* * *
Они расположились на кровати Гарри: он уселся в ногах, согнув ноги, а Гермиона – по-турецки в изголовье напротив него. – Начало учебного года было не особо запоминающимся. По сравнению с предыдущим, – начала она новую ветвь рассказа. – В поезде в основном судачили о происшествии на чемпионате. А так как мы были ещё и в эпицентре некоторых событий, то знали чуть больше, чем писали в газетах. Нам было о чём посудачить. И ещё ты рассказал о странных снах. – О каких снах? – не понял Гарри. – Ну, получается ты сам как бы спишь, но видишь мир его глазами. Где-то в глубине сознания замелькало что-то знакомое. Не самые приятные, но уже привычные ощущения постороннего присутствия. Гарри закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Гермиона знала, что в такие моменты друга лучше не трогать. Она задумалась как бы всё лаконично рассказать дальше и начала теребить кончик косы. В условиях их затянувшегося похода такая причёска была удобней, так что привычка накручивать на палец локон во время каких-то раздумий заменилась привычкой теребить кончик косы. Сначала Гарри увидел очертания какого-то дома, потом незнакомого ему старика. Он даже не успел определить маггл ли он, как в мыслях всё смазалось: незнакомый юноша с маниакальным блеском в глазах, Хвост и вспышка зелёного света. Поттера передёрнуло, он резко распахнул глаза. Сомнений в том, кто был исполнителем смертельного проклятия у него не было. – Гермиона, давай в обход хронологии, ладно? – Гарри посмотрел на неё как-то обречённо и в то же время уставше. Грейнджер вздохнула, собираясь с мыслями и подбирая слова. – Он вернулся. Всё к этому шло, просто никто не замечал этого. И ты вновь с ним столкнулся и выжил, – прошептала она. Гарри поджал губы. – Знаешь, я пытаюсь вспомнить, но как будто лично мной поставленный замóк не позволяет мне заглянуть глубже, – Поттер болезнено поморщился и начал массировать виски. – Не перенапрягайся, ты вспомнишь, обязательно, правда, без моей помощи: меня там не было, – Гермиона встала на ноги, и подойдя к нему поближе со спины по-дружески потрепала его по плечу. – Пойдём лучше на кухню, попьём чаю, расслабимся, вон как ты напряжён, – Гермиона двумя руками начала массировать плечи друга. Гарри в наслаждении прикрыл глаза. Её руки с его плеч скользнули выше, к неровно отстриженной шевелюре, пальцы аккуратно зарылись в волосы, даря Гарри приятные умиротворяющие ощущения. Проснувшаяся было головная боль вновь впала в дрёму, из головы постепенно улетучились все тяжёлые и мрачные мысли. Правда, подобная нега продолжалась недолго. – Всё, возражения не принимаются, – руки Грейнджер замерли, а потом одна из них ощутимей дёрнула его за волосы, а вторая пощипала ухо. Гарри разочарованным взглядом проводил Гермиону до стола. А та словно ничего и не замечала, уже вскипятила воду в чайнике и заклинанием подозвала к себе пару чашек. Поттеру ничего не оставалось, как проследовать за ней. Он уселся на скамью на противоположной стороне стола. Сознание, которое Гермиона своими словами и действиями успокоила, вновь вернулось в прежнее русло. И даже головная боль как будто вернулась с удвоенной силой. – Я уверен, что встреча с ним была сильно эмоционально окрашена, – сказал Гарри, когда Гермиона поставила перед ним чашку с крепким горячим чаем. – Но меня беспокоит тот факт, что блока на воспоминаниях вроде как нет, но я сам себе не позволяю заглядывать туда. Что же такого кошмарного там произошло, что я так отчаянно стремился об этом забыть? Грейнджер колебалась: говорить или нет. С одной стороны – она обязана, но с другой – Гарри, всё вспомнив, опять