Слабость наказуема

– Саске-кун... Брюнет не желал на неё даже смотреть, продолжая медитировать. Для этого дела, как известно, нужно сосредоточение и абсолютное спокойствие, так что, у него не особо получалось. Голос на заднем плане что-то надоедливо щебетал, и щебетал, и щебетал... «Когда же ты заткнёшься?» – Сакура, я не хочу нигде гулять, - не размыкая век, процедил Учиха. – Я вообще не звал тебя с собой за компанию. Где-то с минуту было тихо, это дало брюнету возможность успокоить свой разум, разогнать мысли-облачка за горизонт и таки воспарить духовно. – Ну... тогда... я просто посижу рядом, - милая улыбка. Села подле, своим обожающим взглядом сбивая весь медитативный настрой. Саске держался сколько мог, но даже его хладнокровию был предел. – Я не люблю тебя, понимаешь?! Сакура кивнула, подтверждая догадку, что ничего она на самом деле не поняла. – Как тебе ещё объяснить? - вздох. - Ты меня бесишь. Держись от меня подальше. – Саске-кун... но... – Я бы хотел никогда тебя не видеть, - сжав руку в кулак, в сердцах сказал Учиха. – Если тебе этого недостаточно, то я... ... – Ши-ши-ши, как это мило! - чья-то ладонь легла на плечо брюнета, которую тот поспешил стряхнуть. Сакура побледнела, увидев, что этот некто пялится на неё, точнее, ощутила его взгляд, ведь самих глаз за чёлкой было не видать. Зато улыбка восполняла всё с лихвой. – Сколько ты готов отдать за эту леди? – Бел-семпа-а-ай, зачем... - вмешался его спутник со странным головным убором. – Не мешай, земноводное, - лениво отмахнулся Бельфегор. Повернулся обратно к «клиенту». - Так сколько? – Нисколько, - Саске фыркнул, не желая особо вникать в ситуацию. - Забирайте так. Сакура поражённо уставилась на своего возлюбленного, не понимая ещё, что тот её предал. Но зато Бельфегор уже торжествовал. – Отлично. Один удар, и Сакура кулем падает на землю, не успев даже испугаться. На лице Саске, впрочем, на секунду появилось удивление, тут же исчезнувшее за маской полного безразличия. Двое непонятных парней тем временем уже затаскивали куноичи в стоявшую неподалёку повозку. Тот, что с деадемой, не переставал расхваливать свою гениальность, и второй в чём-то был с ним солидарен...