Хочу ли я знать?

Хочу ли я знать, что этому темноокому дьяволу плевать на меня? Хочу ли я знать, что абсолютно безразличен ему. И все, что я могу ему дать - верную службу и редкий секс. Возможно, некоторые думают, что у меня с Мориарти что-то есть. Хотелось, что бы это правдой. Но увы - безграничная ложь. Я бы хотел, что бы он принадлежал мне без остатка, что бы был только моим и я имел полное право рычать на тех, кто хочет его отыметь, да даже просто за то, что они смотрят на него с желанием и интересом. Ибо он мой и я не кому не позволю делать этого. И сейчас, он, такой растрёпанный, усталый после дикого (обычного с ним и быть не может) секса, лежит на кровати, положив голову на руку, и сладко спит. Обнаженный, с красивой белой кожей, которую так приятно целовать, с нежными, покусанными губами, с обжигающим взглядом, сейчас сокрытым за спокойными веками. Обнаженный. Но только физически. Его душа - мрак. И мне не дано попасть туда, узнать её глубины и суть. Как бы я не рвался туда, как бы не хотел порвать тигриными когтями этот великолепный портрет, будто созданный великими художниками. Ничего. Он лишь смеется. Знает, что достать его глубину невозможно никому. Даже мне. И это... Больно? Не знаю. Слишком сложно сказать. Нет, конечно, я знаю больше, чем другие. Намного больше. Но в реальности это ничтожно мало, почти незаметная крупица в песчаном берегу. Всего лишь берегу. А ведь Мориарти - стихия. Водная стихия, сметающая все на своем пути, если его величеству так будет угодно. Спокойный, тихий, уравновешенный, но в то же время твердый, жесткий и жестокий. В момент становящийся смертельным, опасным, острым, как лезвие. Нельзя сказать, что эти взрывы молниеносны. Я научился видеть, как в глазах Джима, в самой их глубине, зарождается волна, как она становится все сильнее и сильнее и этому маленькому коту все сложнее её сдерживать. Это завораживает. Представьте себе бескрайний океан, у ног которого ты стоишь, и всматриваешься в даль, увязая в песчаном берегу. Где-то, совсем далеко-далеко, появляются тучи, серые, почти стальные. И они медленно, тягуче, приближаются. И вот, в какой-то момент, ты чувствуешь, как воздух меняет свою структуру, как становиться острее запах кругом и звериная сущность внутри начинает слегка поджимать лапы и хвост, чуть ли не завывая, намекая, что пора давать деру, если хочешь жить. Но ты не можешь уйти, ибо это зрелище, эта картина, словно набросанная щедрыми мазками, завораживает настолько, что ты готов отдать жизнь, лишь бы увидеть апогей начинающегося шторма. И сейчас эта стихия лежит рядом, тихо посапывая и уткнувшись носом в подушку. Белое, изящное в своих линиях, бедро едва прикрыто черным одеялом, еще больше подчеркивая красоту и изысканность этого великолепного тела. И я не могу оторвать от этого взгляд. Я не могу оторваться от этого мужчины. Я просто не хочу это делать. Знал ли я, что буду так привязан? Знал ли я, что буду так зависим от пальцев, от голоса, от взгляда ярких глаз? Сейчас, когда он здесь, когда не боится спать рядом со мной, а я могу бесконечно проводить пальцами по его лицу, когда он так доверчиво утыкается носом в мою ладонь и прижимается ближе, когда что-то шепчет во сне, а я отчетливо слышу "Сееб". Или я просто хочу это слышать? Хочу ли я знать, что ему плевать на меня? Да есть ли это в реальности? И любовь Джима - это такое доверие, которое я получаю от него? И что там, внутри, стихия просыпается лишь при моем присутствии рядом и коту приходится сдерживать её натиск? И что однажды эта стихия может меня убить. Могу ли я знать? И хочу ли я знать?