займётся самоедством. – Седрик, – робко сказала она. – Диггори? – искренне удивился Поттер. – А он-то тут причём? – Видишь ли, Гарри. Ты и он были чемпионами Хогвартса. И на последнем испытании ты предложил ему разделить победу. Чтобы это была не просто победа одного из чемпионов Хогвартса, а всего Хогвартса, – Грейнджер умолкла и демонстративно понесла чашку чая к губам, сделав пробный осторожный глоток. Повисшая тишина не понравилась Гарри и он бросил раздражённо: – Гермиона, не заставляй меня вытягивать из тебя информацию по крупице. Говори открыто и без утайки. Она вспыхнула. Она тут, понимаешь, печётся о нём, чтобы его собственные же воспоминания не слопали, а он ещё и недоволен. Желание показать ему воспоминание, как он появляется перед входом в лабиринт с телом мёртвого Седрика на руках было велико. В первое мгновение её негодования. Но потом всё же благоразумие взяло верх. – Ты не мог знать, что приз — это ловушка. Портал перенёс вас далеко за пределы Хогвартса. Седрик погиб, точнее его убил один из его слуг. А ты тогда еле ноги унёс, – сухо рассказала Гермиона и тут же пожалела о собственных словах. Гарри весь как-то сник. Отставив чашку чая в сторону, он лбом упёрся в столешницу, обхватив голову руками. – Не помню, не помню, не помню! – проскандировал он, для достоверности выразив своё недовольство лбом на ни в чём неповинной столешнице. Заметив, что другу опять нужна поддержка, Гермиона села рядом и стала успокаивающе поглаживать его по спине. – Вспомнишь, просто ты ещё не готов. Незатейливая дружеская ласка не позволила Гарри вспыхнуть недовольством или провалиться в пучины меланхолии. Ему даже показалось, что проснулся давно забытый задор, с которым он вспоминал первый год обучения в Хогвартсе. – Ладно! – Поттер так резко сел, что Гермиона от неожиданности вздрогнула. – Оставим это. Что было дальше? – его глаза блеснули таким знакомым азартом, что она не могла не улыбнуться. – Да ничего такого примечательного, – Гермиона сделала глоток уже подостывшего чая. – На пиру Дамблдор сказал, что в этом году нас ждёт Турнир Трёх Волшебников. Одна из древнейших традиций — соревнование между тремя школами, которое было забыто давным давно, и вот его решили возродить, – торжественным голосом сказала она. – Да, да, да, – протянул Гарри, – я помню, точнее помню я возмущение близнецов по поводу возраста участников. Бухтели весь вечер. Гермиона улыбнулась и тут же сникла, потому что вспомнила ответ Гарри на реплику Рона. – Почему в этой школе каждый год что-то да происходит, – недовольно сказал Уизли. – Да ладно тебе, – отмахнулся от него Поттер, – хотя бы в этот раз обойдётся без нашего участия. И ведь тогда он искренне верил, что будет лишь зрителем, будет как и все болеть за чемпиона, который будет выступать за Хогвартс. Будет обычным школьником... Как бы всё сложилось, будь они обычными четверокурсниками, а не четвёртым чемпионом Хогвартса и его друзьями. На бал её бы пригласил не Крам, а Рон или Гарри, не отягчённый думами о турнире и ответственности, возложенной на него как на чемпиона... Гермиона и не заметила, как она потонула в сторонних размышлениях. Из них её вырвал голос друга, уже видимо не первый раз звавшего её по имени: – Гермиона, очнись! – для верности он помахал рукой у ней перед носом. – А, что? Прости, я просто задумалась. – О чём? – Как бы всё могло быть, сложись всё иначе. – Лучше картина получается? – Ну, менее экстремальная уж точно, – усмехнулась она. – Зачем ты меня звал? – Ах, да! Если в Турнире могли принимать участие только совершеннолетние волшебники, то каким образом в участниках