Цена встречи

Темнота плотным порогом ложилась на город, словно показывая, что хватит уже всё время бежать куда-то, самое время остановиться. Ночь, время отдыха от дневной суеты. Почти все спали. Лишь только один мужчина, не видимый никем, перепрыгнул с крыши на крышу. Вот уж у кого не было отдыха, так это у смерти с её бесконечным списком. Эрик проклинал, что ему поставили ночную смену и пришлось отдавать сына Уильяму. Это жгучее чувство раздражения захватывало каждую клеточку, и от него не было спасенья, оно требовало выхода. Хотя, возможно это и к лучшему. Ему нужно было побыть одному, разобраться со всеми своими проблемами. Он в последнее время ненавидел праздники. Ведь во время них обострялось чувство потери, которое кровоточащей раной терзало его душу и сердце. Он не мог бы забыть об этом, никогда. Сколько бы веков не прошло, мужчина всегда будет помнить своего улыбающегося мужа, такого родного, такого… Слингби тряхнул головой. Нечего об этом думать, только не сейчас. Блондин поправил мешавшую красную шапку. Шутка ли, но в этом году их начальство решило сделать им проверку на прочность нервов и к своим клиентам они наведывались в костюмах Санта Клаусов. Кто этот бред придумал не разглашалось, но нервы всех сотрудников ДУОАС уже были на пределе и они готовили бунт. Даже начальников заставляли отслеживать соблюдение этого предписания, что только подливало масла в огонь. Нет, это только представить, умирает человек, и последнее, что он видит перед собой – Санта Клаус с пилой. Жуть. Даже для них это уже было слишком. Найти бы этого шутника… Эрик заметил шевеление внизу, а после тень, мелькнувшую меж домов. Слишком знакомая аура, не простая демоническая, в ней было что-то ещё. Но это было невозможно. Полукровок ведь давно истребили или они маскировали себя под одну из рас. А этот даже и не прятался. Жнец спрыгнул вниз, сжимая в руке пилу и неслышно последовал за тенью. Ему было интересно, как же это вообще возможно, да и вообще, что это за шутки. Вскрик женщины заставил его насторожиться и побежать на его источник. В ближайшие полчаса смерти не предвиделось, тогда как?.. Это значило лишь одно – демон, крадущий души. Но почему именно на его участке? Ведь никто даже и не предполагал об этом. Мужчина вспомнил – в последнее время участились подобные случаи активности демонов, правда они почему-то не нападали на своих извечных врагов – ангелов смерти. Всё это было невероятно странно. Адреналин разгонял кровь по телу, заставлял кусать губы в предвкушении. Уж он точно не отпустит этого странного демона, поймает, чего бы это ему не стоило. - Стой! – крикнул он, заметив фигуру в плаще. Она замерла, а после рванула вперёд, и, чтобы поймать демона, ему пришлось телепортироваться прямо перед ним, наставляя оружие. - Вот мы и встретились, тварь, - сказал он с триумфом в голосе. – Посмотрим, кто здесь у нас. Скинуть капюшон оказалось слишком непростой задачей, ведь демон вцепился в него мёртвой хваткой, не давая увидеть своё лицо. На фоне тонких бледных пальцев выделялись длинные заточенные ногти. Это наталкивало на определённые раздумья. Наконец-то с вещью было покончено и Эрик скинул её. В следующее мгновение он неверяще отступил назад, а его сердце пропустило удар. - Давно не виделись, Эрик, - тихо сказал юноша. В его голосе было столько печали и боли, что сердце сжималось в груди. - Алан… Слова как-то разом вылетели из головы, как и желание убивать его. Разве поднимется у него рука на собственного мужа? Жив. Невероятно, жив! - Не смей подходить ко мне! – выкрикнул Хамфриз, резко отходя на несколько шагов и вновь накидывая на голову капюшон. – Я уже не твой Алан. Он умер, два года назад. - Я не понимаю, о чём ты… - Не понимаешь? – печально улыбнулся юноша, правда это было лишь подобием эмоций. Только в глазах застыла боль. – Я больше не жнец, Эрик. Эти слова выбили почву из-под ног мужчины. Слингби во все глаза смотрел на мужа, пытаясь понять, как так вышло. Вот же он. Его любимый. Стоит совсем рядом. Жнец протянул руку, делая несколько шагов, но от него