Волна возрождения.

Я проснулась от жуткого холода. Не чувствовала ног. Мне снился кошмар. Будто я падаю в огромную яму, из которой торчат острые стрелы. Я встаю с кровати, и понимаю, что снова настал тот самый день. Мне было четырнадцать лет. Я стояла на главной площади. Переживала, что выберут меня. Китнисс стояла в двух метрах от меня. Я помню, когда она вышла на сцену вместо её младшей сестры. Помню и Пита. В конце игр я была рада, что они выжили, и я гордилась ими, все гордились нашими победителями. Умывшись, я спустилась на первый этаж, на кухню, на столе лежала горсть ягод и свежий хлеб. Хлеб? Наверное, его принёс Рэм - мой брат. Рэм обучал и обучает меня всему, что знает. Он научил меня стрелять из лука и как надо управляться с ножом. Когда мне было 3 года, я впервые взяла нож в руки. Конечно же, я не умела с ним обращаться, и засадила лезвие ножа брату в ступню. Ему бы ампутировали ногу, если бы не лекарь . Теперь Рэм хромает. Из-за угла я вижу светловолосую голову. Спускаюсь быстро под стол. Худенькие ножки передвигаются по полу. Они медленно подходят к столу и присаживаются. Я вижу перед собой маленького мальчика 4 лет. Мой младший брат. Когда отменили игры, я могла не переживать за своего братика, что он не попадет на эти побоища, но теперь меня снова охватил страх. - Кто тут у нас прячется? – в ответ лишь смех, и мой брат снова куда-то побежал. Я взяла немного ягод и хлеба, чтобы съесть их по дороге. Надела свою старую потрёпанную куртку и вышла на улицу в надежде увидеть своих друзей в назначенном месте. Мои друзья стояли около старого дома. Алиса и Лина – обычные шестнадцатилетние девочки, ничем не примечательнее меня. - Наконец-то! Мы тебя ждём уже… - выпалила Лила и посмотрела на часы, доставшиеся от её прабабушки. – 15 минут! - Вы могли и ещё подождать, вы всё равно никуда не ушли бы, – с улыбкой ответила я. Немного пообщавшись, пошли в лес, понаблюдать за сойками-пересмешницами. Проходив через рынок, я увидела Китнисс. Девушка ничуть не изменилась за три года. Всё те же чёрные волосы, заплетенные в косу, немного посветлевшая кожа. Она что-то покупала у старой женщины и быстрым шагом ушла в Деревню победителей. Мама достала моё платье из маленького комода. Нежно фиолетовое платье струилось из-за малейшего движения. Я расчесала волосы и решила оставить их распущенными - Где Рэм? – Спросила мама. - В лесу, охотится. - И скоро он будет? - Сказал, что придёт сразу на площадь. Мы услышали сигнал о собрании на Жатве. Отец посмотрел в окно, толпа шла на главную площадь. - Пора, – сказал он. Мы вышли из дома и направились за другими. Все шли умеренным шагом, только мы тянули время. Я уже не переживаю как три года назад, но напряжена. Мысль о том, что меня выберут, стала угасать. Может, и в этом году я не попаду. Я становлюсь в очередь к чиновнику, чтобы записаться. Потом направляюсь к ограждённой территории. Встаю в свой ряд и смотрю на сцену. Как и всегда везде развешаны флаги. Я слышу какое-то шипение. Оглядываюсь. Передо мной стоят Алиса и Лина. Я киваю им в приветствие. Ещё раз оглядываюсь в надежде увидеть Рэма. Вот он! Заходит в первые ряды. Надеюсь его не вызовут. Становится тихо. На сцену выходит новый сопроводитель и ответственная за наш дистрикт – Селейн Корри . Новенькая. У неё алые длинные волосы с пышным коралловым платьем. Похоже, Эффи Бряк сняли с этой должности, а может она и сама ушла. Капитолийка наклоняется к микрофону, чтобы проверить звук. Наверное, в этот момент Китнисс и Пит смотрят телевизор с прямым вещанием с площади, а может, в тайне находятся здесь. - Раз, два! - разносится громкий писклявый звук. Все закрывают уши, дабы избавится от неприятного ощущения. Капитолийка оглядывается по сторонам, и когда понимает, что всё нормализовалось, продолжает дальше, а у меня всё ещё стоит звон в ушах. От боли я немного приседаю вперёд. Из-за звона я ничего не слышу, что говорит новенькая. Потом, боль всё-таки проходит, и я становлюсь прямо. Я слышу голос Селейн. - Сначала дамы! Капитолийка проходит к стеклянному шару с бумажками. Аккуратно опускает руку. Бумажки с именами проскальзывают у неё между пальцев. Селейн вытаскивает ту самую единственную. Появляется небольшая пауза, дающая мне время на освобождение из тюрьмы звуков. Лишь момент. - Никколет Ракитник! В проблесках я слышу свою фамилию. Я немного пошатываюсь. Глаза бегают из стороны в сторону. Меня начинает трясти. Я выхожу из толпы и поднимаюсь на сцену. Хочется убежать! Спрятаться! Чтобы никто не знал где я, чтобы никто не знал кто я… Вся уверенность уходит в пятки. Остаётся только страх. На лице Селейн