оказался я? – Знаешь, если честно, я так и не поняла как. Вроде Конфундусом ударили по кубку и убедили артефакт, что школ-участниц не три, а четыре, и ты — единственный представитель четвёртого учебного заведения. – Выслушав эту тираду от Гермионы, Гарри состроил самую кислую мину, на которую был способен. – И почему все шишки мне? – протянул он как-то несчастно. Грейнджер словно испытала дежавю, поэтому отвечать не стала. Когда пауза затянулась, она не смогла придумать ничего лучше, чем продолжить повествование с прерванного места. – Это было уже после. А до, самой сенсационной была новость на пиру в честь начала учебного года. Судачили об этом вплоть до приезда французской и болгарской делегаций. А у нас началась обычная рутина с учёбой и домашними заданиями. – И никаких маховиков времени? – полушутливо спросил Гарри, слишком быстро отходя от шокировавшей его новости. Хотя до этого бывали вещи и похуже, так что к подобным поворотам судьбы он уже был морально готов. Закалка имелась. – Нет, и хорошо что так, а то я бы точно свихнулась, – ухватилась Гермиона за постороннюю тему, как за соломинку. – Жаль, по мне так отличная штука. Особенно ходить на свидания. Сидим на трансфигурации, а вторые наши ипостаси мило беседуют, гуляя по укромным уголкам замка. – Гарри! – возмутилась Гермиона. Если применение маховика времени для спасения чьих-то жизней с подачи директора, она считала вполне приемлемым и даже правильным. Тем более для восстановления справедливости в этом жестоком мире, то использование сложной пространственно-временной магии в эгоистичных для себя целях она считала абсолютно кощунственным. Что и собиралась сказать, другу, но тот опередил её, заметив как на лице подруги стал проявляться праведный гнев. – Да шучу я, Гермиона, расслабься. – Ну и шуточки у вас, мистер Поттер. – Ой, да брось, как будто ты ни разу не использовала маховик, за исключением мне известного случая, не по назначению, которое было регламентировано в документе, выданном тебе профессором МакГонагалл вместе с часиками? – Представь себе, нет! – Даже на полоборота? – продолжил гнуть своё Гарри. – Нет! – категорично заявила Гермиона. – Фи, как скучно ты живёшь, – разочарованно сказал Поттер и весело расхохотался, потому что возмущение, отразившееся на лице подруги было неподражаемым. «Скучно живу? Да брось ты! Каждый год случается какая-нибудь несусветная ерунда, и мы, и я в том числе, оказываемся в её эпицентре. Но если для вас, мистер Поттер, – это типичные будни, то мне такого даже по праздникам не надо!» – вот что прочитал Гарри у неё в глазах. – Остынь, – сквозь смех просипел он. Когда они оба успокоились, Гарри продолжил: – Неужели прям ничего примечательного не было, что-то не верится. – Ну, если только занятия с профессором Грюмом, – осторожно начала Гермиона. – С тем хромым типом в плаще, который опоздал на пир? – уточнил Поттер. – Ага. – Суровый дядька, – уважительно протянул Гарри. – Думаю, на это тебе стоит взглянуть, – она поднесла палочку к виску. – Не переживай за меня, воспоминание не очень длинное, к тому же мне нужно практиковаться. В недалёком будущем пойдут часовые куски, – она отправила серебряную нить в омут. Уже знакомое ощущение для Гарри в плане наслоения воспоминаний друг на друга. Правда, когда бывший мракоборец пустил смертельное проклятье в букашку, воспоминание на этом не обрывалось. Он сам вынырнул из омута. Знакомая зелёная вспышка как и те воспоминания о более близком знакомстве с дементорами спровоцировали то, что сейчас у него в голове звенел предсмертный отчаянный крик матери и ненавистный ему смех. – Гарри, ты