Чувства без разума

Чувства без разума. — Малфой. Ее тело горит от его ласк. Разум затуманивается, но она не хочет сдаваться. Не хочет проигрывать ему... настолько. — Малфой. Он спускается губами к ее шее, нежно, но требовательно проводит кончиком языка по ключице. Тело ноет от неудобного положения. Ноги сводит, они подкашиваются, но парень крепко держит ее в своих объятиях. — Малфой. Это уже пятый раз на неделе. Он ненавидит ее, Гермиона уверенна в этом так же, как то, что она терпеть не может его. Но ей становится невыносимо, если его нет рядом, если он не целует ее, не обнимает... — Малфой. Еще ни разу она не называла его по имени. В этом не было смысла, ей казалось, что назови его "Драко", все пошло бы по-другому. А она боится этого, боится сильнее всего. Зачем они делают это? Она задает этот вопрос себе и иногда ему. Обычно он делает вид, что не слышит ее или просто грубо закрывает ее рот ладонью. Его руки всегда холодные и всегда мертвенно белого цвета, а губы горячие и властные. Он чувствует свою власть над ней, наг грязнокровкой, над осквернительницей рода волшебников. И это пугает Гермиону. — Малфой. Он буквально срывает с нее белоснежную блузку, кидая ее куда-то на пол, следом летит такого же цвета бюстгальтер... на секунду он смотрит в ее глаза. В его она видит, как плещется такое опасное, но такое безумное желание, от которого ей становится страшно. — Малфой. Он знает, как она его боится: до нехватки кислорода, до судорог по всему телу, до дрожи в коленях. Она всегда старается скрыть это от него, но часто срывается. И тогда он просто обнимает ее, шепча какой-нибудь нелепый бред, от которого ей становится кое— как легче. Слова застревают в горле, когда он требовательно входит в нее. Она откидывает голову назад, при этом сильно прикусывая губу. Черт, она вновь прокусила ее. Значит, завтра опять придется лгать Гарри и Рону. Придумывать нелепую историю, которой, возможно, они и поверят... Война их изменила. Это уже не те юные волшебники, коими они были раньше. А Гермиона все еще пытается внушить себе, что это к лучшему. Тогда Драко смеется над ней, называя предательницей. Стон срывается с ее губ, и она не выдерживая, шепчет ему на ухо: — Ты ведь тоже сломался, тоже предал. На миг он замирает, неотрывно смотря ей в глаза. — Нет, Грэйнджер. Предаешь ты, а не я. Может я, и веду некую "двойную игру", но не предаю. А ты в первую очередь продалась сама. Предала все то, к чему стремилась, чем жила... Теперь она закрывает его рот ладонью. Тяжело дыша, откидывает назад прядь волос. Сердце ее кричит: "Да! Да, черт возьми, я предала всех, всех друзей, всех родных! Всех ради тебя!". Но сдерживается. Уже через полчаса бросив банальное "пока", он выходит из этого пыльного, пропитанного грязью и предательством чулана. А она остается, смотря ему в след и понимая, что завтра ночью все повторится, что она вновь будет чувствовать себя дрянью и продажной шлюхой. В помещении пахнет его сигаретами. Все, что связано с ним вызывает у нее головокружение. Кое-как одевшись, она выходит в коридор, вдыхая хоть какой-то свежий воздух. Мысленно проклиная слизеринца, идет к себе в гостиную. И, разумеется, ее друзья не спят. Завидя девушку, Рон радостно улыбается. А ей стыдно и тошно от того, что врет. Рональд. Рон. Ронни. Она прекрасно знает, что парень к ней "неровно дышит", и чувствует вину перед ним, но ничего не может поделать с собой, с ним, с ними. Она знает, что никогда не сможет стать его женой, и ей больно видеть в его глазах надежду. — Привет, Гермиона. Тихий голос Гарри возвращает ее на землю, она вздрагивает и, округлив глаза, молча смотрит на него. " Дура, дура ты себя когда-нибудь погубишь!". Но она давно уже перестала думать о себе, о друзьях, только о нем, о них... — Как дежурство с этим кретином? Он не трогал тебя?! Рон, милый Рон. Если бы ты знал, насколько близки к истине твои слова... — Нет конечно! Рон я могу за себя постоять. Лгунья. Паршивая тварь. Когда она научилась так искусно лгать? — Мы знаем, но если что, то