Не то, чтобы...

Гвиневера лежала на широкой супружеской постели, смотрела в потолок и печалилась. Не то, чтобы по какому-то конкретному поводу, а скорее просто так. От скуки, тоски и неясного душевного томления. Артур зашевелился и сграбастал ее в свои жестокие объятия, в который раз напоминая, кто в доме хозяин. Королева тяжело вздохнула. Не то, чтобы она была против подчинения, просто иногда ей безумно хотелось оторвать ему все выступающие части тела, чтобы повежливее командовал. Артур сонно поцеловал ее в шею и принялся лапать грудь. Гвиневера ущипнула наглую конечность, и он быстро убрал руки, тем не менее оставляя член прижатым вплотную к ее красивой попке. Не то, чтобы она не любила его. Любила. Просто на лицо Артур был простецким, на тело жилистым и невысоким, а в постели зачастую увлекался так, что после бурной ночи Гвиневера с трудом собирала ноги в кучку. Никакой романтики, а сплошной дикий трах. Не то, чтобы ей это не нравилось, но иногда ей хотелось, чтобы на его месте был другой. - Женушка, ты у меня такая ух! Хочу тебя немедля! Королева послушно поерзала попкой по его паху. Не то, чтобы она хотела заняться сексом с утра пораньше, просто иногда лучше дать мужу то, что он просил, чем объяснять, почему ей хочется спать, а не трахаться. - Хорошая девочка, - довольно пропыхтел Артур и мигом подмял жену под себя. Поцеловал в губы, прошвырнулся руками по всему телу и забрался в не слишком влажную пещерку членом. Ничего, сейчас возбудится и потечет. Король знал королеву как свои пять пальцев, а потому особо ее разогревом не заморачивался: она была женщиной страстной и вспыхивала как факел. Всегда. За это он ее просто боготворил. Артур оставил засос на белом плече, выпрямился, закинул обе ее ноги на свое левое плечо и принялся вонзаться в любимую пещерку с удвоенным энтузиазмом. Грудь жены, слава всем Богам, не маленькая, колыхалась в такт движениям, прекрасные зеленые глаза были крепко зажмурены, а из алого ротика лились стоны. Он готов был заниматься с женой сексом круглосуточно. Наверное, так бы оно и было, если бы не войны, рыцари и вечно утекающее сквозь пальцы золото. Гвиневера зажмурила глаза и постаралась сделать все, чтобы поймать ускользающий оргазм. Не то, чтобы ей нужно было прилагать для получения разрядки какие-то усилия, но когда муж чересчур увлекался и забывал о ней, она закрывала глаза и видела в мыслях другого. Далекого и близкого. До боли чужого и до одури родного. Верно-неверного, несчастно-счастливого, понятно-непонятного, известно-неизвестного и достижимо-недостижимого. Вот он, совсем рядом, только руку протяни – и коснешься темных, вечно растрепанных волос рукой. Заглянешь в не по годам мудрые серые глаза, растаешь от лукавой улыбки, потеряешься в словах, что несут в себе тысячи смыслов, и позволишь лишнее. Только здесь, в мечтах, где не было никого, кроме них двоих, королева могла встать с трона, спуститься со ступенек и прижать своего верного рыцаря к груди. Лицом. Услышать его рваный вздох и взлететь вверх, кружась на его высоко поднятых сильных руках. Могла посмотреть на него сверху вниз, смеясь и даже ругаясь, провести по красивому лицу пальчиками, увидеть огонь в потемневших глазах и сдаться на его милость, не требуя обещаний и клятв. Могла ответить на ласковый поцелуй, вздрогнуть от знающих пальцев, гуляющих по телу властно, но беспечно, и сойти с ума от жаркого шепота, неспешных мучительных ласк и изысканной пытки членом. Могла смешать страсть и нежность, восторг и понимание, смех и самые дикие фантазии в коктейль невинности, порока и свободы. Только тот, кто сам из тех, сможет понять это безумие, ведь птицы в неволе не