Когда мне было тридцать пять, тебе было тридцать.

Мне было одиннадцать, в то время когда тебе было шесть. Ты такая же светлая, как и твои волосы. Мои же, огненно-рыжие, ты всегда вызывалась укладывать сама, в то время когда я даже боялся прикасаться к твоим чистым, ничем не запачканными, блондинистым локонам. Ты всегда провожала меня на учебу, а когда стала ходить в школу, всегда бегала одна. Говорила, что мне не нужно тебя провожать, ибо я могу опоздать. Глупая.… Помню, ты убежала на учебу раньше меня, а пришла позже. Я тогда задумался, что могло произойти, ведь было видно, что улыбку ты на себя натянула. Ты быстро убежала в комнату, обосновав тем, что много домашнего задания, и если ты хочешь преуспеть еще и в тренировках у отца, то тебе стоит поспешить. Глупая… Я все понял. Кто-то тебя обидел, и ты не хотела, что бы я знал. Ведь прекрасно понимала, что ему не поздоровиться. После школы я пришел тебя встречать и увидел, как к тебе пристают девчонки. Ты же тихонько принимала всю грязь, которой они пытались тебя облить. У них бы все равно ничего не вышло. Ты слишком чиста для того, что бы тебя могла очернить та мелочь, которая лилась из их рта. Как низко. Тогда я поспешил к тебе на выручку и успел вовремя. Девочка, чьи волосы были похожи на лепестки сакуры, замахнулась и попыталась тебя ударить. Помню, насколько сильно она перепугалась, когда увидела мой надменный, презирающий её взгляд, когда она обернулась. Мне вот интересно, зачем ты бросилась ко мне на шею и стала кричать, что бы я их не трогал? Я не собирался с ними ничего делать. Как бы низко они себя не вели, я не собирался их бить. Да, их поступки весьма низки, но они же будущие матери. Я не так глуп, как ты могла подумать. Ты сжимала мою шею так крепко, как могла себе позволить в свои семь с небольшим. Когда мне было тринадцать, тебе было восемь. Именно тогда ты познала боль. Твоя мать скончалась, а отец… он ушел в запой. Я всячески пытался тебя подбодрить, но мало что мог сделать. Позже, ты взяла в свои руки управление цветочного магазинчика, что мать так любила. Ты стала совсем взрослой, в свои юные восемь с половиной. Когда мне было восемнадцать, тебе было тринадцать. Впервые ты влюбилась. Избранником твоего сердца стал младший наследник клана Учиха. Холодный, надменный, одинокий… он тебе не подходит. Но знаешь, видя, насколько ты стала любить жизнь, я отступил. Да, было больно, но в итоге ты сама все поняла. Та самая девушка, что пыталась тебя ударить, Сакура, кажется, отбила его у тебя. Разные чувства переполняли меня. Это была и радость, ведь теперь ты поймешь, что он не тот, кем тебе кажется, и печаль, и злость. Злость на твое упрямство. Злость на твою слабость. Злость на себя. Упрямство и слабость… как же они могут быть вместе? Ты упрямилась его выбору, упрямилась тому, что он тебе не пара, упрямилась, что кроме него, тебе никто не нужен. Глупенькая… Ты же такая слабая у меня, а пытаешься сравниться с той сильной, но противной личностью, как Сакура. Она – идеальная пара для Учихи. Они стоят друг друга. Спросишь, почему был зол на себя? Все просто. Я влюбился. И уже давно. Просто… я все прятал, чтобы ты не узнала. А зачем? Ты влюбилась, боль тебе ничему. Ты и так настрадалась, когда потеряла мать. Бедная моя девочка…. Когда мне было двадцать два, тебе было семнадцать. Я больше не смог себя сдерживать. Я признался. Во всем. В своих чувствах, что люблю, в своих мечтах, ведь мечтаю, что бы ты была моей женой, своих страхах, ведь боялся, что не поймешь, отвергнешь, будешь избегать. Но нет. Ты приняла меня как мужчину, что любит тебя. Ты видела во мне не друга детства, не помощника, не товарища, а мужчину. Это очень сильно мне импонировало. Когда мне было двадцать три, тебе было восемнадцать с хвостиком в месяц, и отец дал добро на брак. Мы весь месяц ходили за ним по пятам. Помнишь, как он пытался ударить меня за то, что я покусился на его сокровище, а в итоге под удар попала ты? И вот зачем ты туда полезла, глупая? Не знаю, зачем тогда ударил господина Иноичи. Я был так взбешен. Но, если подумать, то именно после этого случая он и благословил нас. Открою тебе тайну. После этого, мы еще встречались с ним, и он сказал, что если я поднял руку на отца его невесты, то смогу защитить тебя от всех. Неважно, кто это будет, друг или враг, ты под надежным крылом. Когда мне было двадцать пять, тебе было двадцать. У нас появился первенец. Вернее, не один, а стразу двое. Ты так мучилась, рожая сына и дочь, но твои труды были не напрасны. Мальчик пошел в тебя. Точная твоя копия. Твои глаза, твои волосы.