Цель.

- Так, а теперь баррэ на пятом ладу, на шестом зажимаешь третью струну средним пальцем, а на седьмом, значит, безымянным четвёртую, а мизинцем пятую. Да, так. Правильно. Теперь проведи большим пальцем по всем струнам. Уже несколько недель я учил Артура играть на гитаре. Правда, мне кажется, я переоценил его возможности. Но он сам просил научить его как можно скорее. Этот англичанин ведь такой самоуверенный. Сейчас я наблюдал, как он дрожащими от напряжения пальцами левой руки пытается зажать баррэ. Пока не очень получается. Однако я верил в него, потому что чем дальше от основания грифа, тем легче зажимать, позже будем двигаться к началу. Артур старался, пытался снова и снова. Но, к сожалению, получалось только приглушённое пение ламантинов во время брачного периода. Струны-то железные у меня. Они мне нравятся намного больше, чем пластиковые. Но нейлоновые тоже ничего. Только руки не доходят поменять их. Постепенно моё терпение заканчивалось. Обычно я спокойный и достаточно хороший учитель, но не для Англии. Я пытался быть с ним как можно дружелюбнее, но воспоминания о прошлом заставляли даже моё лицо искривиться в гримасе боли. - Ну, как? У меня ведь получается? Я знал, что в твоей брыньке нет ничего сложного! – победоносно восклицал Англия, доламывая мою гитару. Как же мне надоело настраивать её после каждого его прихода. - Да. Всё просто отлично, - улыбнулся ему в ответ я. – Продолжай. Не смог. Не смог послать его, наорать на него, сказать, что он идиот. А сам Артур бы смог запросто на моём месте. Наверное, я слишком мягкосердечен. Перестал бороздить просторы океана, грабить корабли, открывать острова… вот и распустился. А были ведь славные времена! Тогда малыш Романо ждал меня дома. Но в доме снова беспорядок, хотя я как всегда просил его убраться к моему приходу. Правда, он только сидел на диване и губил очередной урожай томатов. Тем временем все мои размышления о былых распрекрасных временах прервал резкий неприятный звук, очень похожий на… - Артур! Что ты сделал?! – не выдержал я, начал истерично вопить. – Как ты мог порвать струну?! - Я, это, случайно. И не ори вообще. Я так хотел, - не хотел извиняться Кёркленд. - Время пять часов, я ещё не выпил свой по праву заслуженный чай. - По праву заслуженный чай, - передразнивал я его. – Ты хоть знаешь, какие это хорошие были струны?! Я уже буквально выл, ходил по комнате и сокрушался. - Да не истери ты так! Я куплю новые. - Ты?! Новые?! Ты гитару за три недели едва держать научился! Как ты струны мне нормальные найдёшь? - А вот и неправда. Я, между прочим, неплохо играю, - важно заявил англичанин. - Да. Точно так же, как готовишь, - тихо буркнул я. - А вот этого не надо! Никто не жаловался ещё! – продолжал важничать чаефил. - Ага. Потому что выживших нет, чтобы жаловаться... - Если ты так уверен, то сам попробуй то, что я приготовлю, чтобы оценить. - Да, спасибо. Когда я захочу покончить жизнь самоубийством, я обязательно попрошу тебя приготовить овсянку… или хаггис, например. - А это уже шотландское блюдо! - Тем более. Наверное, тебе ещё лучше даётся иностранная кухня. - Всё, хватит. Будут тебе струны. Слово джентльмена. Думаю, этого будет достаточно. В тот момент я был в другом конце комнаты, но после этих слов вмиг очутился рядом с Англией, приподняв его лицо рукой за подбородок. - Достаточно, говоришь? – прошипел я, злобно ухмыляясь. – Ты мне ещё должен останешься. И я, кажется, знаю, как ты заплатишь мне. Содрогаясь в приступе злобного смеха от тщеславного чувства превосходства, я наклонился к его лицу ещё ниже, вырвал гитару у него из рук и плавно, словно в танго (не зря учился танцам), отвёл левую руку назад, чтобы убрать гитару подальше. Сейчас она нам не пригодится. Я рад такому стечению обстоятельств, особенно тому, что Англия занимался на диване, видите ли, его попа не переносит деревянных стульев. Я упивался страхом в зелёных глазах блондина, мои губы были совсем близко с его губами, но я лишь дразняще щелкнул зубами, а он, ни с того, ни с сего, сам подался навстречу. Я хотел было отскочить, но здесь надо быть твёрдым. Я покажу ему, как ломать мой инструмент. Я не стерпел такой наглости и прикусил его нижнюю губу, на что англичанин зашипел и попытался втолкнуть свой язык в мой рот. Но я сопротивлялся, давая понять, что я здесь хозяин. Постепенно я полностью навис над ним, перебравшись на диван, а каждая его попытка