Зейн
Старое деревенское кладбище. Сегодня собралось множество людей, некоторых из них совсем не ожидали здесь увидеть. Каждый, конечно, одет в черное. И как Ханин не казался окружающий мир светлым, так же и сегодня все до последнего чувствуют темноту, опустившуюся на деревню в этот тяжелый день. Они все знали ее. Они все догадывались, что ей нужна помощь. И случившееся стало самой огромной сенсацией и потрясением, когда люди узнали всю историю целиком и полностью. Ее предсмертные записи были найдены лишь спустя два месяца. Через два месяца, собственно, благодаря ним и отыскали остатки от тела самой девочки. Долгое время никто не догадывался, что искать ее нужно было в совершенно неожиданном месте — под скалистым обрывом, что располагался в тридцати километрах от деревни, и о существовании которого многие даже и не знали. Но теперь они знают. Они знают всё. Как и я. Когда умерла Ханин, лишь тогда я осознал, какую ошибку допустил. Ее гибель, можно сказать, остановила меня и спасла моего старшего брата. Гарри обещал достать пакетик героина для Ришара, и я просто не мог не принять его условия. Да, я прекрасно понимал, что тем самым помогу брату приблизиться к смерти, но это было невыносимо больше — смотреть, как его выворачивает наизнанку в ужасающей ломке. Я всегда думал, что я сильный. Но наблюдение за мучительными страданиями родного человека, постоянные мольбы и слезы Ришара, его крики и судороги доказали обратное. Я пошел на сделку со Стайлсом, потому что сдался. Потому что предпочел в тот день видеть муки Ханин, нежели муки своего брата-наркомана. А может, в глубине души я просто хотел, чтобы Ришар, наконец, вколол себе последний укол с героином, который стал бы роковым. Потому что с его смертью всем стало бы легче. И мне, и матери....
Гарри
Предсмертные записки Ханин доказали то, что мы с Милошем напрямую не виновны в смерти Стефана. Но нам все равно впаяли два года лишения свободы, учитывая обстоятельства, ведь без нас этого убийства и не было бы, да и принимая во внимание все ту жестокость, которую мы распространяли вокруг, и о которой рассказали записки, а после и прочие жертвы, воодушевившиеся случившемся. Сидя за решеткой, я начал все осознавать. Вообще-то, я и раньше все прекрасно осознавал. Я не знаю, зачем делал людям больно. Возможно, во всем виноват отец, который бросил меня еще ребенком, и мать — безнадежная алкашка и буянщица. Я не жалею о том, что сижу в тюрьме. Единственное, о чем можно жалеть — о совершенном. Мне хотелось бы присутствовать на похоронах Стефана и Ханин. Знаю, что они бы не простили такого мерзавца, как я, но… Всё, о чем я могу думать в последнее время, так это о них и о том, что лучше бы в тот день умер я. Ведь, в отличие от меня, они того совсем не заслужили....
Анка
Здесь сорок человек — не больше, не меньше. Помнится, Ханин однажды с грустью ляпнула, что на ее похоронах не будет никого, кроме родителей. И очень боялась забвения, или что она умрет, а никто не узнает, почему и как это случилось. Глупая. Посмотри с неба, теперь ты видишь? Они в курсе, что это ты убила Стефана, но все равно собрались здесь и не испытывают ненависти. Только боль. Потому что все знают, что ты такая же жертва, как и тот, кого ты убила. Тридцать четыре страницы предсмертных записок с описанием всего происходящего с тобой от рождения и до последнего дня жизни. Полное объяснение убийства, признание вины, детальная правда. Записки выпустили в газете, и все это читали, знакомясь с тяжелой невыдуманной историей. Никто не смел назвать тебя убийцей или суицидницей. Благодаря твоей отваге все узнали то, как все происходило. Они плакали. Они сожалели. Они всё понимали. Они прощали. Милая Ханин. Я слегка улыбаюсь, видя ее лицо, смотрящее на меня с могильной плиты. Она как будто заговорщицки ухмыляется, догадываясь о моих мыслях. Словно чувствует, что в моей руке зажат маленький водостойкий маркер. Спустя пару часов кладбище пустеет, если не учесть нас. Я, Симон, Валерия, Божена, Зейн и еще несколько ребят нашего класса остаемся одни возле могилы. Как лучшей подруге, мне предоставляют право начать первой, но я отказываюсь, желая сделать это в последнюю очередь. Итак, решается Зейн. Мой маркер в его руке, парень черкает что-то на плите, а потом передает предмет Божене, которая, кстати, сама на себя больше не похожа. Потом Валерия, Симон и все остальные. Я иду последней. Аккуратно провожу пальцами по фотографии лучшей подруги и решаюсь опустить глаза ниже, чтобы прочитать записи, написанные разными почерками: «Это Ханин. Девочка, у которой не было выбора». «Девочка, которого заслуживала лучшего». «Девочка, которую мы прощаем. P.S. Надеюсь, ты встретила Стефана, и вам обоим там не скучно». «Ханин. Девочка, которая много страдала». «По-моему мнению, девочка, которая сделала это неосознанно. Живя в черном для нее мире, ее душа всегда оставалась белой, а сердце большим и горячим». «Девочка, которая не должна была умереть». «Девочка, которая не виновата». «Девочка, которая положила конец жестокости в нашей деревне». «Девочка, которую мы любим». Я поднимаю глаза к небу, словно спрашивая ее: ты видишь эти надписи? Люди знают всю историю целиком, и они не отвернулись от тебя. Они шокированы. Но не ненавидят. Потому что жертву нельзя винить. Потому что случайность нельзя считать намеренным убийством. Потому что все считают, что ты заслуживаешь эти слова… Так считаю и я. Поднимаю руку и дописываю последнее: «Это моя лучшая подруга Ханин. Девочка, которая всегда хотела умереть и умерла вовсе не напрасно. Ее смерть положила начало изменениям. Ее предсмертные записки сотворили невозможное, когда вышли в свет общественности. Они тронули многие души и действительно остановили жестокость среди местных подростков.».