… Но манеры мои. И это хорошо. Он должен быть мужчиной, со стержнем внутри. Дочь была другой. Ей, почему-то, достались глаза твоей матери. Цвет волос – твоего отца. Характер и повадки – твои. Она истинная леди. Правда, ей повезло больше, чем тебе. Дети её всегда любили и никогда не обижали, а мальчики постоянно крутились возле нее. Брат пытался отвадить поклонников, но Инари сама всех посылала. Наша дочь замечательна. Наш сын – Фуджин – само очарование. Я рад, что ты смогла подарить мне эти два комочка счастья. Когда мне было тридцать пять, тебе было тридцать. Нашему Фуджину и Инари было по десять лет. Умер их дедушка. А еще через пол года мы все узнали, что у меня рак. Печально? Вовсе нет. Я был очень рад, что смог прожить столь долгую и счастливую жизнь. Боязно оставлять вас троих на произвол судьбы, но у меня мало времени. Я буду проводить его с вами, не покидая ни на минуту. Как-то ночью я проходил мимо комнаты Инари и слышал, как она плачет. В груди защемило. Мой ребенок плакал. Её слезы бесценны. Они столь же чисты, как воды океана, застывшие в твоих глазах, Ино. И знаешь, было бы понятно, если Инари плакала от внезапной потери, но зная, что песок в часах медленно, но верно убывает, намного тяжелее нести этот груз в себе. Ей всего десять. Бедная моя дочь. Я решил записать все эти строки для вас, мои любимые и родные. Сейчас я чувствую, как на душе кошки скребут. Когда меня не станет, и вы найдете это письмо, я представляю, как долго будешь плакать ты, Ино, как долго будет плакать Инари. Фуджин не проронит и слезинки, за что я буду ему очень благодарен. Мужчины не плачут. Иногда мне кажется, что еще одна ночь, и я не проснусь. Я так хотел бы прожить жизнь в два раза длиннее, но это не возможно. Я хотел бы увидеть внука или внучку, которых подарит нам Инари. А может двоих, как это было у нас. Её мужа, с которым мы смогли бы смотреть футбол, выпивая. Инари стала бы прекрасной женой, матерью, и просто самой лучшей девушкой для её избранника. Хотел бы увидеть невестку, которую приведет в дом Фуджин. Ты бы тщательно присматривала за ней, давая советы в хозяйстве. Наш сын был бы лучшим мужем и отцом. Почему мне приснился сон, что у него будет две дочери и два сына? Может, он вещий? Хочу верить. Как же жаль, что я всего этого не увижу. Ино, присмотри за нашими детьми и внуками, ведь ты должна прожить жизнь за нас двоих… Твой Фу… - И откуда ты мог знать, что у Фуджина две прекрасные дочери и два очаровательных сына? Что Инари родит двойняшек, а её муж и вправду замечательный человек, который души не чает ни в жене, ни в детях. Жаль, что ты не видишь этих озорников. Сыновья Фуджина твои точные копии. Каждый раз перечитывая письмо, не могу не плакать. Мои глаза стали темнее. Они поблекли в тот момент, когда утром ты не проснулся, держа лист в руке. Я… старалась не плакать при детях, но они все видели. Особенно Фуджин. Его проницательные голубые глаза, от которых ничего не скроется. Со временем все пришло в норму, мы жили дальше. Вернее, дети жили, наслаждаясь школой, общением…. Весной оба наших чада влюбились. Первая любовь, как правило, печальная, но не у них. Она чистая, искренняя, и длиться до сих пор. Это наша любовь печальная. Она была искренней, чистой, но прервалась. Как бы счастливы они не были, ни наша дочь, ни наш сын, и уж тем более я, никогда не забывали о тебе. Пускай они живут, а мне надоело. Слишком долго я здесь одна. Нет тебя, нет жизни. Еда вся на один вкус, воздух везде одинаковый, что в городе, что на природе. Мир блекнет без тебя. Теперь, когда они нашли счастье, я буду тянуть их в низ, заставляя заботиться о себе. Я старая, пожилая женщина, а они молодые, им карты в руки. А я…. Я к тебе… - После этих слов, с морщинистого лица женщины упала слезинка, и она легла рядом с надгробьем мужа, куда приходила постоянно, втайне от детей. Теперь все будет хорошо, они будут вместе. Сделав последний вздох, она улыбнулась и ушла. Ушла к нему, что расправил руки для объятий. Слишком долго он желал этой встречи, но хотел, что бы она жила долго. Как и обещала, она прожила жизнь за двоих, но та утратила все краски, будучи пустой.