завладеть обстановкой каралась его собственным возбуждением. Я задевал какую-нибудь особо чувствительную точку, зажимал соски, немного скручивая их, а он ёрзал подо мной, кусая губы или потирая свои ноги друг об друга. Однако он тоже не отставал, сквозь рубашку царапая пальцами мою спину, спускаясь ими всё ниже к пояснице, пока не добрался до ремня. Там он медленно просунул палец и провёл аккуратную линию по линии ремня, задев резинку трусов, которая после такого действия издала характерный шлепок по телу. Резинка была тугая, и я невольно вздрогнул. - Что, нравится? – ехидничал англичанин. Но я не стал отвечать, а заткнул его поцелуем. Я по-хозяйски водил языком у него во рту, а он сопротивлялся мне, как девочка, но потом перестал и просто отдался процессу. Поцелуй настолько увлек меня, что я не понял, когда это мы успели оказаться без одежды. Я помню лишь звук молнии на джинсах Англии, а потом… Нет, это всё-таки единственное, что я помню. Но я больше не хочу думать. Этот блеск и близость тел… так возбуждает. Я начал невольно терять контроль. Особенно после того, как Артур случайно пальцами коснулся головки моего члена. Я невольно выдохнул, но прикусил язык Кёркленду, чтобы тот не лез не в своё дело. Я не был возбуждён сильно, в отличие от моего беловолосого друга. Его дыхание было такое частое, что я едва различал фазы вдоха и выдоха, а щёки его покрыл прелестный румянец. В свою очередь, мне надоело играться, и я прервал поцелуй, оказавшись тут же у раздвинутых ног англичанина. Однако мне не нужен был от него секс. А ему нужен. Парень уже тянулся к своему члену трясущейся рукой, словно капризный ребёнок, он хотел всего здесь, сейчас и побыстрее. Но я пресёк эту попытку лёгким ударом руки по его ладони. Англичанин непонимающе смотрел на меня, а я ждал, сидел и ждал с коварной ухмылкой, когда он попросит того, чего он так желает. Здесь и сейчас. Хм, а он быстро сдался. - Ах, Антонио, пожалуйста, не мучай, - взмолился блондин, смущаясь ещё больше от своей беспомощности и оттого, что вынужден просить. – Ты же знаешь, как я этого хочу. - Знаю. Поэтому не буду, - спокойно ответил я, встал с дивана и начал надевать свою одежду. - К-как? Зачем ты так поступаешь? – чуть не плакал Англия. – Вот я. Перед тобой. Весь твой. Прошу. - Это была моя месть, - скрепя сердце, спокойно произнёс я. К тому моменту, как ни странно, я уже совсем оделся. - Ах, проклятый испанец! Чёрт бы тебя побрал! – стонал Артур на диване. - И не говори, – с довольной улыбкой сказал я и скрылся за дверью. *** Вернулся я спустя пару часов с новыми нейлоновыми струнами. Я рассчитывал на месть Англии – что-то вроде расписанных стен с фразами, типа: «Проклятие лука-порея настигнет тебя, проклятый суккубус!» Но нет. Это было странным, но я ничего увидел. Видимо, стыд стёр все его мысли о мщении. Хотя нет. Все струны на моей гитаре порваны. Да. Всё-таки мстить Артур не умеет. Совсем ему мятные кролики мозги съели. Хорошо, что я купил новые струны. Внезапно в окно кто-то постучался и кинул на подоконник какой-то свёрток. Позже я услышал отборный английский мат, ибо в траве у меня всегда лежат грабли для таких, как Англия. Тем более вероятность того, что он или кто-то подобный наступит на грабли велика, особенно для самого Артура. Арифметика очень проста – если ты – Артур Кёркленд, то шанс наступить на грабли 99,9%. Почему именно так? Потому что 0,01% - вероятность того, что на тебя упадёт кирпич, летающая тарелка или… единорог. Найдя в себе силы, я подошёл к окну. Взял в руки свёрток, открыл его и, разумеется, увидел там пачку с новыми струнами. Смотри-ка, очень хорошие. Даже лучше, чем я купил. А что, интересно, в этом странном зелёном свёртке? Развернул его… лучше бы не разворачивал. Там была открытка с пожеланиями «¡Que aproveche!»*. И еда Англии. Я, конечно, её выкинул обратно в окно. Но открытку оставил. Уж больно красивый у британца почерк. - Эх, Артур, - начал вслух размышлять я, – я знаю, чего ты хочешь, но не сейчас. Может быть, потом. Здесь как с гитарой, нужно вкладывать душу, а у тебя какая душа? Я не чувствую. Пока не чувствую – продолжения и развития не будет. К любви мы, испанцы, серьёзно ведь относимся. Со вздохом я закончил свой монолог и растянулся на полу. - Зато мы, англичане, целеустремлённые, – раздалось откуда-то с улицы. К чему бы это? Не знаю. Но я рад, что он услышал мои слова. *¡Que aproveche! – приятного аппетита.