пробегает улыбка. Искренняя ли она? Она берёт меня за руку и ведёт к середине сцены. - Есть ли добровольцы? Тишина. Я смотрю на брата. Он не ожидал этого, как и я. На лице растерянность и испуг, но он стоит смирно. Глаза начинают слезиться. Вытираю пальцами капающие слёзы. - А теперь юноши! Она подходит уже ко второму стеклянному шару, стоящему на другом конце сцены. Тщательно выбирает. И наконец, достаёт несчастную бумажку с именем. Селейн чем-то мне напомнила Эффи. Немного похожие манеры, но и есть в ней что-то, что и отличает её от капитолийцов. - Грант Кервель! – звонко звучит голос Селейн. Грант? До боли знакомое имя. И я вспоминаю, что он раньше был моим лучшим другом. Два года назад мы, почему то перестали общаться. У него были проблемы в семье. Грант выходит из толпы. Он сильно изменился за эти два года. Стал выше, потемнели волосы. Грант старше меня всего на год, а выглядит намного старше. Поднимается на сцену. И вот, он уже стоит рядом со мной. Селейн начала что-то говорить, но я не понимаю что именно. Слух немного потупился от звука. Капитолийка берёт нас за руки и ведет к двери в дом Правосудия. - Нет! Пустите меня! – Я сопротивляюсь, и пытаюсь позвать родителей и брата. Чувствую присутствие человека со спины. В мою руку резко вонзают иглу. Я всё ещё сопротивляюсь, но все таки ослабеваю. Последнее, что я вижу: народ расходится, не обращая на мои крики, а мои родители с братом пытаются пробраться ко мне через «стену» миротворцев. Когда я была в отключке, мне снился сон: Я находилась в густом лесу. Только лес и никого больше. Слышны были только голоса птиц. Они говорили со мной. Я пошла по узкой тропинке, через могучие стволы деревьев пробивался свет. Он становился ярче и ярче с каждым моим шагом. И наконец, я вышла в поле полное цветов. А тем временем свет стал невыносимо ярким. Руками я загородила своё лицо, чтобы не ослепнуть. Оно изжигало меня. Я наклонилась к цветам в надежде укрыться от света в их зарослях. Они стали ярко алыми цветами смерти, и кровь полилась из них, обволакивая меня в плёнку забвения. Я услышала крики родных. Болела голова. Жутко. Открыв глаза, я увидела маленький комод из дерева синего цвета, фиалку, стоявшую в маленькой вазе. Рядом: окно, фон которого двигался. Светло-голубые стены. Маленькое аккуратное окно с узорами. Запах лаванды. Это был поезд. Вещи, аккуратно сложенные на стуле, я предпочла не надевать, а остаться в своем. Выходя из своего купе, вхожу в другое, более просторное. Стены мягко жёлтого цвета, кресла, жёлтые розы – всё желтое, даже маленький коврик у двери. За большим столом около панорамного стола, сидел мужчина. - Наверное, наш ментор, – подумала я. И вправду. Человек повернулся ко мне лицом. Таким мужчиной, с белокурыми волосами, аккуратно застёгнутой белой рубашкой и салфеткой в кармане темно-синего пиджака, идеально подходившим к нему, мог быть только… Пит Мелларк. - Ох, ну наконец-то! – поднимаясь из-за стола, восклицая сказал он. Молодой ментор протянул ко мне руку. – Пит, а вы… Никколет… - Ракитник, можно просто Никки. – я пожала ему руку в знак приветствия. А мой напарник не появлялся? - Нет, я его не видел с полудня, – признался он. - А сколько времени? Пит посмотрел на часы на его руке. - Половина девятого, – ответил он мне. - Много же я времени проспала. - Время летит настолько быстро, что мы даже не замечаем того, что мы крутимся. Думаю, не стоит с ним разговаривать грубо. Он не виноват в моей неудачи. Дверь открылась, в купе зашел Грант. - Здравствуй, – снова протягивая руку, но только уже не мне. Пожавши руку, Грант спросил: - Вы наш ментор? - Да, – ответил Пит. Грант смотрел на него со злостью, неуверенностью, может, даже он чувствовал сочувствие. Пит рассказывал нам о том, что арена может быть самой неожиданной, что спонсоров надо завоевать и о многих других важных вещах. - Есть какие-то вопросы? - Вы и Китнисс должны были стать менторами, так почему же вас сейчас не двое? – выпалил Грант. Пит помутнел. Он опустил голову и сказал: - Вообще-то это не совсем по теме… - Мне хочется узнать, почему, – Не отступает он. В воздухе повисает облако напряжения. - Китнисс помогает дистрикту восстанавливаться. - Ничего не хочу сказать плохого о Китнисс, но я ни разу не видела её на собраниях и на общественных работах, – вступаю я. - Она помогает развиваться в более важных делах, которым не нужны лишние зрители. - Значит, всё, что нам надо знать, вы сообщаете, а более важные вещи скрываете от нас. - Да, можно сказать и так. Все замолчали. Вскоре нам принесли ужин. Я наевшись до отвала, побрела в купе. Через день мы будем в Капитолии.