«Даже самые юные из нас иногда ошибаются» Бенджамин Лжоветт
- Люк, помоги передвинуть это кресло, оно слишком близко стоит к шкафу, - я стоял позади него с планом комнаты в руках. На прошлой неделе я переехал в эту квартиру и вот сейчас занимаюсь переустановкой мебели. - Так, это или вон то? – он указал пальцем сначала на то, что стояло у балкона, а потом на то, что было рядом со шкафом. – Определись там как-то, а? - Блин, Люк, не тупи. Я попросил передвинуть то, что стоит близко к шкафу. Интересно, ты будешь двигать то, что стоит в метре от шкафа или то, что вообще в трех от него? Боже, я сегодня сойду с ума. На это должно было уйти пару часов, а мы здесь с десяти утра. Нам кстати через час на репетицию, и где мне спать, когда она закончиться? Я умру, отвечаю! - Эш, милый, не злись. Подумаешь, какая-то мебель. Не заводись, сейчас передвинем – он сухо улыбнулся и начал двигать это проклятое кресло… дорогое, проклятое кресло. И как тут не кипятиться, вот как? Времени нет, стулья еще не приехали, вместе с игровой приставкой, которую мне должны были привезти утром. Мне сейчас этот парень говорит успокоиться, а сам тупит. Видимо, и мне придется немного притормаживать, как машины на автостраде. - Вот, все, Люк, вот так… да, мне нравится. – Я размахивал руками, как ненормальный, когда все стало выглядеть идеально. Ничего не требовалось больше и мы перешли на кухню, чтобы перенести холодильник на указанное место. – Идем с этой дурацкой комнаты. - Пошли.***
Сразу после долгой репетиции мы с Люком взяли кока-колы и поехали ко мне, чтобы поговорить о завтра. Он сказал, что ему как раз нужно что-то мне сказать. Когда лифт поднялся на седьмой этаж, то на лестничной площадке стоял курьер, державший в руках расписку, а возле него стояла коробка с моей игровой приставкой. - Ну наконец-то. Вы что, с Америки пешком ее несли или у вас нет служебной машины, которая стоит возле входа в подъезд? – Наехать на него было в самый раз. Испортить ему вечер было необходимой частью, он же мне испортил утро. - Э-эх… Парень, что вы знаете о количестве наших заказов? Не вы одни здесь самые богатые мажоры, – Не клюнула рыбка на мой крючок, попался громкоговорящий, – или как вас там? - Я специально искал фирму, через знакомого, который работает за доставки на наш квартал, и вот он мне сказал, что у вас сегодня утром было три заказа по городу, при числе работников равняющихся трем. Вас случайно по пути не разорвали заказчики? – он сделал задумчивый вид и поднес бумажку мне в лицо: - Распишись, крутизна. Знаю я, что у меня нет заказов. Напоминает он мне. – Ишь, какой придурок. Выбить бы ему всю челюсть, пусть тратит зарплату на стоматолога. - Распишусь, не переживайте, - я взял его бумажку, расписался и подождал пока он пойдет к лифту. Мы с Люком занесли коробки на кухню и в промежутке между этим успели поцеловаться и поставить чайник на плиту. Люк допил свою кока-колу, доел кусочек пиццы и начал мычать, чтобы я обратил на него внимание. Он водил пальцем по щеке, намекая, чтобы я его поцеловал туда. - За что? Пицца была за мой счет, - я улыбнулся вражеской улыбкой. Все-таки чего-то не хватало в этом доме. Хоть я и отгонял злые мысль, а единственное, чего не доставало этой комнате, это любви. Не все так было идеально у нас с Люком, и по моему взгляду он понял, что целовать я его не буду, и сейчас начнется очередная сцена с истерикой во втором акте. - Я надеялся, что поцелуешь за уют и комфорт, который я помог тебе сделать. Не так ли? – он знал, что было совсем «не так ли» и надеялся, что я не придерусь к этим словам. - Все «не так ли». Я выслушивал лекции, поднимаясь с тобой в квартиру. «Ой, Оливия обидеться, что я ушел пораньше на репетицию, аж на два часа раньше»… «Эштон, может, я вернусь и мы потом как-то?»