Falling

      Они в который раз вот так ночью сидят на одной из крыш Скайхолда и смотрят вниз, где видна только бездна, полная отчаянной тьмы, и больше ничего. Инквизитор внимательно слушает все его слова, хоть порой и не понимает, что он пытается ей сказать, еле заметно улыбается, когда он переключается со своих мыслей на чувства других людей, что проходят в опасной близости от них. Но девушка все равно продолжает внимать его словам, как будто вокруг них нет больше ничего. Будто ей не придется уже завтра снова отчаянно кидаться в бой ради всех людей, что она собрала вокруг себя. — Боль, — тихо, на свой слегка сумасшедший лад говорит Коул. — Долийка готова упасть, но стоит. Она хочет сорваться на крик, но другие видят лишь ее улыбку. Ее это злит. Она не хочет такой судьбы.       Парнишка никогда не пытался смотреть внутрь нее, и поэтому сейчас Лавеллан тоже хотелось, чтобы это была просто какая-то случайная эльфийка, что проходила где-нибудь внизу. Лиарис боялась того, что Коул мог увидеть внутри нее. Весь тот страх, что она испытывала перед будущими препятствиями, страх перед тем, что она не сможет никого спасти, что она умрет, предав их всех отвратительным лапам Корифея, страх, что он увидит все те чувства, что она испытывает к этому духу. Инквизитор понимала, что это неправильно, что это глупо, но она не могла от этого избавиться. Для нее Коул стал чем-то большим, чем просто добрым духом-другом, и это было единственным, что спасало ее до сих пор. — Страх, — продолжает парень, даже не глядя на свою собеседницу. Казалось, что она ему совсем не нужна, и он мог бы так лепетать сам с собой. Но это тоже было неправдой. Она была нужна ему, словно воздух, но он совсем не понимал зачем, явно не для того, чтобы озвучивать все то, что он замечает вокруг. — Ты продолжаешь кричать. Хочешь меня ударить. Зачем? — Ты лезешь туда, куда не надо, — вздыхает Лиа и сжимает руки в кулаки. Он берет все, что на поверхности, но не заглядывает вглубь нее, в ту пугающую пропасть отчаяния, он видит лишь отголоски и щупальца страха, что вырываются оттуда. — Ты сама мне это показываешь, — кажется, Коул даже не обиделся. Инквизитор не могла понять, чувствует ли он вообще что-то. Он ведь просто дух в теле мальчишки. Он просто хочет помочь страдающим, но ни как не сблизиться с людьми, окружающими его.       Лавеллан берет холодную, почти ледяную руку Коула и сжимает в своей ладошке, словно бы это что-то изменило, но дух лишь изумленно смотрит на нее. Где-то в душе она умоляет его, чтобы он не отпускал ее как можно дольше, но это было слишком глубоко для него. — Тепло, — парнишка не сводит глаз с эльфийки, что улыбается ему в ответ. Своей доброй и непринужденной улыбкой, которой она привыкла всем врать, что все хорошо. Но ей не обмануть Коула, он смотрит внутрь нее, а не на то, что она пытается всем показать. Это было тем, за что она полюбила его: он не смотрел на поверхность, он пытался разобраться в сути вещей. И он всегда видел настоящую Лавеллан, а не ту отчаянную девчонку, что ведет всех к победе с улыбкой на лице и безумной уверенностью. — Я падаю. Падаю внутрь тебя. Отпусти. Ты делаешь больно, — мальчишка выдергивает руку, словно он обо что-то обжегся, и с опаской, из-под своей длинной, давно не стриженой челки смотрит на Лиарис, а эльфийка лишь обиженно кусает губу, понимая, насколько глубоко копнул дух, когда коснулся ее руки, когда она открыла ему свои сердце и душу. Он увидел то, насколько пуста она внутри, беспомощна и какое пламя ненависти ко всему блуждает внутри нее. И единственный, кого она была готова пустить в эту безмолвную пустоту внутри себя, продолжает свои безумные речи, даже не думая о своей собеседнице. — Была простой долийкой. Стала образцом для всех. Недовольна, хочет избавиться от оков, — Коул снова смотрит в даль, на горы. — Хочет покоя. — Хотя бы в этом ты прав, — ей и правда хочется кричать, злиться, разносить все к чертям огненными бурями, но она просто уходит, оставляя Коула наедине с собой. Еще бы чуть-чуть и ее маска слетела бы с лица, и эльфийка рассказала бы духу все, что таится в ее мыслях. Она и правда не хотела, чтобы он видел, насколько изменил ее: она была отчаянной эгоисткой, думала только о себе. А сейчас... Сейчас она готова броситься в самое пекло сражений, лишь бы этот парнишка, вечно находящийся где-то "не здесь", был рядом. Просто рядом. — Главного, ты так и не увидел, мой друг, — Лиарис хлопает дверью, словно истеричная аристократичная дама, оставляя Коула наедине с самим собой. Так будет лучше. Лавеллан снова приходится возвращаться в объятия к мужчине, которого не любит она, который не любит ее, но им так просто легче справляться с тем, что они были оставлены теми, кто им был дорог. Сурана не восстанет из мертвых, а Коул, он просто дух, ему чужды чувства. — Увидел, — в темноту шепчет Коул, словно его вообще кто-то мог услышать. — И я тебя, Лиа. И я тебя.