увернулись. - Пожалуйста, дай мне уйти. Я не хочу… Мысль о том, что он может вновь потерять его, была невыносима. Эрик преодолел разделяющее их пространство и обнял юношу, прижимая его к своей груди. Тот забился в его хватке, пытаясь высвободиться, а потом как-то обмяк. - Ты даже не хочешь узнать, чем я стал? – сиплым голосом спросил Хамфриз. Он шумно вдохнул воздух. - Я знаю. Эти два слова окончательно его сломили. Больше парню не хотелось оказаться на свободе. Два года плена изменили его, его отношение ко всему. Не могли изменить лишь одного – он скучал по Эрику, по этим объятиям, запаху, что сейчас чувствовался во сто крат сильнее. Им нельзя было быть вместе, он – ошибка, результат провального эксперимента. Совсем скоро его вновь накроет кровавое безумие, и тогда пощады не будет никому. - Убей меня, - прошептал он. – Ты должен это сделать, я… - Замолчи! Ты думаешь, я смогу это сделать? Не неси ерунды, Алан. Ты мой любимый муж, и теперь я не отпущу тебя. - Тогда тебе придётся посадить меня на цепь. И у тебя есть сутки, чтобы найти, как меня сдерживать. Алан обмяк в руках мужа, всецело отдаваясь ему. Убьёт он его или запрёт в комнате – не важно. Уже ничто не имело значение. Голод больно царапнул глотку, сжал его горло, не давая сделать и вдоха. Но делать хотя бы движение не было сил. Хотелось лишь одного – умереть, перестать существовать. Он должен был погибнуть два года назад, но демоны посчитали это забавным, забрать его к себе в ад и сделать наглядным пособием по пыткам жнецов. А после провести эксперимент, навсегда отрезав ему обратный путь домой. Не демон, но и не жнец, неизвестно кто, брошенный в Лондоне изломанной куклой в надежде, что он подохнет. Но нет. Воля к жизни оказалась сильнее и он смог набраться сил, убивая. Каждый раз неосознанно, но его тело билось за жизнь. Хотя жизнью его существование было сложно назвать. Новый приступ скрутил его, с губ сорвался стон боли. Лучше бы ему действительно было умереть. Эрик крепче прижал к себе свою вновь обретённую драгоценность, телепортируясь в их квартиру. Сейчас он был рад, что их сын был у крёстных и не нужно было переживать, что он увидит Алана в таком состоянии. Мужчина осторожно начал снимать плащ мужа, словно и не замечая голодного взгляда. Руки с длинными ногтями схватили его за запястья, а после юноша с силой вжал его в стену, прижимаясь к нему. Для того, чтобы достать до шеи пришлось вставать на носочки, а потому Алан потянул мужа на себя, прикасаясь губами к его шее. Не в силах больше терпеть, он достаточно болезненно прокусил кожу удлинившимися клыками, вызвав у мужчины болезненный вскрик. Возможно он и знал, кем стал Алан, но не ожидал, что это будет настолько больно. Странно, но мужчина получал особое удовольствие, чувствуя себя во власти потерянного и заранее похороненного мужа. Было уже как-то плевать, обескровит он его или просто убьёт. Всё это меркло перед этими ярко-алыми глазами с зелёным ободком. Слишком странные, дико смотрящиеся на этом лице. Мужчина схватился руками за плечи шатена, чувствуя, как силы покидают его. Ему не было жаль своей крови, он готов был и жизнь отдать, лишь бы только Алан жил, но сейчас ещё слишком рано. Эрик попытался его остановить, но тот только сильнее сжал руки, впиваясь когтями до крови. Это уже не был его Алан, и жнец это прекрасно понимал. И в то же время чувствовал себя бессильным. Больше не было приятного запаха одеколона с нотками корицы. Его заменил стойкий запах крови, который так просто не отмыть. В его движениях появились повадки хищника, он готов был в любой момент убивать. И всё же у него было лицо его мужа, тот же голос, глаза. Ангел смерти прикоснулся ладонью к щеке того, кто по каплям забирал его жизнь. Пусть так, но у них был сын, тот, ради которого стоило жить, не смотря ни на что. - Алан… - прохрипел Эрик, предпринимая новую попытку отстраниться. И в этот раз юноша отступил. Тот съехал по стене потому что он ему позволил. Мужчина почувствовал, как проваливается в темноту, и как бы жнец не пытался хвататься за сознание – всё было тщетно.

