Призраки прошлой жизни

Бывают воспоминания, которые даже спустя много лет причиняют почти физическую боль, заставляя вспомнить нечто невероятное ужасное. У Ивана Брагинского было такое воспоминание. Как бы сильно он ни старался забыть, этот отрывок прошлого то и дело всплывал в мыслях, когда речь заходила о его матери. Иван хорошо ее помнил, хотя порой и казалось, что ее красивое светлое лицо несколько стерлось из памяти. Он хранил ее фотографии, но до сих пор боялся открывать старый альбом. Олегу и Николаю было проще, они помнили мать цветущей розой, пусть несколько замкнутой, но доброй и бесконечно терпеливой, с чистым сердцем и полными дружелюбия глазами. Яна Брагинская была красивой женщиной. Ей досталась от дедушки дача, на которой она выращивала цветы и ухаживала за яблонями и грушами. Именно поэтому ее муж и сыновья проводили время на природе, дышали свежим воздухом и купались в речке каждое лето. Это было прекрасное время в родной стране, и братья Брагинские всегда вспоминали его с теплом в сердце. Иван помнил алые розы. Яна была так привязана к ним. Ему всегда нравилось смотреть, как она поливает их, ухаживает за ними, гладит нежные лепестки и порой осторожно срезает распустившиеся цветы, чтобы поставить их в вазу. Для парня, тогда еще студента, мать ассоциировалась именно с алыми розами. Как-то раз Иван проснулся посреди ночи. Он просто вскочил, подсознательно понимая, что что-то не так, но не имея ни малейшего представления о том, что его так растревожило. Ведомый чутьем, он поднялся на ноги и направился в сторону крыльца, с которого открывался вид на цветочные клумбы. Паника становилась все сильнее и сильнее. Ночной воздух был прохладным, но Брагинский даже не обратил на это никакого внимания. — Нет… прошу… не надо… Голос матери, такой тихий и надломленный, просто прошиб Ивана, словно разряды тока. Он во все глаза уставился на лежавшего как раз рядом с нижними ступеньками крыльца человека, с ужасом осознавая, что это его отец. Тот лежал на спине, его руки были раскинуты, и можно было решить, что он спит, если бы не перекошенное от боли лицо, замеревшее, точно мраморная маска с каплями бордовой крови. Он был мертв. Эта мысль так легко далась потрясенному Ивану, что он начал подозревать, будто все происходящее — дурной сон, не более того. Словно он еще не проснулся, словно это не более, чем плод воображения. Но труп отца был настоящим, равно как и надломленный голос матери, что вновь прозвучал со стороны: — Я не знаю… прошу… не надо… Шокированный Иван с трудом отвел взгляд от отца. При свете фонаря была видна клумба с алыми розами, теми самыми, в которые Яна вложила душу и всю свою нежность. Ее лицо было истерзано, с него то и дело капала кровь, растрепанные светлые волосы были в грязи. Она сидела на коленях, дрожа всем телом и тихонько плача. Рядом с ней обнаружились двое неизвестных людей. Брагинский при всем желании не смог бы рассмотреть их лиц, потому как в его сознании отпечаталось лицо матери, раненое и окровавленное. — Где он? Тебе лучше ответить, пока я не взялся за твоих отпрысков, — с холодом отчеканил один из неизвестных. — Ты ведь знаешь, что я их не пожалею. Яна беспомощно хныкнула. — Но я правда… не знаю… я не знаю… Иван ясно осознал, что еще мгновение, и неизвестный сделает то, что не раз уже сделал ранее — ударит Яну по лицу розами, щедро покрытыми острыми шипами. Он даже не осознал сам, что намерен делать. Тело среагировало куда быстрее. — Не смей! Он поразительно быстро спустился с крыльца и добежал до клумбы быстрее, чем неизвестные успели понять, что к чему, и среагировать. Удар кулаком пришелся в висок незнакомцу. Тот отлетел и повалился в ближайший куст, а Брагинский ловко блокировал удар второго человека, а после отшвырнул его от себя. — Хватай его! — закричал тот, что уже выбрался из кустов. Иван понимал, что эффект неожиданности уже сработал и теперь эти двое вместе смогут его скрутить, но его это совершенно не волновало. Он сам бросился на незнакомца с кулаками, совершенно ничего не соображая от мысли о том, что его мама в опасности. Отец уже убит, а ее буквально истерзали. Перед глазами все помутнело. Он даже не осознал, как так вышло, что на него накинулись со спины, не осознал, что его ударили чем-то очень тяжелым. Последним, что он увидел, было окровавленное лицо матери, ее слезы, ее руки, которые она тянула к нему. — Ванечка! Очнулся парень уже в больнице. Как ему сообщили после, у него была черепно-мозговая травма, один из убийц ударил его железной трубой, чертовым водопроводным краном, так что вообще чудо, что он остался жив и вышел из комы уже через трое суток. Всего же парень провел в больнице неделю, прежде чем очнулся в полной мере и узрел осунувшееся и бледное лицо младшего брата. Он ему и сообщил о том, что их родители были убиты, а сам Иван ранен преступниками. Истерзанную Яну нашли в