поют, ветер затихает, а огонь гаснет. Когда-то и королева была такой же, как он: ничего не боялась, никому не подчинялась и летела по жизни вольной птицей, пока не попалась в золотую клетку. Вырвалась из нее, едва не потеряв себя, упала на сильные руки Артура, который выходил, вылечил и полюбил. Не то, чтобы Гвиневера не была ему за это благодарна, только вот сломанные крылья по-прежнему ловили ветер, которого он не понимал. Чувствовал его, боялся ее потерять и закрывал все окна и форточки в замке на засовы. Это сводило ее с ума. Гвиневера злилась, била шута, казнила подданных, ссылала их в ссылки и разносила дворец по камешку до тех пор, пока к ней не приходил ее верный рыцарь. Склонял перед ней голову, садился у подножия трона и пел баллады о любви, верности и чести, принося в ее душу умиротворение и покой, не касаясь даже пальцем. Она смеялась, любовалась на него и позволяла ему язвить и прикалываться, а он старался не смотреть ей в лицо и не замолкал ни на секунду, потому что взгляд глаза в глаза и молчание для них обоих равнялись бы самоубийству. Артур смотрел на них, рычал, разносил тренировочное поле в пух и прах, жестоко ревновал, но ничего не мог с этим поделать. Сэр Ланселот был не только красив, но и умен, а потому никогда не позволял себе ничего лишнего. О его подвигах ходили легенды, его поклонницы вились возле него стаями, а его верность королю и короне не подлежала сомнению, так что убивать его было не за что, хоть и очень хотелось. - Жена! Моя! – прохрипел Артур, ускоряя темп и вбиваясь в Гвиневеру со всей мочи. – Да? - Да, - ответила королева, не открывая глаз, и сжала его член судорогами оргазма. Артур рыкнул, стиснул ее в руках до хруста и излился в лоно, отчаянно мечтая о том, что однажды у них появится сын. Едва слышный звук трубы не позволил ему мечтать о наследнике долго. Дела и враги, чтоб их, ждать не могли, в отличие от королевы. Артур собрался с мыслями, оделся и отправился к Рыцарям Круглого Стола, зная, что чтобы он ни делал, как бы ни ругался, сэр Ланселот появится на собрании последним. Королева загоняла камеристок до полусмерти, но добилась своего: великолепный наряд, безупречный макияж и изысканные украшения не оставили безучастными никого. Она вышла в парадные двери замка и остановилась в ожидании. Пыль из-под копыт вороного коня улеглась, а по длинной мраморной лестнице к ней начал подниматься рыцарь в сияющих доспехах, держа в левой руке драконью голову. Гвиневера от радости и облегчения чуть не заплакала. Сэра Ланселота не было очень долго, да и расстались они в последний раз не слишком хорошо: она наказала шута, а он за него вступился, за что в сердцах был отправлен в поход на дракона. Болван благородный! Она же не всерьез! А он, вместо того чтобы извиниться, взял и пошел. Она чуть с ума не сошла от тоски и беспокойства. Рыцарь шагнул на последнюю ступеньку, преклонил колено и посмотрел Гвиневере в лицо. Она не удержалась и провела по его высокому лбу пальцами, убирая серебряную прядку волос в темную гриву. Раньше ее не было. Как и печали в глазах. Он смотрел на нее и молчал, а ей хотелось плакать. Ничего между ними никогда не будет, что бы они по этому поводу ни думали. Только дружба. Да кому она нужна, эта чертова дружба?! Ланселот закрыл глаза и прижался к тонким пальцам Гвиневеры губами, загоняя низменные желания в глубокие темные подвалы и оставляя на свету лишь восхищение, привязанность и капельку ехидства. - Здравствуй, моя королева. - Здравствуй, рыцарь. - Ты скучала? – поднял на нее лукавые глаза он и улыбнулся. Она щелкнула его по носу, приняла неприступный вид и ехидно протянула: - Не то, чтобы очень… 09.01.2015