Нет, ну никакой ответственности!

      Двое молча стояли на пороге и рассматривали нечто, лежащее на крыльце. Нечто таращилось круглыми молочно-голубыми глазенками и изредка тихонько, неуверенно попискивало.       — Нет, ну это свинство! – возмущенно сказала она. – Заводят, а потом подбрасывают куда попало. Никакой ответственности! И что мы теперь делать будем?       — Не знаю, — растерянно сказал он. – Совсем еще маленький. Может… оставим?       — С ума сошел? Ты представляешь, сколько от него будет грязи и вони? А потом подрастет – и прощай, обои! И занавески тоже… И заниматься с ним надо постоянно. Играть, выгуливать, учить в туалет ходить. А кормить его чем? Ему же специальная еда нужна!       — Да какая там специальная? Молоко, я думаю. А что делать? Слышишь, как пищит? Ты же хотела кого-нибудь завести.       — Я хотела попугайчика! Или рыбок. А с ним будет слишком много возни. К тому же, дети его замучают.       — У нас нет детей, — мягко напомнил он, присаживаясь на корточки и внимательно разглядывая нарушителя семейного покоя.       — Но они будут! А детям только дай кого-нибудь потискать. Это… негигиенично.       — И что ты предлагаешь? – негромко спросил он, не отводя взгляда от крыльца. Ссориться с женой не хотелось совершенно. – Ночь уже. Холодно. А он голодный.       — Приют? – неуверенно предложила она и тут же, непонятно почему, устыдилась. – Да не знаю я! Сам думай! Посмотри хоть, это мальчик или девочка?       — Я? – неподдельно удивился он.       — Не я же! Я в них не разбираюсь. И учти, кормить будешь сам! И лапы мыть. И все… остальное. И к туалету приучать – тоже! И вообще…       — Хорошо, — коротко сказал он, наклоняясь ниже и осторожно прикасаясь к найденышу. – Девочка…       — Замечательно, — раздраженно фыркнула она. – И что будем с потомством делать? Разводить?       — Какое потомство, она же маленькая совсем…       За спиной хлопнула дверь. Он бережно взял притихший сверток.       — Ты не бойся. Она только с виду такая… строгая. А так она очень добрая. Просто… ответственная очень, понимаешь? И не любит, когда за нее решают. Ути, ма-а-аленькая… Как же тебя зовут, а?       Сверток пискнул. Человеческий детеныш надежно лежал в огромных кошачьих лапах и внимательно рассматривал умиленную усатую морду, склонившуюся к его лицу. Усы щекотали тонкую кожицу, и детеныш заулыбался беззубо и доверчиво. За спиной открылась дверь, обдавая теплым воздухом.       — И чего ты там стоишь? – хмуро поинтересовалась она. – Простудить хочешь? Чтобы еще больше возни было? Давай сюда, а сам за молоком! И смотри, чтобы свежее! Нет, ну как так можно, а? Никакой ответственности…