клумбе с цветами, в окружении алых роз. Ей перерезали горло. Брагинский в тот миг жалел лишь о том, что вообще очнулся. Так хотелось умереть, провалиться сквозь землю, лишь бы не жить с мыслью о том, что он так и не смог спасти любимую маму. Не скоро еще парень научился жить с этой страшной мыслью, а образ матери, именно такой Яны, которую он видел в последний раз, стал его самым лютым кошмаром. Он много раз тайком плакал, проклиная себя и умоляя о прощении, так долго корил себя за то, что не смог ничего сделать. Олег и Николай видели, в каком он состоянии. Все попытки хоть как-то помочь закончились полным фиаско, и в итоге они продали сперва дачу, а потом и квартиру в городе, и переехали в другую страну, подальше от кошмарных воспоминаний. Уже там Иван нашел способ отвлечься. Он правильно распорядился деньгами, открыл собственный бизнес. Погрузившись в работу, парень научился жить полной жизнью, не уничтожая себя чувством вины. Но испещренное ранами лицо матери так и осталось его кошмаром. Он появлялся с годами все реже и реже, воспоминания становились все менее болезненными, но за минувшие пять лет Иван так и не смог воспроизвести в мыслях счастливые воспоминания, связанные с Яной. Все сводилось к ее ужасной смерти в лепестках роз. Если Артур Керкленд хотел доказать ему, что он не шарлатан, то ему это определенно удалось. В тот миг, когда призрак Яны, все такой же окровавленной, со свежими ранами на лице и грязными волосами, в которых виднелись лепестки роз, появился в том самом помещении, в котором проводил свои сеансы ясновидящий, Иван Брагинский пришел в священный ужас и просто помчался прочь. Куда угодно, лишь бы подальше от самого болезненного воспоминания. Однако уже оказавшись в подъезде, он оперся спиной о холодную стену и отдышался. Ужас постепенно сходил на нет, оставляя после себя чистый разум. То, что он видел, не было иллюзией. — Господи боже… Он беспомощно осел на пол и закрыл лицо руками. Нет, это уже точно не совпадение. Сперва эта порча, иголки в косяке, потом невероятное прозрение после соблюдения странных предписаний ясновидящего, а теперь еще и этот призрак. Выходит, это все правда. Весь прежний скепсис словно сам собой исчез. «Солнце» — прозвучал в голове знакомый женский голос. — «Ты всегда был Солнцем, но свет твой омрачили». Брагинский сглотнул и живо воспроизвел в голове образ нежной девушки в розоватом пальто. Она была чем-то похожа на Яну. Хотя, конечно, Иван мог ошибаться. — Ты ведь… — Иван вдруг понял нечто важное. — Я твой потомок? Как и моя мама, да? «Солнце перерождается через три поколения, равно как и Лед. Ты ведь осознавал это в глубине души». Иван потрясенно кивнул. — Наверное… Теперь его совершенно не смущало то, что он говорит по сути сам с собой. Никто так и не понял, кто и за что убил Яну и ее мужа. Ваня так же этого не знал, но всегда чувствовал, что подозревает. И теперь он понял, что же именно ему так отчаянно не давало покоя. Солнце, о котором твердил его внутренний женский голос, равно как и Лед, были весьма важны. Не понятно пока, для кого и чего, но суть не в этом. Те люди, что убили отца Ивана, искали Солнце. И они накинулись на Яну потому, что та была в близком кровном родстве с Солнцем… с самим Иваном, если говорить совсем уже просто. — Ты — моя прошлая жизнь? Призрак прошлой жизни? Сколь бы бредово это ни звучало, но все аккуратно встало на свои места. Кроме, конечно, того, что те самые убийцы так и не узнали в нем Солнце. Почему… «Ты ведь всегда это знал. Она знала, что за тобой придут. Она берегла тебя». Брагинский мотнул головой. Стоило попытаться разобраться во всем этом, и тут явно не может психолог. Нужна помощь того, кто верит во все сверхъестественное и хорошо в этом разбирается. Кого-то вроде того же Артура Керкленда. — Мистер Брагинский? Иван резко поднял взгляд. Он все так же сидел на холодном полу, припав спиной к стене. Руки подрагивали, но дыхание пришло в норму. — Эмм… — Прошу прощения. Ясновидящий стоял перед ним и смотрел максимально серьезно, с явной виной в зеленых глазах. Ваня даже не понял, что к чему. — Что? Артур отвел взгляд. — Я не имел права воспроизводить ваш самый худший кошмар. Так что я прошу у вас прощения. Брагинский уставился на него глаза, а после хорошенько подумал. Да уж, напоминать ему об этом было весьма жестоко, но ведь именно благодаря призраку матери Иван понял нечто важное. — Не нужно извиняться, — выдохнул он. — Теперь я вам верю. И мне нужна ваша помощь. Иван поднялся на ноги и отряхнул брюки. Керкленд явно удивился его спокойствию и такой реакции, но быстро взял себя в руки. — Разумеется. Он жестом указал в сторону входной двери, а Брагинский кивнул. Ему было страшно, но он все же понимал, что надо разобраться со всей этой белибердой раз и навсегда, хотя бы чтобы просто закрыть и забыть старую историю. И в этом ему сможет помочь только Керкленд.