***

- Я вернулся, - неизвестно для кого, сказал мужчина, переступая порог дома. Повсюду были следы разрушения, из целой мебели была лишь большая кованная кровать с порванным постельным бельём. Окна заколоченные досками, сквозь них лишь изредка пробивались редкие лучи солнца. Лондон был уникальным городом, где солнечные дни были большой редкостью, сродни праздникам. На обшарпанных стенах клочками свисали обои, исполосованы острыми когтями в порывах ярости. Лишь только пыли не было. Всё же за этим домом его хозяин смотрел. Здание находилось на окраине города, на старой улице. Здесь никто не слышал криков, что порой наполняли этот дом. Люди вообще слепы к тому, что происходит у них под носом. Поставив увесистый пакет, Эрик прошёл внутрь, оглядываясь по сторонам. Искомый нашёлся в кресле с книгой в руках, но сжимал он её до такой силы, что костяшки пальцев побелели, а на обложке остались глубокие борозды от когтей. Мужчина осторожно вытащил книгу, а затем прикоснулся к плечу Алана, тормоша его. Тот проснулся сразу и потянулся к его горлу руками, но те были пойманы. - Сними их, - прошипел юноша, гремя наручниками. И пусть руки были заботливо обмотаны тканью, но они всё равно раздражали вампира. Тот хотел свежей крови и готов был броситься на жнеца хоть прямо сейчас. За него говорили и действовали инстинкты убийцы. - Ты долго. - Прости, задержали, - Эрик прикоснулся поцелуем к виску парня. Если закрыть глаза можно на мгновение представить, что всё как раньше. Тяжёлое дыхание после слишком длительного поцелуя, а крепкая хватка на руках – доказательство того, как сильно он скучал. Но нет, это была лишь иллюзия. Тех дней уже никогда не вернуть. Прежнего Алана Хамфриза, которого он любил, больше нет, его убили. Есть только оголодавший вампир. Жнец осторожно снимает с груди серебреный крестик, от которого юноша старается держаться подальше и смотрит так, словно бы хочет его расплавить в его руках. Отчасти так и было. Он наматывает его на руку, чтобы в случае чего остановить своего всё ещё мужа. Следующим шагом становится избавление от наручников – те падают на пол с оглушающим в этой тишине звоном. Мгновение Эрик смотрит на парня и ему кажется, будто ничего не изменилось. Излишняя худоба, серая кожа, голодный взгляд. Всё это можно ведь списать на что-то другое. Вот только длинные когти и удлинившиеся верхние и нижние клыки разбивают все надежды. Реальность куда страшнее и ужаснее. От бессилия хочется выть, но мужчина сдерживается. Просто не имеет права. Раз уж взял на себя ответственность за обращённого вампира, теперь должен был иметь храбрость нести этот крест до конца. Смотреть в эти алые глаза и замечать, что с каждой неделей в них становится всё меньше человечности и всё больше безумия. Алан был болен, он был безумен. И от этого недуга было лишь одно лекарство. Но Слингби просто не мог, как бы юноша не молил его со слезами на глазах, как бы не провоцировал агрессией, просто не мог. Рука сама собой опускалась, стоило только увидеть лицо. Разве можно убить любимого человека? Мужчина отстранился и начал запаливать свечи, чтобы хотя бы что-то видеть. Следующим пунктом был камин – может, вампиры и не чувствуют холода, но вот жнецы да, и весьма ощутимо. Хамфриз наблюдал за всем этим с безразличием. Его мало интересовала еда. Ещё одной гранью его безумия были исчезающие воспоминания. Каждое новое испитие крови – потеря какого-то важного фрагмента жизни. Эрик прекрасно понимал – в один момент он посмотрит в это лицо и не увидит и тени узнавания. От этого было больнее всего. - Пожалуйста, Эрик… Раньше, услышав эту фразу, он бы горы свернул, но помог. Сейчас же он продолжал растапливать камин, терпеливо ожидая пока языки пламени поглотят очередную газету со статьёй о жизни ничего не значащих людей. Почему только он был таким слабым? Он обернулся, скользя по фигуре юноши. Тот был одет в одну лишь длинную рубашку на несколько размеров больше. В новом Алане больше не было стыда касаемо своей наготы. Если бы он мог, то ходил бы голым, но мужчина этого не позволял, пытаясь