чего? – обеспокоенно спросила Гермиона, потому что она видела, что он не вернулся из окончившегося воспоминания, а просто вывалился из омута. – Когда он пустил смертельное проклятье в букашку у меня на глазах и я увидел зелёную вспышку, мне что тогда, что сейчас поплохело, – Гарри потряс головой, потому что уши заложило, в них ещё стояло эхо крика и смеха. – Так и знала, что тебе тогда не по себе было. Не стоило показывать тебе это воспоминание. На бедолаге Невилле вообще тогда лица не было. – А с ним что? – Круциатус, Гарри. Несколько последователей Ты-Знаешь-Кого довели его родителей до сумасшествия этим заклинанием. – И Грюм, матёрый мракоборец, ткнул носом мальчишку в его же страх, применив это непростительное у него на глазах? Я, конечно, кое-что вспомнил о нём, вполне в его духе, но это по-моему перебор. – Это был не он. – То есть, как это, не он? – удивился Гарри. – Помнишь, мы варили на втором курсе оборотное зелье? – Поправочка, варила ты, а мы только ингредиенты таскали. – Да не суть. Так вот, весь учебный год под оборотным зельем в облике Грюма прятался совсем другой человек. – Как другой человек? – Гарри даже поперхнулся этой фразой, потому что уж такого он точно не ожидал услышать. Да уж, оказывается у него далеко не простая жизнь, и что им удалось вспомнить — цветочки. – А вот так. Барти Крауч-младший. Пожиратель Смерти. Услышав это, Поттер замер с открытым ртом и застывшим удивлением на лице. – С этого места поподробнее, и можешь при объяснении не учитывать хронологию. Надеюсь, я не потеряю суть рассказа и всё пойму. Гермиона сделала глубокий вдох, настраиваясь на продолжительный монолог. Подобное она прогнозировала, так что парочка заготовок у неё была. Её рассказ начался со сна, который уже был упомянут, и закончился поцелуем дементора для самозванца. В этом небольшом объёме она попыталась изложить суть и цель этой запланированной цепочки событий, лишь иногда намерено отвлекаясь на сторонние вещи типа смерти Крауча старшего, свидетелем которой стал Гарри. Победитель, которым должен был намеренно стать Поттер, с помощью портала должен был отправиться на судьбоносную встречу. Гермиона лишь старалась сгладить острые углы, поэтому не упоминала про кладбище, чтобы у Гарри не сработал ассоциативный ряд, и он не вспомнил бы этот эпизод. Внезапно. К такому его лучше подготовить. Она постаралась на славу: рассказала от и до, отбросив лишние, несущественные и сейчас неуместные детали, решив, что восполнит пробелы потом. Гарри слушал внимательно, вдумчиво, перебивал редко, в основном чтобы только переспросить, когда его память не успевала за рассказом Грейнджер. Когда Гермиона закончила, под конец даже подустав, она внимательно посмотрела на друга. Её пугала его возможная реакция. И та не заставила себя ждать. Гарри расхохотался. Как-то надрывно и истерично. Нехорошо. Смеялся он недолго, но Гермиона уже успела перепугаться, успокоился так же резко, как и начал хохотать. – Единственное прекрасное в этой истории — Малфой — хорёк. Всё! – категорично заявил Поттер. Гермиона недоуменно уставилась на друга. Иронии она не поняла, но уточнять не спешила. Заметив выражение лица подруги, Гарри начал объяснять: – Ну, смотри. Какой уже раз за день я произношу фразу: все шишки мне? То-то же. Провернуть такую схему не то что у министерства и мракоборцев под носом, но и у самого Дамблдора, причём на его же территории! Хороши друзья, раз он заподозрил неладное спустя год. Правда, ради этого мне пришлось вновь оказаться под прицелом волшебной палочки. Нет, ну надо же, – вновь хохотнул он. Гермиона не разделяла его