***
Крылья не такие как у всех. Противные, недоразвитые обрубки с перьями и проблесками кожи, что только отвращало других от Яуми. Внешность у него была достаточно простая, он был схож со всеми мальчишками, что бегали по дворам босыми ногами и играли в догонялки. Прядки сухих волос голубоватого цвета, которые были уложены любящими материнскими руками в аккуратное каре. По бокам она оставляла маленькие хвостики, на которые цепляла бусинки или перья – Яуми это любил, ему нравились подобного рода безделушки. Мальчишка, которому всего-то и было тринадцать лет, а он не умел летать. Это был настоящий позор во всем дворе. Он доказывал всем приятелям, что крылья его такие, потому что он сам маленький. Сомневались все: от его ровесников до взрослых в почтительном возрасте. «Время полета – время взросления» Яуми повторял эту фразу про себя постоянно, когда готовился к этому дню. Всю неделю он старался быть серьезным и взрослым, отбросил свои шутки среди приятелей и больше не входил в игры с детьми, не играл в прятки с соседскими ребятами. Он взрослел, он пытался отказаться от детских причуд и как можно больше разговаривать со взрослыми. Триумфальный день для него так и не наступил. Яуми оттолкнулся ногами от нагретых летним солнцем плит, и пару раз хлопнул крыльями телесного цвета. Мальчишка упал, он так и не смог подняться высоко в небо. В тот день, который должен был стать для него решающим, Яуми плакал. Он плакал часами навзрыд, слезы катились по его детским щекам, а передние пряди нежно-голубых волос намокли и засалились от пота и грязи. Первые часы его успокаивала мама, она держала его на коленях, целовала в лоб, в красные щеки и говорила что-то ласковое, тихое, успокаивающее. Под вечер Яуми взобрался на крышу своего дома и долго смотрел в закатное летнее небо, ощущая, как черепица крыши отдает ему накопленное за день солнечное тепло. Теперь уже он не плакал, он не хотел. Три года пролетели за пару часов, воспоминания всплывали яркими пятнами, а потом снова удалялись в темноту. Яуми уже почувствовал, что смог очнуться. Он лежал с закрытыми глазами на мокром песке, который недавно застилал ему глаза. «Черт бы вас всех побрал! Всех! Всех, Всех!» Тело отозвалось болью, все кости ломило, а голова отказывалась работать, снова собирать осколки в одну картинку. С бока мальчишка встал на четвереньки и уткнулся лбом во влажный песок. Это немного ослабило боль. В спине послышался хруст. Дождь уже давно закончился. Осталось бледно-серое небо. По песку вокруг Яуми были раскиданы перья и пух от его крыльев. Они почти не болели. Из глаз потекли слезы. Мальчишка сел подобрал под себя ноги и зарыдал, закрывая влажное лицо ладонями. Все это было из-за его крыльев и красноречия. С самого детства он утверждал, что его недоразвитые крылья такими и должны быть, они с легкостью поднимут его в воздух, когда он пожелает этого. После того дня, все поняли, что его ораторское искусство – сплошная ложь, он все выдумал, ему не хотелось получать палкой по голове и ногами в живот, ему не нравилось быть не таким как все. Яуми очень много размышлял над своей «болезнью» и предположил, что если у него и вовсе не было бы крыльев, то его все жалели, а взрослые смогли бы катать его на своих спинах, лишь он бы смог почувствовать ветер на высоте, в бескрайнем небе. Крик разнесся по песчаному оврагу, голубоволосый мальчишка не мог сдерживать эту боль внутри себя. Его били, постоянно били. Если не могли бить, то больно кололи словами, отпуская язвительные фразы в его адрес. - За что же я такой неправильный? Почему я должен терпеть все это, раз я даже никогда не увижу землю с высоты полета птицы? Почему?! Последние слова он произнес навзрыд, упав лицом в мокрый песок. Он прилип на левую щеку, по которой продолжали катиться слезы. Со временем, он постарался себя успокоить. Его били уже второй раз, уже второй раз он лежал без сознания и приходил домой в грязной одежде, рыдая, падая на колени перед мамой, которая принималась его успокаивать. Затем, Яуми приводил себя в порядок и снова вылезал на крышу, чтобы посмотреть на звезды. - Яуми, зачем тебя так бьют? Юноша постукивал в чашке с чаем ложкой, размешивая свои заветные три ложки. Ему очень нравился сахар. - Что? – голос был хриплый, он успел накричаться в овраге, пожаловаться всем вокруг о своей несчастной жизни. - Ты ведь мог бы договориться с этими мальчиками. Думаю, что они поймут тебя. Ты сам сказал, что не хочешь, чтобы я с ними говорила или угрожала им, вот я и предлагаю тебе поговорить. – Голос мамы звучал спокойно – она явно давно планировала этот разговор. Яуми перестал размешивать сахар и положил ложку на лакированную поверхность кухонного стола. Он был в замешательстве, его раздирала злость и ненависть. Мама говорит настолько очевидные вещи, будто все в мире стали считать его глупым и несмышленым только из-за этих крыльев. На всю доброту и ласку матери он не посмел бы ответить слишком грубо. - Будто бы я не пытался. – Яуми показательно вздохнул и отпил чай из белой эмалированной кружки. – Они меня не слушают, мои дурацкие крылья – предмет оскорбления меня. Ты не представляешь, как я хочу от них избавиться. Отрезать к чертям и выбросить куда подальше, сжечь до пепла, оставить только в самых страшных воспоминаниях. – Яуми откинулся назад и, не отводя взгляда, смотрел прямо на мать. – Я уже четыре раза заносил нож над ними. И каждый раз он выскальзывал у меня из рук и падал на пол. Я не могу их отрезать. Может быть, когда-нибудь