Убийца

- Она мне улыбнулась. Наверное, это зовется Стокгольмским синдромом, но мне понравилось резать ей вены. Я тоже улыбался. - Жаль она не могла кричать. Её язычок пришелся мне по вкусу. - Ах, её бездыханное тело так возбуждает... - Она была очень мягкой, но я был немного жесток с ней... Мне так положено. - Надо было подержать ее в сарае еще несколько дней. - Да что ты такое говоришь, ты не давал ей есть, и мучал, выдирая ногти. - Но посмотри, какое прекрасное ожерелье! - Я наконец его закончил. - У неё красивые глаза... - Можно я повешу правый на то ожерелье? - Да. - Мама была такой же красавицей. - Но скатерть из неё вышла ещё красивее... - Она же гордится мной? - Думаю, да. - Посмотрим, что в газете про нас пишут? - Делай, что хочешь. - Ты сегодня какой-то злой. Что-то случилось? Ты же расскажешь мне? - Ничего особенного, просто... Ах, как сложно ей выдирать глаза... - Так что случилось? Тебе скучно? - Нет, мне мало. - Чего? - Крови... А где полотенце? - Ты не помнишь? Оно за спиной. Нашел? - Да, спасибо... Газета, газета. Я ее точно покупал? - Нет. Сходи за ней. Заодно выберем следующую жертву. - Хорошо-хорошо, только надо помыться. В белый свет незнельзя выходить в красном. - Да, знаю, иначе, он станет розовым. - Фу, какая гадость, что это? - Как что, глупый, это твой обед. - Но я уже пообедал. А где мои кроссовки? - Нет, ты только позавтракал, так что подними это легкое, положи в холодильник. - В какой? - В синий. - В какой именно? Синих два. - Где утка висит? - А-а, моя уточка. Сейчас я туда положу... - Он забит. - Открой морозилку. - Тоже. - Тогда в белый. - Какой белый? - Не беси меня. - Извини. Здесь свободно, так. Кроссовки тоже были тут. - Пошли? - Умойся для начала. - Ах, да. Чуть ли не забыл, спасибо. - И чтобы ты делал без меня? - Сидел в одиночестве в белой камере. - Насмотрелся телевизора... Ты бы был уже мертв. - Как это? - Как та девушка, другая и десятая, и те мужчины, та девочка... - У неё был чудный голос. - Да. - Ты заснул? - Умнмп... - Хорошо, тогда завтра пойдешь.