весёлость. И, откровенно говоря, такая реакция друга её здорово пугала. – Не понимаю причины твоего смеха, – осторожно заметила Грейнджер. – А её и нет! – бойко ответил Гарри. – Просто жизнь прекрасна! – вот тут-то Гермиона не на шутку испугалась, но Поттер после этих слов посерьёзнел: – Правда, что этот тип прикидывался Грюмом? – По-моему, мы ещё в прошлый раз выяснили, что у меня нет никаких причин врать тебе. – Сам Грюм, наверно, тот ещё псих, раз его свихнувшийся Пожиратель Смерти подменял, – Поттер запустил руки в волосы и, поставив локти на столешницу, склонился подбородком к груди. – Прости, Гермиона, – извинился он. – Я тебя, наверно, здорово напугал своей реакцией. Просто у меня в голове это всё не укладывается. То тут, то там всплывают какие-то бессвязные куски воспоминаний. Дай мне, пожалуйста, немного времени. – Хорошо, – согласилась Грейнджер, у которой после слов друга прям от сердца отлегло. Но чтобы не выпускать его из виду, она тоже села за стол и призвала себе книги Дамблдора о крестражах. Вроде, потихоньку всё возвращалось на круги своя, так что, возможно, в скором времени они возобновят свои поиски, и стоит быть во всеоружии, хотя бы касаемо идей.* * *
Прошло где-то полчаса, прежде чем Гарри опять заговорил. – Не могу я вспомнить то, что произошло со мной и с ним на кладбище, – хмуро сказал Поттер. Грейнджер от услышанного вздрогнула и отложила книгу. Этого-то она и опасалась. Она сама когда-то давно тоже была лишь слушателем этой истории. И то, что она тогда услышала, ей не понравилось. И сейчас не очень-то хотелось воспроизводить события почти трёхлетней давности, даже для участника этих самых событий. Ради его же защиты. Гермиона уже начала подумывать, как переключить внимание на что-то другое, но Гарри сам это сделал: – Слушай, ты всё говорила, что я пойму причину ухода Рона, когда вспомню события четвёртого курса. Но, если честно, у меня в голове сейчас каша полнейшая. Намекни, а? – Гарри жалобно посмотрел на подругу. Та же с радостью вцепилась в другую тему для разговора, пусть она напрямую затрагивала человека, о котором не хотелось говорить вообще, но она всё же выбрала меньшее из двух зол. Для Гарри. – После того, как стало известно, что твоё имя кубок выдал не просто по ошибке и ты официально стал четвёртым чемпионом Хогвартса, вы с Роном поссорились. Это была ваша первая с ним серьёзная ссора. – Поттер задумался. – Да уж, – покивал он, – верю. Нет, ну надо же. Тут же сразу ясно, что ничего хорошего это мне не сулило. Я вообще не причём, и имя своё в кубок кидал уж точно не я. Рон как никто другой должен понимать это! – Это сейчас тебе всё очевидно, – возразила Гермиона, своей репликой пытаясь его успокоить, но не тут-то было, он уже вошёл в раж. – Но ты-то же не отвернулась от меня, а поддержала! – уже на повышенных тонах парировал он, распаляясь ещё больше. – Я, – Гермиона растерялась. На языке крутилось, что в том возрасте девочки посообразительнее мальчиков, но сейчас это ей казалось несусветной чушью. Повисла неловкая пауза, нарушаемая лишь надсадным гневным сопением Гарри. Это был второй случай, когда он так разозлился. Первый был во время рассказа о Тайной Комнате. – Ну, по крайней мере вы помирились после первого тура, – примирительно сказала Грейнджер, надеясь на миротворческий эффект от этой фразы. – Это когда меня чуть на фарш не пустили? – Нет, если бы ты сплоховал, то превратился в бифштекс с хрустящей корочкой, – раздражённая внезапной переменой настроения друга, немного грубо ответила она. – Помнишь, я рассказывала про дракона? – Ах, дракон, как же я мог забыть, – Поттер или