ты только скажи и... — Я же сказала, что справлюсь сама! Выдохнув, она беспомощно опускается на ковер около камина, взглядом замечая на правой руке синяк... — Завтра я ухожу с Дамблдором. Он знает, где находится один из хоркруксов. Думаю, все будет хорошо. Гермиона молчит, чувствуя, что еще немного, и разревется прямо здесь из-за безысходности. Она знает все. От начала до конца. И этот поход с директором. Только ничего хорошего не будет. "Я убью Дамблдора. Он сказал мне сделать это". Слова Малфоя с болью отзываются в голове. Но она не может ничего сделать. Он просил не говорить... Мерлин когда она начала ему подчиняться?! — Я хочу спать... и, Гарри, удачи тебе. Тварь. Тварь. Тварь. Она ненавидит себя! Как она может так говорить? Открывая дверь, она заходит в свою спальню. Ее соседки не спят, шепотом разговаривая как всегда о мальчиках. Интересно о ком сейчас? Из их слов Гермиона ясно слышит ЕГО имя и ЕГО фамилию... — О, ты вернулась. Как дежурство? — Неплохо Лаванда. Если вы не против, то я буду спать. Девушка специально отворачивается к стенке, зарываясь целиком в одеяло. Чтобы никто не слышал ее рыданий. *** Она вновь стоит около знакомой двери чулана. " Уже шестой раз". Затаив дыхание, нажимает на ручку двери и открывает ее. Глаза быстро привыкают к темноте. Около небольшого окошка, которое почему то совершенно не освещает помещение, она видит его. — Я думал не придешь сегодня. Он как всегда лениво растягивает слова, в его голосе обыденное презрение и... усталость? — Гарри ушел несколько минут назад. Ей совсем не хочется отвечать на его замечание. Вообще ничего не хочется. Гермиона робко подходит к окну, вглядываясь в Драко. Интересно, кто подсадил его на сигареты? Может Нотт или Забини? А может эта мопсоподобная Паркинсон? Девушка изумленно трясет головой. И откуда такая чушь в голову лезет? — Мне скоро уходить, Грэйнджер. Ты знаешь куда. От его слов ей становится страшно. Не понимая, что делает, Гермиона притягивает к себе Малфоя. Тот, откинув недокуренную сигарету в сторону, прижимается губами к ее. И все повторяется вновь. Как шесть ночей назад, как пять... и все еще повторится, если они останутся живы этой ночью. — А знаешь, я до сих пор удивляюсь, что ты не сказала ему. – Произносит Малфой, закуривая, и смотря как Гермиона одевается. – Честное слово, Грэйнджер, не понимаю. Девушка исподлобья глядит на говорившего. Сердце бешено колотится в груди, еще одно слово, и она убьет Драко Малфоя голыми руками. Если бы она могла ответить на этот вопрос, но нет. Не этот случай. — Тебе вроде пора идти. — Спасибо за напоминание, Грэйнджер. Чтобы я без тебя делал. Но его ухмылка тут же сошла с лица. Выкинув окурок, он быстро выходит из чулана. *** Тишина, причиняющая боль тишина. Молчат все: профессора, ученики. Все полукругом стоят вокруг бездыханного тела директора школы Альбуса Дамблдора. Гермиона сжимает губы, не сводя глаз с Гарри. Он убит, опустошен, ошеломлен. В голове девушки стоят два слова: “Виновата я”. Не выдержав, она бросается к Поттеру, краем глаза замечая какое-то резкое движение со стороны Драко. — Гарри... Что она может ему сказать? Как она вообще смеет к нему подходить, приобнимать? Но ведь смеет. — Если бы я знал, Гермиона, если бы... И ей так хочется сказать ему правду, о том, что виновата только она одна... — Это был не Малфой, он не смог. Это был Снейп, Гермиона, Снейп! Он ведь доверял ему! Она молчит, смотря в одну точку, что-то теплое разливается по телу. Это не он, он не убивал, Малфой не виновен. Гермиона быстро находит глазами слизеринца. Малфой. Тот неотрывно смотрит на нее, на грязнокровку. В его глазах нет стандартного презрения, в них только неописуемая боль, но по чему эта боль? Малфой. Она не видит никого кроме него, и слегка улыбается ему, как бы подбодряя, говоря, что знает все. И он отвечает ей на улыбку, и она настоящая. И Гермиона понимает, что они выживут, что она придет в этот родной чулан завтра, послезавтра, послепослезавтра. __________________ Пожалуйста, оставляйте отзывы.