно сдёргивая с себя шарф и шапку. Юноша был уверен, что узел был качественным и развязать без дополнительных знаний его очень трудно. Бён Бэкхён, перед тобой же не девчонка стоит, которая не сможет его развязать, а вполне себе здоровый парень с царём в голове. И он сдаётся: наступает себе на пяточки, снимая кроссовки, а потом позволяет вытряхнуть себя из тепла пуховичка, сопровождая это действо собственным смехом. Этот год всё равно начался не так, как планировалось, так почему бы не пойти по планам любимых друзей? Бэкхён разрешает целовать себя, прижимая к стенке, а сам уже думает, где бы перейти к самому сладкому. Может стол? Скорей всего Чондэ хватит удар, если хрусталь окажется на полу. Окно? Соседей хватит удар, а потом Чондэ. - Где тут спальня? – Санта дышит часто, жарко, а его руки, кажется, уже по всему телу, а не где-то конкретно. Бэкхёну нравится такая одержимость, ведь очередная надежда греется где-то внутри, что всё это уже не ради денег, и что хотят его тоже не из корыстных побуждений. Слишком жалким он будет выглядеть потом. - Не хочу я в спальню! - А куда моя зая хочет? – губы мажут где-то за ушком, заставляя партнёра заводиться. - Не знаю. Хотя… - Чондэ всё-таки его убьёт, но Бэкхён звонко чмокает Пака в щёчку и тащит в сторону спальни родителей Кима. О да, там действительно крутая кровать с балдахином. Вся спальня сделана в стиле барокко, чем всегда восхищала приходящего в гости Бэка. Всё со вкусом: в тёмных тонах, ничего лишнего и всё так… По-королевски! Только в свои королевские покои татуированного принца не пустили, захлопнув дверь прямо перед носом. - Бэкхён, опять твои шуточки? Я сейчас дверь обкончаю, если не откроешь! – и угрожающие удары по ранее упомянутой двери. - Пароль! - Какой нахуй пароль?! - Ваше имя и фамилия, сэр, - хихикают за дверью. - Пак, зонт-тебе-в-задницу, Чанёль, - продолжает рычать парень, которого напрягают игры Бэкхёна и стояк в плюшевых штанишках. Слышится щелчок механизма, и врата в королевские апартаменты впускают гостя, которому совсем уж пофиг на интерьер, лишь бы уже засадить этому ржущему хоббиту куда надо. А хоббиту нравится такой напор, нравится, что воздух из лёгких вырывается одним грубым толчком на мягкую перину. Всё так ново, совсем неправильно, но забавляет, пробуждая этим неконтролируемое желание овладеть… То есть отдаться, вот так, да. Полы белоснежной рубашки вновь вытягиваются из наглаженных брюк под тихое: осторожней, это любимая рубашка. Теперь нет глупого хихиканья, только неспешные действия. Не нужно знать друг друга несколько месяцев, чтобы захотеть быть нежным, достаточно нескольких часов. Чанёль сдержан, несмотря на собственное возбуждение, а ещё он очень нежен, когда легко касается чужих губ. Просто касания без намёков на французский поцелуй, который вызывает лёгкую улыбку у обоих. Не молодожёны, не возлюбленные и не любовники, просто друзья решили ТАК отомстить за молчание друга о своей ориентации. И это обоих устраивает, ведь Паку нравится водить ладонью по впалому животу, нравится по-детски чмокать друг друга, словно они школьники, а не студенты. - Ты же не против? – ему не терпится осмотреть Чанёля всего, полностью обнажённого и восхититься нереальностью этой близости. Никто не против, поэтому гость поудобней укладывается на скопление подушек, закинув руки за голову, мол, делай что хочешь. Бэкхён много что хочет, даже слишком, но пока позволяет себе только наблюдать и гладить. Широкие плечи, узкие бёдра, длинные ноги между которых сквозь ткань видится нечто интересное. Вспоминаются глупые шутки про батончик сникерса в кармане, а не стояк во всей красе. Бэкхён просто молится, чтоб это был не сникерс. Длинные пальцы зачёсывают мешающую чёлку назад, дабы разглядеть всё лучше, после чего сразу пускаются в пляс по исписанному холсту. Пальцы скользят по лицу, задевая чёрную серьгу в брови, спускаются ниже, по скулам к пухлым губам. Да, он уже успел познать кое-что прекрасное, спрятанное за рядами белых зубов и сипло шепчет: покажи. Чанёль понимает, потому самодовольно улыбается, скользя кончиком языка по аккуратному пальцу. Бэкхён недоволен, снова хмурится и надавливает на нижнюю губу, тогда-то его пальца и касается металл. Видимо Чанёль не любит никаких лишних деталей, от чего его серьги просты, а рисунки не пестрят, разве что феникс и пион на левом боку. Минимализм, чтоб его. Не сдержавшись, штангу тянут на себя, а потом за шарик под языком – обратно. Сейчас ему интересно абсолютно всё, даже как металл скользит в языке его подарка, как назвал себя Пак в самом начале. - Тоже хочу такую. - Сделаем, - единственное, что говорит Чанёль, обхватывая большими ладонями чужие и опуская их на свою грудь. Снова эти скольжения, словно повторяют бывалый путь маркера, которым изначально покрыли эту кожу. С этой медлительностью возбуждение давно бы спало, если честно, но Бэк не первый день в кровати с мужиком, так что попка также медленно скользит по эрекции. Да что уж там, он даже брюки до колен спустил, чтобы ткани между ними было как можно меньше. У них много времени, зачем так глупо тратить всю энергию сейчас, если можно растянуть на час, а то и два? Фанатизму парня нет