проигнорировал, или не придал раздражению подруги никакого значения. – А ну-ка, дай-ка взглянуть на мой позор, – скептично закончил Гарри, под конец реплики сменив тон голоса на более спокойный. – Ты вполне неплохо справился с этим испытанием. Без травм. – Помидорами тухлыми кидался? Притворился мёртвым или камнем? Может, мёртвым камнем? – злобно сказал Гарри. Раздражение, которое по ходу беседы в нём постепенно скапливалось, с каждым вновь вспомненным мгновением, требовало выхода наружу. «Как бы он не полыхнул, как один из фейерверков близнецов», – подумала Гермиона, решив, что для того, чтобы Гарри успокоился, проще всего дать ему то, что он хочет. Поэтому она просто молча поднесла палочку к виску и скинула в омут воспоминание. Поттер виновато взглянул на подругу, понимая, что на ней уж точно не стоит срывать свою злость, и нырнул в омут. Воспоминание началось с того, что Гермиона пробралась в шатёр чемпионов, пожелать ему удачи. И он опять почувствовал эмоции. Волнение и страх. Отголоски тогда пережитого им и ей. Он вспомнил этот момент. Томительное ожидание выхода на арену для встречи с драконом. Не просто с драконом, а с Венгерской Хвосторогой. Правда, к ощущениям того Поттера прибавились его собственные мысли и чувства, более яркие, неприглушённые прошедшим временем. Тогда ему было не до нарушившей правила подруги, и уж тем более не до объятий, что он конечно тогда не выказал. «И хорошо», – подумал Гарри про себя. Сейчас же, смотря на то, как Гермиона его обнимает и шепчет на ухо слова поддержки, он был ей благодарен. Что тогда, что сейчас — она всегда рядом. Пусть они и не пара вовсе, но он чувствует, что между ними есть связь, помимо дружеской. Погружённый в собственные мысли, он кое-что пропустил: то, как Гермиона получила нагоняй и небольшую перепалку Крама со Скитер. Сейчас Гермиона направлялась на трибуны, чтобы занять своё место. После того, как она расположилась, воспоминание немного смазалось, и из шатра на специально сооружённую каменную арену ступил сам Гарри. Волнение усилилось. Об этом говорили испытанные им тогда ощущения, и то, что он сейчас ощущал извне, от Гермионы. В этот раз он закрыл глаза, потому что у него и так уже болела голова, а просмотр воспоминания с двух точек зрения головную боль только усилит. Поэтому он вновь прожил схватку с драконом, правда уже от своего лица. Но с звуковым сопровождением трибун из воспоминаний Гермионы. Воспоминание закончилось. – И вот из-за этого мы с Роном разругались? – Но после испытания вы помирились. – Интересно, почему, – ехидно сказал он. – Слушай, Гарри, – начала было Грейнджер, Поттер её перебил. – Гермиона, сейчас я понял, хотя бы частично, причины зависти и капитуляции Рона тогда, но что сподвигло его уйти сейчас? – Мы можем только догадываться, – уклончиво ответила она. – Пожалуйста, Гермиона, не увиливай от ответа. Я знаю, что у тебя есть хотя бы пара догадок. – Недовольство затянувшейся миссией и тем, что у тебя нет чёткого плана. Он просто сам не до конца понимал, на что он идёт, – Грейнджер быстро загнула три пальца: мизинец, безымянный и средний, и получившийся «пистолет» направила на друга. – Беспокойство за семью, – указательный, – и надоевший дискомфорт. До появления Добби питались мы не очень, – она загнула последний палец и умолкла. – Ты что-то недоговариваешь, – подозрительно поинтересовался Гарри, заметив, что молчание было вызвано не тем, что ей больше сказать нечего, а тем, что она сомневается говорить дальше или нет. – Помнишь, ты сказал, что у тебя есть воспоминания о тебе и обо мне интимного содержания? – осторожно спросила