сохранить хотя бы крохи того Алана, что всё ещё был дорог его сердцу. Того, кого уже больше нельзя было вернуть. - Как там… Как же его… Юноша пытался вспомнить имя, но не мог. Это вызывало у него дискомфорт, а после – приступ злости, как знал жнец. И всё же он терпеливо ждал, надеясь, что вот-вот услышит заветные четыре буквы имени. - Гарольд? Чарльз? Ник? – перебирал варианты Хамфриз, но все они были неправильными. - Дэйв. Наш сын, - эти слова отозвались болью в груди, но мужчина переборол себя. - Точно. Твой сын, - сказал шатен. - Так как он? И он начинает рассказывать. Лишь бы только заполнить эту тишину. Ведь Алан всё равно больше его не вспомнит. Эрик боится давать ему свою кровь. Ведь это означало потерять ещё один фрагмент индивидуальности парня. Но выбора не было. Мужчина осторожно берёт его за руку и ведёт в спальню, ложась на кровать и выжидающе глядя на вампира. Всё ещё надеется, ждёт… Боль от укусов становится уже почти привычной, вот только к душевной боли невозможно привыкнуть. Она рвёт его изнутри, и мужчине хочется вырвать своё сердце, лишь бы только больше не чувствовать. Но нельзя. Ради сына. Никто не знает, куда исчезает диспетчер Слингби ночами. Лишь только начальник догадывается о том, что происходит, но молчит. Лишь только боится, что однажды наступит то утро, когда его друг не выйдет на работу, а его тело найдут лишь спустя несколько суток. В такие дни, перед своим уходом, Эрик непременно прячет косу смерти так, чтобы не было возможности её призвать. Чтобы не было соблазна покончить с этим. Мужчина задевает рукой с серебром нежную кожу вампира и тот шипит, отстраняется. Но это немного, но отрезвляет его. Пока отрезвляет. Что будет дальше он предпочитает не думать. - Возьми меня, ты ведь хочешь этого. Голос и тот уже другой. В нём нет эмоций, лишь только холод и равнодушие. Алан выгибается, как бы невзначай оголяя бедро. Знает, как это подействует на мужчину вкупе с его словами. Эту фразу его Алан никогда бы не сказал. Но если прикрыть глаза, на мгновение забыть где они… Одежда летит на пол, Эрик неторопливо расстёгивает рубашку на своём муже, прикасаясь губами к белоснежной коже. Ему хочется покрыть каждый миллиметр поцелуями, убедиться, что это его возлюбленный. И тот послушно выгибается, руками зарываясь в волосы, перебирая пряди. Для начала мужчина старается принести удовольствие своему любовнику – наклоняется, неторопливо вбирая член в рот, проводя языком по венкам. С губ Алана срывается хриплое дыхание, руки сжимают простынь до такой степени, что она рвётся, но никто на это не обращает внимания. Есть только страсть, что захватывает их обоих в свой жаркий плен. Юноша, чувствуя движение пока ещё пальцев в себе старается расслабиться, тянется вперёд и слизывает кровь с шеи любовника, забываясь в своём экстазе. При жизни Алан никогда не пробовал наркотики, но сейчас ему кажется, что именно такое действие они оказывают на организм – дурманят разум, помогают забыться. Чутьё хищника подсказывает – рядом, всего лишь за какой-то пустяковой преградой в виде стены, идёт человек. Живой, настоящий, с горячей кровью в венах… И тогда Эрику приходится вжимать парня в кровать, не давая ему вырваться, сбежать, убить кого-то. В такие моменты мужчина двигается грубо, срывая редкие стоны, но самое главное – отвлекая. Каждый его визит стоит одного бесценного воспоминания юноши. Вот только перестать платить эту цену он не мог – Хамфриз был нужен ему как воздух. - Я помню снег, много снега, - начинает говорить Алан, насытившись кровью и сексом. Он расслабленно лежал на груди блондина, слушая его размеренное дыхание и биение сердца. Мужчина лежит рядом, обессиленный и морально уничтоженный. – А мы идём с тобой, я держу тебя под руку чтобы не упасть на скользкой дорожке. А ты меня поддерживаешь, не даёшь и шагу неверного ступить. Правда, замечательное воспоминание? Эрик не знал что дальше. Не видел выхода из сложившейся ситуации. Но знал лишь одно – он не сможет отпустить своего возлюбленного, никогда в жизни. Пусть даже это и причинит ему страдания и боль.