предела, он влюблён в это тело настолько, что готов отдать всё, что у него осталось, да даже учёбу бросит ради повторного уединения. Можно даже без секса, только посмотреть, погладить… - Бэк, ткань, если честно, натирает, - ну, раз натирает – стянем. Резинка не тугая, поэтому со штанами проблем совсем не было, проблемы были с самообладанием Бён Бэка. - Если бы ты про это сокровище сказал ещё, когда я разговаривал с мамой по телефону, то мы могли бы уже раз пятьдесят потрахаться. Это ж… Ахиреть, - на малиновой головке красовался Альберт, тот самый, о котором ему доведалось узнать из одного порно, а потом влюбиться окончательно и бесповоротно. Интересно было узнать каковы ощущения, неужели это действительно так круто? Желание снесло все заслоны разума о каком-либо вообще приличии. Хотя, о каком приличии может идти речь, когда они еле держатся на грани прелюдий? Долой стыд, минет в массы! - единственное, что приходит на ум Бэкхёна. Почему бы и нет? И нет ничего удивительного в его решимости: попробовать и почувствовать всё самому, ежели продолжать наблюдать за кадрами в порно. Вдруг не понравится? Навряд ли, такое может не понравиться, особенно исходя из наблюдений за реакцией парня. Разве что глаза от удовлетворения не закатывает, когда язык скользит то по холодному металлу, то по горячей плоти. Потеребить серьгу, пососать головку – сделать всё, чтоб услышать долгожданный стон сударя Пак Чанёля, ведь такие манипуляции приносят огромные плюсы в копилку ощущений владельца Принца Альберта. Бэкхён слишком увлёкся процессом, буквально кайфуя и не сдержанно постанывая, стоит шарику проскользить по его губе или щеке. Многие это считают гадким, вкус спермы совсем не комильфо, член на леденец не похож и особого желания пососать не возникает, а для Бэкхёна это удовольствие. Чувствительность, пульсация, скольжение… Да даже простая дрочка под его строгим наблюдением его самого доведёт до оргазма, что обосновывает большую коллекцию папочки с незамысловатым «POV». Чанёлю же совсем по барабану, насколько хочет Бэкхён оральный секс ежели анальный, потому что он, Пак Чанёль, всё-таки предпочитает кончать в чей-то зад. От дела юношу отрывают грубо – дёрнув за загривок, потому что терпеть это уже невозможно. Губы перепачканы, в глазах плывёт возбуждение, словно стоит коснуться его члена и тот обкончает все трусы. Пак же предпочитает, чтоб кончали под ним. Помните? Альфачный парень! - Милый, давай ты мне лучше утром напряжение так снимешь, хорошо? – любезная улыбка быстро преобразуется в звериный оскал, с которым позиции резко меняются. Теперь его очередь не сдерживаться. Рубашка расстегивается осторожно, по старой же просьбе, брюки уже сняты, но уже совсем скоро к ним отправляется и бельё с чудиковатыми оленями. «Лухан подарил», - оправдал себя Бэкхён, выгибаясь от чужих пальцев в позе догги. - Довёл, козлёнок чёртов, - теперь-то Чанёля точно не успокоить, онли разрядка, онли секс, до которого уже давно пора было дойти, а не рецептами салатиков обмениваться. В ответ же только скулёж, стоны куда-то в матрац и, о боги, идущая на контакт задница, поддающаяся напору фалангам Санта-Клауса с маньячной улыбкой. Прав был Бэк, прав. На предложение: «взять да погрубее» - со стороны принимающего, ответить даже шутливо отказом Чанёль просто не в состоянии. Лишь бы уже вставить, лишь бы кончить и ничего в этом мире больше не надо. Только бы это колечко также охотно принимало, под сопровождение стона удовольствия. Смазка с презервативами остались в мешке с якобы подарками, в котором на самом деле была его сменная одежда, на вопрос: стоит ли мне сгонять за ними? – Бэкхён лишь разозлился, самолично толкая Пака за бёдра в себя. Дальше сыграли инстинкты, хоть и немного дефектные, ведь Бэкхён совсем не похож на девушку, зато очень хорошо доставляет удовольствие мужчине. Где-то на полу, под диваном, среди перечёрканных бумажек лежит одна, такая же перечёрканная, но уже менее яро. На ней написано «секс, просто секс». Возможно Санта не зря припёрся, желание исполнил вполне себе исправно и даже лучше, чем ожидалось. Да он даже просьбу заказчиков исполнил! Уж слишком сильно они подмахивали бёдрами на встречу друг другу, так что утром Бён действительно боялся даже пошевелиться. Но, тем не менее, спихнув с себя спящее тело, укутался в одеяло и, пародируя пингвина, двинулся в гостиную. Тут еда, тут тепло, хоть и диван жестче, чем кровать, зато здесь нет извращенца-эксгибициониста-маньяка-юриста. Только маньяк на то и маньяк, чтоб выслеживать свою жертву. Жертва, кстати, излучала столько милашности, что даже мимиметр грубого Пак Чана двинул кони. Бэкхён был полностью завёрнут в одеяло, обнимал он хрустальную вазу с салатом, а щёчки были набиты этим самым салатом. - Чего встал, извращуга? – факт того, кто вчера первый приступил к интимным действиям – опустим. - Да так, думаю искать работу по профессии, выпускаюсь же нынче, - и улыбка от уха до уха, так ещё и поза такая пафосная: облокотился на дверной косяк, словно без него вся эта рама рухнет. Но не будем злобными хомячками, просто представим пафосного Пак Чана. Голого Пак Чана, из-за которого под одеялом снова всё пробуждается.