Гермиона, смутившись собственных слов. – Ага, – невозмутимо кивнул Гарри. – Это была иллюзия, созданная крестражем. Я не так давно уснула, забыв отдать его тебе, что мне приснился этот сон. – Я и ты? – Нет, сначала я и Рон, а потом, как бы ему в насмешку, ты и я, и он, как сторонний наблюдатель за всем этим. А потом, во время уничтожения этого крестража, он спроецировал все эти мыслеобразы в реальный мир, чтобы сбить нас с толку. – Это тот медальон? – Да. – Я вспомнил, как ты звала меня. Я слышал тебя словно сквозь стекло. – Ты попал под влияние крестража. – К чему ты сейчас мне это объясняешь? – Я была последней каплей, Гарри, – тихо-тихо прошептала Гермиона. – В смысле? – не понял Поттер, – ты сделала что-то ужасное, непотребное? Да я в жизни не поверю, что ты сделала что-то такое, чтобы Рон обозлился настолько, что ушёл. – Ну, обозлился он, быть может, и раньше, но крестраж усилил все его негативные эмоции. Я уже упоминала, что крестражи — это тёмная магия, нехорошая. И все мы оказались под её пагубным влиянием. – Ты не ответила на вопрос. – Я выбрала тебя, – так же тихо, почти одними губами прошептала Гермиона, но Гарри услышал. У неё в голове набатом прозвенели обвинительные слова Рона: «Ты всегда выбираешь его!» Всё то, что до этого копилось внутри, потребовало срочного выхода наружу, ведь до этого они не разговаривали об этом. И её прорвало. – Он звал меня с собой, но я не могла оставить тебя, понимаешь? Не могла! Я и он – единственные, кто у тебя есть в этом мире. Как он этого не понимал? Пусть сознание его застилали эмоции, но некоторые мысли должны были врасти в сознание настолько глубоко, что от них просто так было бы невозможно отделаться. Но он обо всём этом забыл. Кидал обвинения тебе, – она думала, что выплакала все слёзы, но глаза наполнились влагой, и скоро по щекам скатились две мокрые дорожки, – и мне. Я пыталась его остановить, вразумить, переубедить, – она всхлипнула. – Не подействовало. Он ушёл, – на последнем слове её голос надломился и она расплакалась сильнее, всхлипывая и хватая ртом воздух. Гарри подсел к ней поближе и обнял крепко-крепко. Гермиона не сопротивлялась, наоборот, обняла его в ответ и уткнулась лицом ему в шею, пытаясь унять слёзы. Он начал утешать подругу: тихонько покачивался из стороны в сторону и успокаивающе гладил по спине. Когда Гермиона немного успокоилась, он чуть отстранился, чтобы чмокнуть её в макушку, но объятий разрывать не спешил. – Знаешь, кто старое помянет. – Это неуместная в данном случае поговорка, Гарри, – пробормотала она ему в шею. Голову она поднимать не стала, лица её он не видел, но кожей шеи почувствовал, что она мимолётно, но всё же улыбнулась. – Почему это? – искренне удивился Гарри, хотя уже знал, что ему ответит подруга. – Последние пару дней мы только и делаем, что вспоминаем прошлое. – Хорошо, давай тогда немного поменяем слова в поговорке. – Как? – спросила она, шмыгнув носом. Она уже не плакала, остались лишь только последствия от ушедших слёз: прерывистое дыхание, немного поменявшийся тембр голоса и опухшие глаза. – Ну, прошлое тоже разное бывает: то, которое вспоминать приятно и не очень. Так вот, кто неприятное прошлое помянет. – Тоже мимо. Твоё прошлое далеко не радужное, - скептично заявила Гермиона, уже практически успокоившись до конца. – Ладно, – Гарри сделал вид, что сдался, а потом прижался щекой к её макушке и прошептал, – Рон сделал свой выбор, не думай об этом, хорошо? – Как скажешь, – она удобнее устроилась на его плече и закрыла глаза. – Тем более я тоже сделала свой выбор, - одними губами сказала Гермиона, расслабляясь в объятиях друга.