я найду того, кто сможет это сделать за меня. Но пока никто не возьмется за такое дело, я ведь общественный уродец, цирковой экспонат. Мама замешкалась, на ее лице пропала доброжелательная улыбка, тут же возникло замешательство. Она не знала об этом. Она прекрасно понимала, что подросткам свойственна такая вражда друг между другом, они могут думать о самоубийстве и как его лучше провернуть. Но Яуми хотел жить. Хотел жить без крыльев. Словно прочитав мысли матери, он тут же продолжил. - Моя мечта – свободно парить в небе, да, как все мы. У нас у всех есть крылья, мы свободно можем летать. И всю свою жизнь мы только и делаем, что летаем. У нас нет, такого как у людей «сбегай на почту». Мы летим до почты, а от почты летим обратно домой. И по дому мы тоже летаем, у нас высокие потолки, почему бы и нет? – Яуми снова отпил чай из кружки и встал из-за стола. – Значит что, мне всю жизнь суждено прожить с ногами, бегая до почты, да, мама? Разговор уже переходил в агрессивный спор, Яуми был настроен крайне враждебно, позабыв о материнской ласке. Кто как ни она всегда успокаивала его после подобных стычек с обидчиками. Но мальчишка быстро понял ее выражение лица: она не ждала такого, она думала, что он просто мечтает о крыльях, но настолько труслив, что никогда не сможет их отрезать. Быстро осмыслив, что тон он взял не верный, Яуми тут же поспешно вышел из кухни, оглядывая противный ему высокий потолок дома. В след прозвучал материнский голос: - Может, в отличие от других ты одарен счастьем ходить по земле, а не летать? Яуми уже не слушал. Он утер слезы с щек и направился к выходу, проклиная про себя высокий потолок, который давил ему на голову.***
Домик, где жил Яуми со своей мамой был небольшим и находился на окраине городка. Город раскинулся на невысоком холме, с которого была видна блестящая в дали река. С детства Яуми думал, что в реке течет настоящее серебро, именно поэтому она так блестит на солнце. Конец лета давал о себе знать: температура к ночи опускалась, но асфальт оставался горячим и приятно обжигал босые ноги. Голубоволосый мальчишка быстрым шагом спустился с холма, на котором стоял город. Босые ноги обжигала колкая трава и острые камни. - Наверное, я должен много ходить, раз мне суждено стать первым, шагающим с крыльями. – Яуми остановился, упершись босыми ногами в крутой скат с холма. Река становилась чуть ближе. – Черт! – мальчишка усмехнулся и спрыгнул с большого камня на землю, ошпарив ноги о жгучую траву. – Скорее всего, я просто тот несчастный, который собрал все недостатки за мой ужасный народ с крыльями… Высокие потолки в каждом доме, блестящая поверхность сизых, черных, коричневых, белоснежных крыльев таких же, как он. И его ужасные, тощие обрубки с перьями, местами с пухом. А сейчас, его крылья выглядели намного отвратней, чем прежде: когда Яуми лежал без сознания, обидчики пощипали перья и разбросали их вокруг. Они и так непрерывно сыпались, словно у него была линька. Яуми нравился звук хлопающих крыльев, когда ему подобный поднимается в небо и воздух так и трепещет между перьями, чуть ли не свистит. Следующие полчаса он прошел, молча, перестав говорить с собой. Боль отпустила его голову, теперь он мог свободно думать и размышлять над произошедшим. Плакать ему больше не хотелось, теперь он трезво рассуждал правильно ли он себя повел в ту минуту или нет. Больше всего его беспокоил разговор с мамой, что она имела в виду. Быть рожденным с подобием крыльев только для того, чтобы ходить по земле? А может это испытание и когда-нибудь придет нечто, которое скажет, что он справился и заберет у Яуми крылья. Только где же это Нечто, когда мальчишку избивали палками? Чтобы сделало это Нечто, если у Яуми хватило бы духу и он смог отрезать себе эти крылья напрочь? На эти вопросы ответов не было, голубоволосый сразу же отверг теорию об «Нечто» и, взмахнув обрубками крыльев, чуть подпрыгнул и задержался в воздухе, аккуратно приземлившись на гладкую траву. Перед ним расстелилась темно-зеленая равнина, озарявшаяся недоспелой луной. Вдали виднелась блестящая река из серебра. Яуми любил так думать. В следующую секунду, мальчишка пустился бежать по бескрайней равнине, на которой росла одна и та же трава, она повторялась, словно кто-то специально посадил ее так. Яуми не замечал этого, он бежал так быстро как мог, ощущая прохладную мягкую землю под ногами. «Словно кто-то специально посадил ее так…» Яуми расправил свои обрубки крыльев, они частично помогли ему притормозить, зарывшись пальцами ног в рыхлую землю. «Кто-то специально посадил ее так…» - Нечто? Голос задрожал в темноте, нарушив ночную тишину. По коже поползли мурашки, становилось все холоднее и холоднее. Яуми стал дышать чаще, вскоре из его рта показались клубочки пара. Температура быстро опустилась. Слишком быстро. Мальчишка поежился и обхватил свои костлявые руки ладонями, в надежде согреться. По равнине прошелся ветер, всколыхнув траву. Она издала приятный шелест, но вскоре он сменился скрежетом, который разносился по воздуху и мешал мысли в кучу. В животе похолодело, Яуми оглядывался вокруг, в надежде найти это Нечто. Скрежет усилился и постепенно сменился знакомым звуком. К спине притронулась чья-то ладонь, она была слишком холодна, по ней никогда не текла кровь. Яуми не посмел обернуться, он стоял неподвижно, а судорожное дыхание выдавало его страх. - Нечто? – прохрипел он, бегая глазами по серебряной реке. Знакомый звук повторился, щелкая у правого уха. Это были ножницы.