… «Зачем тебе вообще это сдалось?» Последнее меня вообще добило. Интересно, зачем мне это нужно, а? Может, чтобы не оказаться бомжем и не жить на улице? Или чтобы вся мебель, заказанная, не стояла на улице, а была расставлена по квартире? – Он выглядел дебилом, потому что понял, что тогда задал тупой вопрос. - На ладно, все. Проехали. – Это третий раз за неделю, когда я хочу на нем отыграться, а он закрывает тему. Сегодня была крайняя точка кипения, и я сейчас ему вмажу, этой Индийской желтой подушкой. – Я не хочу скандалить, ведь этот вечер мы должны были провести одни, с улыбками на лице, тем более я отпросился ночевать у друга у Оливии. Имей совесть! - Ох, вот зря ты начал за совесть и свою гребанную Оливию, - я ненавидел свою совесть, а еще и эта шлюха пристала к нашему разговору. - Эй, Эштон, будь любезен, не называй мою девушку «гребанной». - Эй, Люк, ты со своим парнем, который хочет быть всегда с тобой, а не пару дней в неделю, и то, если псевдо женушка отпустит. Я хочу полноценного счастья, а не пустых надежд в пустом бокале. Мне это надоело. Совесть он мою затронул; за своей лучше присматривай, ублюдок! – Если я сейчас не взорвусь, то считайте, что это чудо. - Ну, раз так, раз ты затронул мою девушку, то я хочу сказать тебе то, что хотел сказать целый день.- Из-за моего гнева, я перестал соображать и сейчас вообще не понимаю, о чем пойдет речь. Выгляжу идиотом. - Ну, я жду. - Я тоже, как и ты устал от всего этого. Больше я не мог в себе это хранить и решил с тобой порвать, но все удаленный фотки с ноутбука остались в корзине, и Оливия увидела их. Теперь она подозревает меня, что я гей и трахаюсь с тобой каждый вечер, хотя сижу возле нее. Ей, видимо, не хватает того, что я просовываю ей в её дырку, ха. Ну, мой рот открылся сам по себе, я его не просил этого делать. Я не знал, мне просто бить Люка ногами или спросить: почему он хотел со мной порвать, и когда, собственно, он намеревался это мне сообщить, не левый же я как бы. - Ну, че молчишь, Эштон, - сказал он, и ,видимо боясь подойти ко мне, отодвинулся на край дивана. Думал станет безопасней. Дебил. - Ну я не знаю с чего начать… - А с чего там начинать, если его просто надо было грохнуть, а тело выкинуть с балкона. - Начинай. Давай думать, что будем делать с догадками Оливии? Мои глаза вылезли с орбит и покраснели. - Что будем делать с…- он нарывается еще и на расчленение, - мне послышалось? Скажи, что да, иначе я огребу тебя той картиной, что мне подарили на мое седьмое день рождение. Подарила тетя Элиз, но что тут поделать: её все равно сбила машина пару лет назад. - Да, тебе не послышалось. И не бей эту картину, ради бога. - У меня, блядь, один только вопрос, какого хрена ты хотел меня кинуть и почему все фотографии удалил? Больно романтичный? Исправить романтику на твоем лице? – я закипел полностью. Можно пить чай, господа. - Ну, просто на меня давила Оливия и я запутался, а ты еще не звонил два дня, когда у нас были выходные. - У тебя есть мобильный, мог бы позвонить, - я сел на пол и закрыл лицо руками. Какой же он все-таки придурок. Я сегодня хотел скандала, но чтобы дошло до такого. Просто все свалилось с восьмого этажа мне на голову. На мою, когда-то, светлую голову. - Я знаю, что мог позвонить. Я не хочу потерять Оливию, у нее большая квартира и она знает всю мою родню и друзей. Она будет шантажировать меня, когда я уйду к тебе. Нам сейчас или нужно расстаться или убить ее. Давай, придумай уже что-то. - Я подумаю над твоим предложением. Все, вали к своей Оливии в большую квартиру и в теплую постель. – Достал меня этот ненормальный. Испортил первый вечер в моей квартире. Бью кулаком об стену. Та подаренная картина падает на пол. - Ну Эштон, что мне делать? – он скулит, как собака и пытается подойти ко мне в обходную. - Вали нахер с моей квартиры. Пошел вон. - Все, иду, что ты кричишь. Позвони. Я вот номер сменил, всем парням уже раздал, только ты остался. Чтобы Оливия не знала. Я беру ту бумажку и рву ее у него перед глазами. - Звони ты, надеюсь, помнишь мой не изменившийся номер наизусть. Пока. Он развернулся и ушел, точнее, хлопнул дверью, и что-то фыркая себе под нос, потоптался и исчез. Вид из моего балкона выходит прямо на парковочную площадку. Я опускаюсь на бетон и смотрю ему вслед. Он заводит свою белую Toyota Venza и уезжает прочь. Моя первая ошибка допущена. «Ты представить себе не можешь, на что способен человек, который наконец-то понял, что у него нет другого выхода…» Макс Фрай***
Завтра все измениться. Я лягу, высплюсь и стану еще больней на голову.